Но серьезно задуматься по этому поводу и оценить весь масштаб его поступка, мне не дали виртуальные друзья, которые приветствовали меня с таким трогательным смущением, что я чуть не расплакалась, даром, что пребывала на пике счастья.

— Ребята! Ну почему вы так… Почему вы жметесь здесь, у выхода… Вы меня поражаете, ей-Богу! Ну, давайте я вас обниму, что ли? Давайте-давайте! И никаких больше слов о том, что я теперь важный писатель, а вы побоялись ко мне подойти. Выбросьте эту чушь из головы! Иначе я совсем расстроюсь, позорно зареву и испорчу себе весь имидж! — только и смогла выпалить я, прежде чем мы, в едином радостном порыве не начали брататься-обниматься, сопровождая нашу первую реальную встречу счастливым смехом, восторженными возгласами, а кое-кто все же не смог удержаться от слез.

Мы то молчали, заворожено глядя друг на друга, то начинали говорить — все разом, не в силах сдержаться от хохота по этому поводу — и снова между нами повисала небольшая и легкая пауза, от которой никому не было неудобно.

— Алексия, ты фантастическая! Ты просто фантастическая! Ты такие вещи сегодня говорила — фантастические! — все повторял Витас, один их форумчан, скрывавшийся под мудреным ником и пришедший к нам на сайт, чтобы найти понимание и приятие, как и все мы. Здесь, в нашей компании, он впервые без стеснения смог сказать о своей гомосексуальности, здесь же чувствовал себя спокойно и естественно от отсутствия необходимости притворяться.

— Ты такая молодец! Мы так рады тебя видеть! — повторяли остальные, и, глядя на лица этих счастливых людей никто бы не смог предположить, как именно мы с ними познакомились, какие темы объединили нас в одну семью.

— Я не хочу больше о себе! — перебила я хвалебные возгласы. — Я хочу послушать о вас. Мне нужны ваши главные новости, я даже скажу какие: что все хорошо, что вы по прежнему на сайте и что вы твердо уверены — дальше все будет в порядке! Если на кого-то свалилась радость в виде внезапного наследства или пары-тройки прекрасных принцев, влюбленных и очарованных — это прежде всего касается девочек, — я тоже с удовольствием выслушаю!

— Да все нормально у нас!

— Все отлично! Мы держимся!

— Но наследства пока нет..

— И принцев тоже!

— Но это пока что!

— А почему сразу все принцы девочкам! Алексия, ты сексит! — обиженно воскликнул Витас, принимая возмущенную позу, и мы снова взорвались дружным смехом.

Я смеялась вместе со всеми, громко, от души, едва успевая смахивать непослушные слезинки с ресниц, наслаждаясь этим восхитительным днем. Все было лучше, чем самых смелых мечтах, и в какую-то секунду я даже начала сомневаться в реальности происходящего, особенно после того, как мой взгляд, рассеянно блуждающий по лицам незнакомцев, проходивших мимо нашего уютного книжного мирка, наткнулся на человека, поразительно похожего на Марка.

На Марка Казарина, когда-то заменявшего мне целый мир, и разрубившего нашу связь пять лет назад. На того самого Марка, которого я считала лучшей частью себя в безвозвратно потерянной старой жизни, которую привыкла делить только на двоих.

Я заморгала глазами, стараясь отогнать видение, возникшее так некстати. Уверенность в том, что это всего лишь уловка не в меру разыгравшегося воображения не покидала меня ни на секунду. В конце концов, я просто переволновалась — ведь не каждый день приходится участвовать в самой настоящей презентации собственной книги! Когда-то, в первый год жизни без Марка, я часто видела его на улицах: каждый второй человек в метро смотрел на меня его глазами, а случайные собеседники на улицах и в кафе заговаривали со мной его голосом. Это все нервы и, может быть, мимолетное воспоминание о нем в связи с реакцией Вадима, который не стал ревновать меня к общему вниманию.

Однако цепкое сознание тут же подбросило мысль, разбившую вдребезги стройную теорию о нереальности происходящего. Молодой мужчина, которого я видела прямо сейчас, через стеклянную витрину супермаркета, больше не походил на семнадцатилетнего юношу, на того Марка, каким я запомнила его в день нашего расставания. Это был совершенно другой Марк Казарин, которого я просто не могла помнить — потому что никогда его не знала.

Одетый в черный костюм и ослепительно белую рубашку, очень взрослый и строгий, он остановился неподалеку эскалатора, ведущего на первый уровень торгового центра, разговаривая по мобильному телефону. Взгляд его рассеянно — насколько Марк вообще мог быть рассеянным, — блуждал по ярким постерам, щедро развешанным повсюду. Одни рекламировали парфюмерию, другие — скидки на летние коллекции в преддверие осени, а некоторые — презентацию наших книг, без указаний имен и фото авторов. Так что догадаться о том, что я рядом, на расстоянии всего лишь десятка метров, он не мог.

И я не знала, радоваться или ужасаться этому.

Закончив разговор и сердито взглянув на часы — и меня будто током ударило — мой Марк из прошлого никогда не носил часов и не говорил по мобильному, — он скользнул взглядом по вывеске нашего магазина, по его прозрачным стенам, но, увидев лишь толпу людей, рассеянно бродивших между стеллажами, остался равнодушен к происходящему.

Я почувствовала, что мне не хватает воздуха и земля под ногами угрожающе качается.

— Наташа, — ухватив в общем вихре того, кто оказался ближе всех, прошептала я срывающимся голосом. — Посмотри-ка туда, и скажи мне… Пожалуйста, скажи, что ты не видишь вон того человека, в костюме… Я тебя очень прошу, скажи мне…

— Того, который у эскалатора? Такой серьезный? Брюнет, под метр восемьдесят, лет двадцать пять, надеюсь, не женат? Нет, конечно же, не вижу! — засмеялась Наташа, не понимая, насколько сокрушительными являются ее слова, подтверждающие реальность происходящего.

Значит, это была не галлюцинация.

Это была катастрофа.

Внезапное осознание того, что реальный Марк находится так близко — на одной площадке, на одном этаже, на расстоянии тридцати-сорока шагов, лишило меня возможности говорить. Застыв на одном месте, я не сводила с него глаз, не понимая, чего же больше хочу: чтобы он встретился со мной взглядом или чтобы ушел, не подозревая о нашей безмолвной встрече.

«Пусть прошлое останется в прошлом» — внезапно вспомнились мне слова Ярослава, и я вздрогнула — неужели уже тогда он знал? Неужели именно об этом выборе говорил? Все было возможно в этом сумасшедшем фантастическом мире, который только на первый взгляд казался простым и лишенным чудес.

«Просто оставайся там, где стоишь. Замри, не двигайся, и все само решится» — прозвучал в ушах тихий голос, и я даже усмехнулась подобному противоречию — для того, чтобы сделать первый шаг к счастливому будущему, мне нужно было парадоксально оставаться на месте.

— А давайте-ка сегодня отметим нашу встречу! Лекс, ты согласна? Ведь не каждый день можно вот так свободно пообщаться с людьми, которые перевернули всю твою жизнь! — радостно предложила Вера, и остальная компания бурно поддержала ее.

— Да уж, действительно. Не каждый… день, — вкладывая в эту фразу свой смысл, безжизненным голосом подтвердила я, неотрывно следя за Марком.

Закончив разговор, он продолжал стоять практически у самого входа в магазин, постукивая мобильным по балюстраде лестницы, ведущей вниз — и в этом жесте чувствовалось скрытое раздражение. Вот он еще раз вздернул руку с часами, бросил взгляд на циферблат, и по тому, как сошлись брови на его переносице, я поняла, что он сейчас привычно чертыхнется — и не смогла сдержать улыбки.

«Что за черт…» — синхронно с Марком прошептала я его излюбленное ругательство, которое в те же секунды сорвалось и с его губ, мгновенно растворившись в шуме многочисленных людских голосов.

— Ну, так что, Алексия?

— Эй, Лекс, ты слышишь? Когда все закончится — идем гуляем?

— Да-ааа, в номера!

— Нет, сначала в погреба! В винные погреба! — возбужденно смеялись и гудели друзья, еще не понимая, что рядом с ними находится только моя физическая оболочка, в то время как реальная я была уже за стеклом.