Я видел ее лишь раз, когда присутствовал на их свадьбе. А больше она никуда не выезжала, будучи тяжелой на подъем. Собственно, потому и пришлось пригласить жирдяя на мою свадьбу.
Традиция ответного приглашения, мать ее растак!
Вспоминая, как на своем свадебном пиру Вильгельмина Макинтош в одиночку уплетала огромного кабана, запеченного в меду и вине, я очень хорошо понимал, почему Пегерин положил глаз на мою нежную Цици.
Понимал, боялся, что именно в этот момент Макинтош уже мог сделать с моей женой что-то плохое, и от этого бесился еще сильнее, загоняя Венто до изнеможения.
Я добрался до замка, когда лучи восходящего солнца золотили его шпили. Некогда величественный, сейчас он здорово обветшал — в некоторых местах крыши зияли дыры, из которых торчала солома, а ворота держались на честном слове. Родовое гнездо Макинтошей выглядело откровенно жалко.
Я даже на некоторое время засомневался, что человек, именующий себя лордом из знатнейшего семейства, жил в такой халупе. И посмел подослать наемников, которые украли мою жену.
Люди Макинтоша не захотели открывать засовы, а я заметил, что меня жуть, как раздражают закрытые двери.
Руна открытия Эльмуци, которую я быстро начертил пальцами, оставила на металлической обшивке двери огненный след. Этого было вполне достаточно, чтобы войти. Но я целенаправленно ее усилил, прожигая этой руной дверь насквозь.
Внутри был грязный дворик с разгуливающими по нему свиньями. И семеро худых и неряшливых слуг Макинтоша, больше похожих не на слуг сиятельного лорда, а на уличных бродяг. Это явно были не те наемники, что напали на карету. Но их я еще найду и разберусь с ними позже.
Слуги лорда мне даже какое-то сопротивление оказали. Похвально.
Но как мне не хотелось сорвать на них злость, убивать попусту я не стал. Когда часть слуг была повержена, а часть обратилась в бегство, я пригрозил мечом одному из них.
— Привозили ли в замок девушку с зелеными глазами? Говори!
— Ее п-привезли ночью, господин! Связанную, — дрожа, прошептал слуга. — Только не убивайте, прошу!
После этого останавливать меня уже никто не рискнул. Да и не было кому особо это делать — похоже, больше у Макинтоша слуг и не было. На пути попадались только служанки, которые при виде меня пучили глаза и вжимались в стены.
А вот на Вильгельмину Макинтош мое появление в главном зале замка, кажется, вообще не произвело никакого впечатления.
С того, как я в первый и последний раз видел ее на их с Макинтошем свадьбе, его жена стала больше раза в три, а то и в четыре раза.
Перед леди лежала огромная кость обглоданного начисто окорока, сама же она приканчивала десерт — огромную стопку блинчиков. Похоже, блинчики ей были намного интереснее, чем чужой человек с обнаженным мечом, ворвавшийся в замок.
— Где моя жена? — рявкнул я так, что давно не мытые и мутные от грязи стекла задрожали в окнах.
Блинчик выпал из полных рук Вильгельмины и она уставилась на меня с такой обидой, словно я нанес ей величайшее оскорбление.
— Я — эсквайр Теодор Рутланд, и разыскиваю свою жену, леди Цицинателлу Рутланд! Зеленые глаза, темные волосы, была одета в темно-зеленый плащ с мехом! Где она?
Никакого ответа. Посмотрела на меня мутными глазами и продолжила есть.
Да что ж такое? Я ожидал, что столкнусь здесь с дружиной и личным магом Макинтоша, что за свою жену придется драться не на жизнь, а на смерть…
Но эта странная женщина была намного хуже, чем и то, и другое вместе взятое.
Ладно, попробуем по-другому.
— Где ваш муж, миледи Вильгельмина? — немного смягчил голос я. — Где лорд Макинтош?
И, надо же, слава богам, сработало!
— Муж? В спальне муж, — с набитым ртом ответила сиятельная леди, задумалась, и неожиданно порадовала меня новой информацией. — И эту туда повел, леди Ци…цинателлу Рутланд. Он сказал, она некоторое время поживет у нас.
Имя моей жены Вильгельмина явно выговорила с трудом. После чего снова уткнулась в блины.
Дикая неконтролируемая ярость навалилась на меня. Желание порубить жирного ублюдка в капусту буквально грызло изнутри, пока я быстрым шагом поднимался по стоптанной щербатой лестнице на самый верхний этаж. И пошел по коридору, с ноги распахивая двери, одну за одной.
За самой последней дверью и обнаружилась личная спальня блистательного лорда Макинтоша, больше похожая на хлев.
Моя леди с завязанными руками и кляпом во рту, как могла, отбрыкивалась от Макинтоша, который уже разделся до исподнего, потрясая своим огромным и белым, как брюхо рыбы, животом.
— Милорд Рутланд, что вы здесь делаете? — вскочил от неожиданности толстяк.
Так как он больше не удерживал Цици, она вскочила и подбежала ко мне, желая найти защиту.
Слава богам, он не успел ничего с ней сотворить!
Растерзать. Перегрызть ему глотку. Чтобы его кровь была повсюду — полу стенах и потолке. А затем насадить его голову на шпиль этой самой башни.
Лишь этого жаждал зверь внутри меня.
— У меня встречный вопрос, лорд Макинтош, — обманчиво спокойно проговорил я, разрубая путы на руках Цици и освобождая ее от кляпа. А затем резким движением поднес меч к горлу Макинтоша. — Что в вашей спальне делает моя жена?
— Она… Она сама захотела! Она хотела от вас сбежать и побыть со мной! А со связыванием была небольшая любовная игра… Разве вы не связываете женщин во время любовных утех? — зачастил Макинтош. — Не верьте ей, это она сама меня соблазнила, подстроила похищение кареты…
— Что-о-о? — прошипела Цици. — Да как он… Как он смеет вообще такое говорить? Теодор, не верь ему, я бы никогда не… Теодор, я так рада, что ты пришел!
Она льнула ко мне, умоляюще глядя своими сверкающими зелеными глазами… Неужели не понимала, что я ни на секунду не поверю жирному уроду Макинтошу?
Я крепче прижал ее к себе, желая ощутить и успокоить. И перевел тяжелый взгляд на колыхающегося от страха Макинтоша.
— Мало того, что ты похитил и попытался изнасиловать мою жену. Ты оболгал ее…
— Не убивай меня, Рутланд! Король не простит убийство члена такого знатного рода! — заверещал Пегерин и плаксиво продолжил. — Везет тебе, такую красавицу отхватил. А мне-то тоже хочется благородную леди, а не служанку безграмотную какую-нибудь… Ты вообще видел мою жену?
Убить его со всей жестокостью, на которую я способен. Мерзавец это заслужил!
Но моя жена прижималась ко мне — целая, невредимая и нетронутая… И я вдруг понял, что мне не хочется, чтобы она видела это…
Понял, что мне просто хочется скорее увезти ее отсюда и не мараться об этого…
Я набросил веревку, которой были завязаны руки Цицинателлы, на Макинтоша, дернул, что есть мочи и поволок его за собой, как на аркане.
— Куда ты ведешь меня? Хочешь убить на глазах у всех? Дай хоть одеться, Рутланд! Дай встретить смерть достойно, чтоб надо мной потом не потешались! — умолял сиятельный лорд.
— «Достойно» и «ты» — слова несовместимые, — презрительно ответил я.
Попутно я громким голосом настоятельно рекомендовал всем обитателям замка его освободить. Надо сказать, слуги послушались меня беспрекословно. С Вильгельминой, правда, вышла заминка — толстуха не хотела покидать стол с едой, но ее шустрая камеристка, быстро сообразив, в чем дело, принялась ее тормошить.
Вскоре слуги, сбившись в кучу со свиньями, выстроились за крепостной стеной замка, ошалело глазея на своего лорда, что в одной рубахе до колен босым топтался на снегу.
Леди Макинтош тут тоже была. Но, даже несмотря на критичность ситуации, она не рассталась со своим блином.
Верхом на Венто, я не обращал на них внимания. Передо мной сидела моя драгоценная жена, и оставалось только одно.
Адельре. Одна из наиболее могущественных рун. Руна драконьего огня. Чтобы воздействовать ею на весь замок, понадобилось очень много силы. Но в тот момент, когда моя левая рука лежала на талии Цици, силы у меня было хоть отбавляй.
Правой рукой я начертал заклинание — и родовое гнездо Макинтошей вспыхнуло, словно гигантский дракон направил на него всю ярость и могучую мощь своего пламени.
