К тому моменту, когда вернулся мой панк, небо окрасила первая зарница, текст от Пыжиковой растворился, и нового не возникало, а сторожевой оборотень рычал и скалился, не прерываясь на выслушивание очередной моей реплики или вопроса. Рик с любопытством проводил спину нервно подергивающегося парня, пинающего встречные несчастные предметы и разносящего эти самые предметы в пух и прах. Наклонился, заглянул через открытую дверь. Я обворожительно улыбнулась.

– Месть – блюдо холодное.

Он сел за руль. Я терпеливо ждала.

– Тело нашли.

– Так, словно убил кто-то из клана?

Бес кивнул.

– Что с Ленни?

– Пытается сдержать стаю.

– Получится?

Он отрицательно покачал головой.

– Волки, так или иначе, мстят за своих.

По спине пробежал холодок. Спрашивать, что будет дальше, стало страшно.

– А следы?

– Бомж в одежде Георга.

Я переваривала полученную информацию, обернулась к окну, следя за пробуждающимся таким внешне тихим городом. Многочисленная техника чистила полупустые дороги от пыли, мыла тротуары. Редкие машины показывались на перекрестках. Людей еще не было. И вдруг я увидела ее. Розовую даму с собачкой в чудаковатой шляпе. Она стояла на обочине и улыбалась мне.

– Ри-ик, стой! – завизжала я. Машина дернулась, тормознув. – Это та женщина!

Я открыла дверь, выпала на дорогу и сломя голову помчалась за удаляющейся знакомой спиной.

– Подождите!

Дама меня не слушала, она свернула в узкий проулок. Я влетела следом и уперлась в тупик. Розовая шляпка вместе с собачкой просто исчезла. Дверей тут не было. Только кирпичные стены и бетонный высокий забор, преградивший путь. Я обошла закуток по периметру и ни с чем вернулась обратно. Рик отогнал машину на обочину и сидел на пассажирском месте, выставив ноги в открытую дверь. Локти лежали на коленях, голова опущена вниз. Я хмуро разглядывала обесцвеченную шевелюру. Он быстрее, сильнее, он мог помочь.

– Рик, – позвала я, толком не зная, зачем. Мне хотелось увидеть выражение серо-желтых глаз. Понять.

Он поднял голову, я прочла ответ.

– Ты не станешь помогать мне вернуться домой.

Он сжал челюсть.

– Но и мешать не станешь, – уже тише продолжила его мысль.

Молчание. Я опустилась на асфальт возле ног своего панка и прижалась щекой к его колену. Спрашивать что-то, злиться или расстраиваться не имело никакого смысла.

– Эгоист, – философски протянула я.

Он легко поднял меня на руки и прижал к себе, усадив на колени. Я уткнулась лицом в теплую грудь, обняла за талию.

– Знаешь, – не унималась я, – я бы поступила так же.

Из памяти выплыли лица родных, по которым еще не начала скучать, но обязательно начну, если судьба распорядится так, что останусь тут надолго… Хотя при чем тут судьба? Готова спорить на что угодно, что дело в этой женщине. Она спросила меня, люблю ли романы, да и собаку ее спасла…

– Рик, – позвала я.

– Да?

– У тебя есть родные?

Тишина. Я подумала, что он не ответит, а может, таковых просто нет в живых уже.

– Брат есть.

Я выпрямилась и взглянула ему в глаза.

– Брат?

И где этот горе-родственник шляется?

– Георг.

Я вытаращилась. С другой стороны, стоило ожидать. В конце концов, некоторые вещи в этом мире – плод больной мелодраматичной фантазии Пыжиковой. Почему-то (я еще пока не разобралась почему) не весь мир, а именно некоторые части и моменты. Взять, к примеру, хотя бы моего хищника, он уж точно не выдумка этой женщины.

– Младший небось? – риторически спросила я.

Он кивнул.

– Не похожи вы.

– Забыла?

В серо-желтых глазах сверкнул лед. Я прикусила губу. Забыла. Никогда не сравнивать.

– Прости.

Решилась первой поцеловать его. Он замер, потом ответил нежно, страстно. Я включила голову на полную. Сейчас она была мне нужна как никогда. Я собиралась заставить его довериться, а потому даже самая крохотная стратегическая ошибка могла обойтись дорого. Очень дорого. Важно было понять, когда отступить.

Не прерывая поцелуй, взяла его лицо в ладони и сменила позу, оседлав верхом. Внутри все закипало в предвкушении близости. Теплые ладони забрались под мою майку, бережно лаская кожу, пальцы спустились под пояс джинсов. Я выдохнула ему в рот. Черные зрачки расширились, скрыв желтый ободок. Осторожно, стараясь не спугнуть, надавила телом на него. Он напрягся, затем, мгновение спустя, подчинился, упав на спину. Я оперлась руками по обе стороны от его лица и принялась снова целовать. Выпрямилась, потянула белую трикотажную майку. Он послушно приподнялся, помогая избавиться от нее. Я спустилась, провела кончиком языка по его животу, груди, соскам, прикусила ключицу. Рик вздрогнул, резко выдохнул. Я про себя улыбнулась. Вернулась к его губам, правой рукой расстегнула ремень, пуговицу, молнию, просунула ладонь. Он застонал. Вновь спустилась к животу, на этот раз прочертив языком и губами линию сверху вниз, каждым движением вырывая новое доказательство желания. Искренне надеялась, что ни одному зеваке не придет в голову пройти мимо в столь ранний час.

Рик, я ведь не прошу тебя подчиняться или слушаться, я прошу только доверять. К языку присоединила губы, бедра шевельнулись навстречу моей ласке. Он попытался встать. Слишком рано. Я уперлась ему рукой в грудь.

– Нет.

В черных глазах сверкнул гнев:

– Да.

Меня рывком подмяли под себя, освобождая от нехитрого одеяния. Еле слышно треснул шов на майке. Я подчинялась, помогала ему, обнимала и шептала что-то ласковое, нежное, звала по имени. Сейчас не вышло, повторю попытку позже, а нет, тогда еще раз, до тех пор, пока ты не сможешь расслабиться, позволить мне доставить тебе наслаждение и принять его без страха или гнева.

Несколько минут спустя я лежала под ним, дико уставшая и не менее дико счастливая. Бес попытался подняться, освободить меня от тяжести своего тела. Я обняла его за шею.

– Не уходи.

Он подставил локти, перенеся на них основной вес, и заглянул в глаза. Не знаю, что он искал в них и нашел ли. Единственное, что я знала, – не хочу покидать, даже если понадобится остаться в этом полоумном книжном мире. Ужаснулась собственным мыслям, но отгонять не стала. Уж лучше быть честной с самой собой, чем искать оправдания и уловки.

Рик склонился и провел носом по чувствительному месту за ухом. Я съежилась под ним и засмеялась. Такова природа человеческих нервов. Когда тебя одолевает желание, такие прикосновения возбуждают, когда же ты удовлетворена, нервные окончания реагируют иначе. А сейчас я была удовлетворена сверх меры. Он повторил движение. Я взвизгнула, попыталась выбраться из-под него.

– Рик! Что ты…

Подавилась смехом. Теперь он забавлялся с такими же точками на шее. Я извивалась, но сдвинуть этого мужчину с места, если он сам того не позволит, нельзя.

– Ри-и-ик! – визжала я.

– Ты всю улицу разбудишь. – Он принялся за бока и бедра, пробегая по ним пальцами.

– Ри-ик!

– Ты сама просила остаться.

– Нет, я не это имела в виду!

– А я это.

Сквозь веки видела искрящиеся смехом глаза, и на душе было потрясающе тепло и светло. Мимо медленно проехала машина. Я испуганно пискнула, свернулась, постаралась полностью спрятаться под своим хищником, опасливо выглянула из укрытия. Угроза миновала, я выдохнула, вернулась к его глазам. Он смеялся искренне, от души.

– Что? – не поняла я.

Покачал головой, поднялся, надел на меня белье и джинсы. Я больше не пыталась возмущаться. Если таково его желание, я не возражаю. Пока. Оделся сам, через голову натянул мне новенькую майку. Точнее, бывшую когда-то новенькой… С двух сторон по швам шли здоровенные дыры. Это стало последней каплей. Я уткнулась лбом в его грудь и начала заливаться смехом, икая и всхлипывая.

– Хана маеч-чке. А мне оп-пять нечего носить.

Я слышала над головой и его смех тоже. Это было замечательно, я готова была петь: несмотря на окружающие события, несмотря на его проблемы со стаей, ему было хорошо сейчас, а от этого было хорошо мне. Он снова отдал свою майку, оставшись обнаженным по пояс. Мне нравилось смотреть на него, пока он вел машину, обнимать, пока нес сквозь лес. Подходя к своему дому, Рик вдруг поставил меня на землю, спрятал за спину и оскалился. Я осторожно выглянула из-за его плеча. Никого. Он медленно потянул меня следом, мы миновали входную дверь, коридор. Гостья, а точнее бесцеремонная посетительница, развалилась на кровати. Невысокая, худенькая, изящная, по-кошачьи гибкая, ухоженная. Я с тоской подумала о своем внешнем виде. Из яркого только синячищи на плече и шее, все изящное, что было, то бишь каблук, – поломалось, от ухоженности осталась вымытая Бесом голова.