Пятница, 08.00, Вашингтон

После дождя над влажной взлетно-посадочной полосой авиабазы Дувр в штате Делавэр поднималась дымка, что полностью соответствовало настроению маленькой группы, встречающей транспортный "Си-141". Рядом с застывшей ротой почетного караула стояли Поль Худ, Майк Роджерс, Мелисса Скуайрс и маленький Билли, сын Чарли. У всех четверых сердце обливалось кровью.

По дороге, в лимузине, ехавшем следом за катафалком, Роберт давал себе слово держать себя в руках – ради Билли. Но сейчас он ловил себя на том, что это не просто неестественно – это невозможно. Когда из открывшегося грузового люка выкатили гроб, накрытый флагом, Роджерс почувствовал, что у него наворачиваются обжигающие слезы. Он ощутил себя таким же мальчишкой, как Билли, объятым горем, нуждающимся в утешении, полным отчаяния, потому что утешения ждать неоткуда. Генерал стоял, вытянувшись по стойке "смирно", не в силах слышать рыдания и всхлипывания вдовы и сына подполковника Скуайрса, стоявших слева от него. Его захлестнула волна признательности к Худу, когда тот встал за спинами Мелиссы и Билли, в пальто, развевающемся на ветру, и положил руки им на плечи, готовый предложить слова утешения, поддержку, силу – все то, что могло понадобиться.

И Роджерс подумал: "Как же я ошибался в этом человеке!"

Почетный караул дал залп салюта. Когда гроб загружали в катафалк, чтобы везти на Арлингтонское мемориальное кладбище, тощий, словно веретено, пятилетний Билли вдруг повернулся к Роджерсу.

– Как вы думаете, когда мой папа находился в поезде, ему было страшно? – чистым, детским голоском спросил он.

Роджерс вынужден был стиснуть губы, чтобы не расплакаться. Мальчишка ждал, глядя на него не по-детски взрослыми глазами. Ему ответил Худ, присевший перед Билли на корточки.

– Твоего папу можно сравнить с полицейским или пожарным, – сказал он. – Даже несмотря на то, что им страшно, когда они сталкиваются лицом к лицу с преступником или с огнем, в первую очередь они думают о том, как помочь людям, и поэтому достают вот отсюда мужество. – Худ прикоснулся пальцем к куртке Билли, прямо напротив сердца.

– А как это у них получается? – спросил мальчишка, шмыгнув носом, но полный внимания.

– Точно сказать не могу, – ответил Худ. – Они делают это так, как все герои.

– Значит, мой папа был героем? – спросил мальчишка, несомненно польщенный этой мыслью.

– Великим героем, – подтвердил Худ. – Величайшим.

– Больше вас, генерал Роджерс?

– Неизмеримо больше, – ответил Роджерс.

Положив руку на плечо Билли, Мелисса с признательностью грустно улыбнулась Худу и повела мальчишку к машине.

Проводив их взглядом, Роджерс повернулся к Худу.

– Я читал... – начал было он, осекся и вынужден был с трудом сглотнуть комок в горле, прежде чем начать сначала. – Я читал величайшие речи и выступления в мировой истории. Но ничто не тронуло меня так, как эти твои слова, Поль. Я хочу, чтобы ты знал: я горжусь знакомством с тобой. Больше того, я горжусь, что мне выпала честь служить под твоим началом.

Козырнув Худу, Роджерс сел в машину. Поскольку его взгляд был обращен на Билли, он не увидел, как Худ, перед тем как последовать за ним, смахнул с глаз слезинку.