При виде моего подарка господин Луан остолбенел и прослезился. А потом его можно было уже брать голыми руками.

Что я собственно и сделала. Меньше, чем через час, я уже вышла из фастфуд-павильона с подписанными бумагами на продажу.

— Вдвое дешевле, чем предлагал ему я, — восхищенно заметил Теодор, с интересом просматривая бумаги. — Вы — золото, миледи!

От радости мне захотелось броситься ему на шею, но в карете это было неудобно.

— Вы бы знали, чего мне это стоило! Пришлось съесть один кокореци!

— Ваши страдания воздадутся старицей, — засмеялся муж.

— Теперь вся сложность состоит в ремонте, — кусая ноготь, заявила я. — Для мишечного магазина там довольно неприглядно. И все пропахло прожаренным маслом!

Но муж успокоил меня, что хороший свежий ремонт все исправит, а специальные благовонья поглотят неприятный запах.

— И много… средств потребуется на этот самый ремонт? — как бы невзначай спросила я.

— Считайте это платой за то, что наконец-то избавили мой магазин от неприятного соседства.

Теодор склонил голову, а затем неожиданно взял мою руку и поцеловал тыльную часть ладони. Я вспыхнула и улыбнулась — это было так приятно.

Никогда до этого я не испытывала ничего подобного. Когда я стала встречаться с Сергеем, то он оказывал мне знаки внимания, но его прикосновения не вызывали во мне ответного чувства. Я отвечала на поцелуи, потому что так было надо. Но сама никогда их не хотела.

В отличие от того, что со мной происходило сейчас. Я жаждала, чтоб муж поцеловал меня, как день нашего бракосочетания и сказал, как сильно меня хочет…

Но Теодор, почему-то наоборот, стал вежлив и учтив. А мне хотелось другого. Про свои кошмарно неприличные сны я вообще молчу!

Ремонт закончили быстро. Я даже не ожидала. В основном им занимался Теодор, а у меня дел и так было невпроворот — заказы на медвежат росли прямо-таки с космической скоростью. Иметь медведя «от Рутланд» становилось не просто делом безопасности или престижа. Это становилось последним писком моды.

Поэтому я трудилась, не покладая рук. Помогала мне в этом Брианна. Ну а еще мне пришлось привлечь к пошиву медведей… Коллу. Делала я это с изрядной долей опасения — а ну, как она просто втиралась ко мне в доверие и все такое…

Но нет, девушку, и правда, как подменили. Она действительно изо всех сил старалась помочь. А еще с некоторых пор они стали обмениваться интересными такими взглядами с Джьюдом. Ну, по крайней мере, я заметила. Пару раз я видела их вместе, непринужденно болтающими о чем-то. Смотреть на эту парочку почему-то было приятно. Аж сердце радовалось.

Со всеми этими делами и заботами, я почти не могла контролировать отделку павильона, целиком и полностью положившись на Теодора.

Каково же было мое удивление, когда он сказал, что все готово и я могу поехать и посмотреть.

От закопченного павильончика, пропахшего маслом, не осталось и следа! Теперь здесь царил запах свежего, только что выструганного дерева. Чистота и светлота, медовое дерево, широкие полки, солнечные квадраты на чистом полу…

— Это великолепно! — не сдержав эмоций, я все-таки бросилась Теодору на шею. — Я не ожидала, что получится так здорово!

Он крепко обхватил меня за талию, со страстью глядя в глаза. Именно в этот момент мне показалось, что я наконец-то дождусь своего поцелуя…

Но в последний момент муж остановился и по-отечески поцеловал меня в лоб. Я чуть не взвыла от досады, а потом поняла почему — Брианна в полном восторге носилась по магазину, не забывая попеременно дергать за рукав то отца, то меня.

Хотя, может быть, поцелуя не произошло не потому, что Теодор не хотел проявлять столь пылкие чувства на глазах у ребенка, а потому что просто этого не хотел…

Часть нашей мастерской мы перенесли в магазин, рассадили по полкам мишек и поставили уютную деревянную мебель. На двери магазина появилась милая вывеска с черно-белым медведем (специально нанятый художник рисовал Несквика прямо с натуры), на двери повесили колокольчик.

А потом мечта всей моей жизни исполнилась. И мой «мишечный» магазин открылся.

Я не могу сказать, что в первые дни был какой-то ажиотаж. Как сказал Теодор, об открытии просто еще мало кто знал. Но вскоре по всему городу появились листовки, где была схематично изображена панда, сражающаяся с некой темной сущностью, напоминавшей дементора.

Все-таки у Теодора, который это придумал, было особенное чутье в том, как вести бизнес.

И люди пошли в мой магазин. Не просто, чтобы защититься от мары, но и чтобы купить игрушки своим детям. А юноши часто покупали медведей для своих зазноб.

Поначалу я раздумывала над тем — правильно ли делаю, что беру деньги за возможность защититься самым слабым. Но они сами стремились отплатить мне. Тогда я перестала париться и на некоторых мишек назначила небольшие цены, чтобы они были по карману простым людям.

Впрочем, даже с учетом этого, объем продаж был такой, что денежки потекли рекой. Первое, что я сделала — расплатилась с мистером Пиявцем, то есть господином Гарриком, который явился в магазинчик одним поздним вечером.

Благо ни Коллы, ни Брианны в этот вечер не было.

— Похоже, вы действительно передумали кончать с вашим муженьком, — проговорил неприятный дядька, расхаживая по магазину. — Впрочем, вы все равно остались мне должны, если вы вдруг забыли, миледи Рутланд. Какие милашки…

Его длинная рука с паучье верткими пальцами прошлась по шерсткам медведей, что были рассажены на полках.

Несквик, который сегодня находился здесь со мной, прижался к моим ногам, глядя на Гаррика с явным страхом. Благо, ему и в голову не пришло включать свою магию «обнимашек» и сердечек.

— Не трогайте, пожалуйста, товар! — враждебно проговорила я. — Я заплачу вам, как мы и договаривались. После этого, надеюсь, вы навсегда исчезните из моей жизни.

— Ну, разумеется, — ухмыльнулся Гаррик.

Нет, ну какой же он все-таки противный… Пиявец! Настоящий Пиявец.

Чтобы отделаться от него пришлось выгрести всю кассу. Ну, я не жалела. Зато у меня в руках оказался пузырек с красной этикеткой и черным зельем… По виду это дело подозрительно напоминало колу. На вкус я пробовать, разумеется, не рискнула и сунула его в свой мешочек-сумочку.

Когда карета пересекала один из широких мостов, я попросила кучера остановиться.

Замерла над быстрым водой, слушая, как шумит и громко плещется бурливая горная речка. А затем, не снимая перчаток, отвинтила у пузырька пробку и вылила «Вечный сон муженька» в поток. Следом полетел и сам опустевший пузырек.

С удовольствием отряхнула перчатки, забралась обратно в карету и велела кучеру трогать.

Так-то лучше.

ТЕОДОР

Мое поражение было полным и безоговорочным. Я умею признавать такие вещи.

Я думал, что она окажется в моей полной власти, станет моей игрушкой, удовлетворением моей страсти… Но мне и в страшном сне не могло присниться, что я все-таки ее полюблю. Полюблю даже больше, чем свою бывшую жену, мать своей дочери.

Если Цици и играла, то ее игра была великолепной. Вот только в последнее время ко мне все чаще приходили мысли о том, что ни черта это не было игрой.

И что никто из живущих в нашем городе не знал, какая на самом деле Цицинателла де ла Мередит. Я, как и все, считал ее циничной, расчетливой, лживой, бездушной… Но она оказалась другой.

Умной, отважной, доброй, великодушной, целеустремленной и нежной. Бесконечно нежной…

Слуги Трентона были просто без ума от новой госпожи. Ее называли «НАША миледи». Случайно услышав это в разговоре горничных, я подумал, что ослышался. Но на следующий же день, зайдя в плотницкую, смог убедиться — со слухом у меня все в порядке.

— Смотрите, что миледи придумала, господин! — гордо объявил плотник. — Это она рассказала, как сделать, НАША миледи

И с удовольствием продемонстрировал мне раскладывающуюся чудо-лестницу, которая могла стоять без опоры к стене.