– Это было полтора года назад. С тех пор карета, наверно, еще не раз сменила владельца?

– Нет. Наследный принц Руперт привез ее обратно в город и поставил в каретный сарай, за домом леди Гамильтон. Насколько я знаю, с тех пор на ней никто не ездил.

Старик вытащил табак и трубку. Набил ее, зажег, откинулся на спинку стула, закрыл глаза, выпустил колечки дыма и задумался. Семья спокойно ждала. Я тоже. Плеймет подавал знаки официанту, чтобы заказать на всех еще по кружке темного. Разумеется, за мой счет.

Как только принесли пиво. Тополь проснулся. Он подался вперед, отпил полкружки, вытер губы тыльной стороной ладони, рыгнул и произнес:

– Я не верю в колдовство, Гаррет. – Теперь мы были друзьями. Я угощал его пивом. – Но на твоем месте я бы поостерегся. Похоже, кто приблизится к этой карете, отправится на тот свет.

Он нахмурился. Ему это не нравилось. Вдруг пойдут слухи? Что если все подумают, что виноват каретник?

– Я тоже не очень верю в проклятия и злых духов. – Но если карета действительно заколдована, как это могло получиться?

– А хрен его знает! – Он жадно выплеснул в горло вторую половину кружки. – Хрен знает что творится! Ерунда какая-то.

Тут вмешался Плеймет:

– Спасибо, мистер Тополь. Вы поговорили с нами и совершили доброе дело.

Он толкнул меня коленом и встал. Я удивился, почему он так заторопился, но вспомнил, что обещал его слушаться. Я прибавил свою долю благодарностей, извинился и пошел за Плейметом в дождь.

– Что случилось? Куда ты так спешишь?

– Тополь стал пьянеть. Сейчас он начнет оплакивать своих мальчиков, не вернувшихся из Кантарда. Я думал, ты хочешь сегодня хоть немного поспать.

– О-ох!

– Да. Его очень жалко. Но это не значит, что ты должен мучиться вместе с ним. Пусть он сам борется со своими призраками.

Справедливо. Но я не ожидал, что Плеймет так думает. Я потуже завернулся в плащ. Ночной ветер нес холод.

– Мне уже давно пора спать, Гаррет. Надеюсь, я тебе помог.

– Надеешься? Черт возьми, наш разговор решает все дело. Теперь надо только выяснить, кто разъезжает в этой карете.

Вряд ли это будет легко. Видите ли, в обязанности наследного принца входит обеспечение внутренней безопасности Каренты. Стража Танфера – одно из подчиняющихся принцу загадочных подразделений. И если Туп сказал правду, то за всем давлением на Стражу стоит старый добрый Руперт.

– Заходи почаще, Гаррет, – сказал Плеймет. – По крайней мере давай мне знать, как продвигается дело.

И он припустил так, словно опаздывал на свидание с одной из своих кобыл. Минуту я стоял и от удивления мок под дождем, затем пожал плечами. Плеймет и раньше так поступал. Он не понимает, что ведет себя, как дикарь и грубиян.

А теперь куда?

Теперь к Морли.

Это было мне по пути. Я просто заскочил. Меня встретили не с большим радушием, чем раньше. Может быть, с меньшим. Многие посетители ушли. Другие, казалось, были встревожены, лишь приятель Плоскомордого Уник спокойно сидел в тени за тем же угловым столиком и где-то витал.

Рохля глянул на меня волком и скосил глаза на свой бочонок. Я сказал ему:

– Этот мерзавец Сарж предупредил, что все свалит на меня. Морли здесь?

Рохля сразу же поднял вверх палец и задрал бровь. Я мотнул головой, чтобы убедиться, что он меня понял: мне нужно не только узнать, дома ли Морли, но я хочу его видеть. С Рохлей надо все уточнять. Он туповат.

Он из тех парней, которые думают, что если задачу нельзя решить с помощью обмана или дубинки, значит, это не первоочередная задача и ее не стоит решать вовсе. Надо не обращать на нее внимания, и она исчезнет сама.

Рохля что-то промычал в переговорную трубку, а затем взмахнул рукой, показывая, что я могу подняться на второй этаж. Очевидно, у Морли не было гостей.

Я взобрался по лестнице, подкрался на цыпочках к двери Морли и, прежде чем постучать, прислушался. Ни звука. Обычно за дверью начиналась беготня, как будто чья-то жена искала, куда спрятаться. Сейчас я услышал только голос Морли, приглашающий меня войти.

Я открыл дверь. Что-то скользнуло в воздухе перед моим носом. Морли сидел за письменным столом, откинувшись назад и задрав ноги, и метал дротики. Я не узнал разрисованное лицо, которое служило ему мишенью.

– Ты что, хочешь наслать на кого-то порчу?

– Нет. Я нашел все это в лавке старьевщика. Вышитое на бархате лицо напоминает мне мужа моей сестры. – Вжик. Шмяк. Опять в глаз.

– Что случилось?

– Гостей нет?

– На улице слишком мокро. Пока погода не наладится, гостей ждать нечего. – Вжик.

Шмяк. Прямо в кончик носа. – Хочешь собрать дротики?

– Ты сегодня такой энергичный.

– Да. Раз уж ты бегаешь вместо меня, не видел, этот зануда Уник внизу? Мне лень спускаться.

– Он там сидит. По-моему, без сознания. Дым довольно густой.

Морли схватил переговорную трубку:

– Рохля, вышвырни отсюда этого зануду Уника. Но не оставляй там, где его переедут колеса. – Морли положил трубку и посмотрел на меня. – Надеюсь, он получит воспаление легких.

– У тебя неприятности с этим человеком?

– Да. Он мне не нравится.

– Ну так не впускай его сюда.

– Его деньги так же хороши, как и твои. Может, даже лучше. Он тратит их здесь. – Морли не удалось меня разозлить, и он спросил: – Что с тобой? У тебя такой вид, будто ты ждешь не дождешься поскорей облегчить душу.

– Я знаю, откуда карета.

– Карета? Какая карета?

– Та, что стояла на улице, и куда пытались затащить дочку Чодо. Я нашел мастера, который сделал эту карету. Он сказал мне, где ее найти.

Я объяснил. Морли вздохнул и спустил ноги на пол.

– Как это на тебя похоже! Вот я тут сижу и наслаждаюсь жизнью, а ты приходишь и все портишь.

Он встал, открыл стенной шкаф, достал плащ и модную шляпу, которая, должно быть, стоила ему десятка переломанных.

– Что ты делаешь?

– Пошли проверим.

– Что?

– Насколько я понимаю, это поможет нам увидеть Чодо. Оружие при тебе?

– Кое-что при мне.

– Хоть чему-то ты научился, а?

– Надеюсь! Какие трудности с Чодо? Я думал, ты сидишь крепко. Это я у него в черном списке.

– Не знаю. Я послал ему записку, что мне нужно с ним поговорить. По важному делу. Ответа я не получил. Раньше такого не было. Потом мне окольным путем намекнули, что обо мне не хотят слышать, и если я не дурак, то больше не стану никого беспокоить.

– Странно.

Это не укладывалось у меня в голове. Морли – крупный независимый предприниматель. Чодо должен был его выслушать.

– С тех пор как вы с Уингер там побывали, все очень странно. И становится все страннее. Мы спускались по лестнице. Я сказал:

– Вы помешались на усах. В чем тут дело?

– А что?

– Они везде. Тебе они идут. Стручку тоже пойдут, если он сумеет их отрастить. Но на роже Рохли они выглядят, как гнездо гадкой хищной птицы.

– Он за ними не ухаживает.

Морли метнулся к прилавку и сказал несколько слов Рохле. Я заметил отсутствие Уника и мокрые плечи Рохли. Но дух Уника оставался с нами. Дым стоял такой, что хоть топор вешай.

Когда идет дождь и дует ветер, в Танфере становится темно. Уличные фонари отказываются светить. Впрочем, они и стоят лишь на Холме и в Веселом уголке, а воры и хулиганы, опасаясь гнева наших повелителей, как светских, так и из преступного мира, уходят искать удачу в другие части города. В ту ночь на Холме было темнее, чем в душе священника. Мне это не понравилось. Я предпочитаю видеть приближающуюся беду.

Морли был возбужден, как ребенок, который собирается напакостить. Я спросил:

– Что ты об этом думаешь?

Я беспокойно озирался вокруг. Мы беспрепятственно приближались к дому леди Гамильтон, и от этого я встревожился еще больше.

Я не верю в удачу. Я верю в умножающиеся неудачи, в несчастья, которые затаились и накапливаются, а потом посыплются на голову одно за другим.