Понедельник, 21.30, Санкт-Петербург

– Товарищ генерал, – доложил розовощекий Юрий Марев, – из центра связи доложили, что пришло зашифрованное сообщение из штаба Тихоокеанского флота во Владивостоке. Речь идет о том самолете, за которым вы просили меня следить через спутник "Ястреб".

Генерал Орлов, медленно расхаживавший вдоль стола с компьютерами, резко остановился и подошел к молодому лейтенанту, сидевшему за крайним левым монитором.

– Вы уверены? – спросил он.

– Сомнений быть не может, товарищ генерал. Это тот самый "Гольфстрим".

Орлов взглянул на часы в углу компьютерного монитора. Самолет должен был приземлиться не раньше чем через полчаса, а генерал хорошо знал Дальний Восток: в это время года ветры, скорее всего, будут встречными, так что прибытие "Гольфстрима" может только задержаться.

– Передайте Зилашу, я уже иду, – сказал Орлов, быстро направляясь к двери, ведущей в коридор.

Пройдя в его противоположный конец, он ввел с клавиатуры меняющийся каждые сутки код, открыл дверь и оказался в тесном, прокуренном центре связи, расположенном по соседству со службой безопасности Глинки.

Аркадий Зилаш и двое его помощников сидели в крохотном помещении, до самого потолка заставленном различным радиооборудованием. Орлов даже не смог распахнуть дверь до конца, поскольку за нее был впихнут какой-то прибор, на котором в тот момент как раз работал один из помощников Зилаша. Все связисты были в наушниках, и сам Зилаш увидел вошедшего Орлова только тогда, когда тот похлопал его по левому плечу.

Вздрогнув от неожиданности, сухопарый начальник отдела связи поспешно снял с головы наушники и загасил сигарету в пепельнице.

– Виноват, товарищ генерал, – тихим голосом с хрипотцой смущенно пробормотал Зилаш.

Запоздало сообразив, что он сидит в присутствии старшего по званию, Зилаш начал неуклюже подниматься из-за стола. Орлов жестом показал ему, что можно оставаться на месте. Сам не желая того, Зилаш постоянно ходил по самой грани правил военной дисциплины. Однако в радиосвязи ему не было равных, и, что гораздо важнее, Орлов знал его еще со времени работы на космодроме. Генералу хотелось бы, чтобы под его началом было побольше таких людей, как Зилаш.

– Ничего страшного, – сказал Орлов.

– Благодарю вас, товарищ генерал.

– Что там нам хочет сообщить "Гольфстрим"?

Зилаш включил цифровой кассетный магнитофон.

– Я расшифровал сообщение и немного его подчистил, – сказал он. – Оно было принято с сильными помехами – погодные условия над Японским морем сейчас ужасные.

Послышался слабый, но отчетливый голос:

– Владивосток, мы теряем мощность правого двигателя. Пока что неизвестно, насколько серьезной является неисправность; судя по всему, вышла из строя какая-то электрическая цепь. Мы надеемся совершить посадку на полчаса позже намеченного срока, но дольше нам продержаться не удастся. Ждем ваших указаний.

Большие глаза Зилаша, чем-то напоминающие глаза овчарки, следили за Орловым сквозь густой табачный дым.

– Товарищ генерал, каким будет ответ? Орлов на мгновение задумался.

– Пока что никакого ответа не будет. Соедини меня с контр-адмиралом Пасенко, начальником штаба Тихоокеанского флота.

Зилаш взглянул на часы на экране компьютера.

– Товарищ генерал, во Владивостоке сейчас четыре часа утра...

– Знаю, – терпеливо произнес Орлов. – Сделай, как я прошу.

– Слушаюсь, товарищ генерал.

Зилаш ввел с клавиатуры компьютера фамилию, установил радиосвязь, загрузил в шифратор ключи. Когда контр-адмирал Пасенко ответил, Зилаш протянул наушники Орлову.

– Сергей Орлов? – спросил Пасенко. – Космонавт, летчик-истребитель и отшельник, уединившийся в четырех стенах своего дома? Один из немногих, чей голос я услышу с радостью, даже если меня разбудят среди ночи.

– Илья, извини за то, что поднял тебя с постели, – сказал Орлов. – Как у тебя дела?

– У меня-то все прекрасно! – воскликнул Пасенко. – А вот ты где скрывался последние два года? Я ничего о тебе не слышал с тех пор, как мы отдыхали в санатории для высшего командного состава под Одессой.

– Да у меня тоже все хорошо...

– Ну разумеется, – перебил его Пасенко. – У вас.

космонавтов, всегда все хорошо. Ну а Маша? Как поживает твоя многострадальная жена?

– Тоже хорошо, – сказал Орлов. – Быть может, как-нибудь встретимся, поболтаем по душам. А сейчас, Илья, я хочу попросить тебя об одном одолжении.

– Проси о чем угодно, – ответил Пасенко. – Человек, который ради того, чтобы оставить свой автограф в книжке моей дочери, заставил ждать самого Брежнева, мой лучший друг на веки веков.

– Спасибо, – сказал Орлов, вспоминая, как недоволен был тогда глава Советского Союза. Однако дети – мечтатели, им принадлежит будущее, и Орлов ни минуты не сожалел о своем поступке. – Илья, в течение ближайшего часа во Владивостоке приземлится один подбитый самолет.

– "Гольфстрим"? Я уже вижу его на своем компьютере.

– Он самый, – подтвердил Орлов. – Мне нужно срочно переправить находящийся у него на борту груз в Москву. Ты сможешь выделить мне самолет?

– Кажется, я немного поторопился, пообещав выполнить любую твою просьбу, – сказал Пасенко. – Все имеющиеся в моем распоряжении самолеты задействованы для переброски снаряжения на запад.

Орлов был застигнут врасплох. Что может происходить в европейской части России?

– Конечно, я с радостью запихну твой груз в один из своих самолетов, – продолжал Пасенко, – если только найдется свободное место. Вот только я понятия не имею, что это за груз. Отчасти спешка объясняется тем, что мы ждем циклон, надвигающийся со стороны Берингова моря, который испортит погоду на несколько дней. Все то, что сегодня утром будет оставаться на земле, не сможет подняться в воздух в течение по крайней мере девяноста шести часов.

– В таком случае, у нас нет времени даже на то, чтобы прислать самолет из Москвы, – произнес Орлов.

– Скорее всего, нет, – согласился Пасенко. – А почему такая спешка?

– Сам не знаю, – ответил Орлов. – Кремлевские дела.