А в данном случае не возникало вопроса о наследниках. Чодо был жив. Краск и Садлер делали вид, что он все еще руководит, а сами понемногу брали бразды правления в свои руки.

Театр абсурда.

Я стал им подыгрывать.

Не подыгрывать им было бы, с их точки зрения, особо тяжким преступлением.

Обычно в сложном положении я действую правильно. Я себя не выдал. Я разговаривал с Чодо через Садлера, словно не видел в этом ничего странного.

Я подробно рассказал им о серии убийств и о молодых женщинах, зачастивших в Веселый уголок. Иногда лучше всего сказать правду.

– Ты видел ее в последнее время? – спросил Садлер.

– После того случая у Гулляра – нет.

– Ты не пытался ее выследить?

– Зачем? Нет. Когда я узнал, кто она такая, я потерял к чей интерес.

– Ты не так глуп, как кажется, – проронил Краск.

– Как и ты. Это защитная окраска. Садлер взглянул на меня с подозрением:

– Ты должен был знать, кто она, после того, как видел ее в заведении Дотса.

– Я просил Морли связаться с вами, потому что девушка может что-то знать и ее показания позволят остановить убийцу. И я не думал, что надо ее выслеживать для того…

Садлер меня перебил:

– Ты сказал, что убийца мертв. Он твердо решил меня подловить.

– Может быть. Мы надеемся. Но раньше убийца тоже был мертв. Однако убийства продолжались.

– А сейчас?

– Ножи для ритуальных жертвоприношений пропали. Полицейский, который находился рядом с трупом и имел доступ к ножам, исчез. Возможно, это ничего не значит, но зачем рисковать? Я нашел двух женщин, которые напоминают предыдущих жертв. Мы будем их охранять.

Интересно, достаточно ли убедительно это прозвучало?

Садлер наклонился к Чодо и долго простоял так, хотя губы Чодо даже не дрогнули.

– Да, сэр. Я скажу ему, сэр. – Он выпрямился. – Чодо говорит, что для тебя есть работа, Гаррет. Он хочет, чтобы ты нашел его дочь. Он хочет, чтобы ты привез ее домой.

– При всех своих возможностях он не может ее найти?

– Он не желает, чтобы знали, что он ее ищет.

Краск сказал:

– Он не может сам ее искать, Гаррет. Это значит признать, что он не хозяин в семье.

Да. И все начнут интересоваться, почему она сбежала.

– Понятно. – Я повернулся, походил для вида взад и вперед и наконец остановился. – Я берусь за это дело. Но для начала мне надо опереться на какие-то сведения. А я не знаю даже, как ее зовут.

– Белинда, – сказал Краск. – Но она будет под другим именем. Яйца курицу учат.

– Белинда? Ты шутишь? Кого сейчас зовут Белинда?

– Это в честь старенькой бабушки Чодо. – Краск даже не улыбнулся. – Она воспитывала его, пока он не смог позаботиться о себе сам.

У Краска сделался отсутствующий взгляд. Уж не тоскует ли он по старым временам? Чодо лет на десять старше его, так что они не могли вместе носиться по городу, но Краск и Садлер, как большинство подручных Чодо, до того как прийти в Организацию, были уличными мальчишками, а потом проходили специальное обучение за счет Короны в университетах Кантарда.

– Я берусь за это дело, – повторил я. Оказавшись лицом к лицу с Большим Боссом, я обычно веду себя решительно. Единственная моя слабость – любовь к жизни.

Садлер наклонился к Чодо и с показным удивлением слушал.

– Да, сэр. Я прослежу за этим, сэр. – И, выпрямившись, добавил: – Я получил указание выдать тебе сто марок вперед в счет гонорара и оплаты расходов.

И чего все эти люди суют мне деньги, может, пришла такая пора?

– Считайте, что я уже приступил к работе, – сказал я. – Только надеюсь, мне не придется переться домой пешком, это километров пятнадцать.

Вот так – намеками, намеками. Но не настаивать. Мне ужасно хотелось смыться. И поскорей. Пока не возникло что-нибудь еще.

На обратном пути я долго размышлял и пришел к выводу, что, если я разыщу прекрасную Белинду Контагью, это может обернуться против меня.

Как только Краск и Садлер до нее доберутся, они захотят от меня избавиться.

Возможно, именно потому, что они решили отправить меня к праотцам, они и выбрали меня на эту роль. Хотя могли бы и догадаться, что я и так уже слишком много знаю. Чтобы придать себе оптимизма, я решил положиться на их сообразительность.

Итак, меня спасает лишь то, что я еще не нашел девушку. Пока она будет в бегах, мне обеспечена чудесная жизнь.

Чем дольше я думал, тем больше убеждался в том, что мне надо упростить свою жизнь. За всеми следить глаз не хватит.

Когда я вернулся домой, была уже ночь. С наступлением темноты пошел дождь, и это меня почему-то удивило. Вроде ничего странного.

Я взошел по ступенькам крыльца, вычисляя, как бы мне отыскать Белинду Контагью и скрыть это, пока я не разберусь с Краском и Садлером.

– Где вы были? – спросил Дин, прежде чем дверь открылась достаточно широко, чтобы меня впустить.

– Ты мне кто, мать родная? Тебе до всего есть дело? Почему ты встреваешь, когда я разговариваю с Его милостью?

Неплохо бы еще отпустить несколько колкостей насчет ведения хозяйства. Так хочется, чтобы в доме было чисто, но при этом чтобы ничего не делать самому.

Дин видел меня насквозь. Он был стар и медлителен, но отнюдь не дряхл. Он фыркнул и отправился на кухню, но у двери кабинета остановился:

– Чуть не забыл. К вам пришли. Ждут в маленькой гостиной.

– Да?

Небось новая кошка, которая исцарапает мне все ноги? Или Брешущий Пес с ночным донесением?.. Нет. Амато был бы в комнате напротив, они с Покойником обмениваются безумными идеями. Проповедники?

Есть только один способ выяснить.

Я открыл дверь.

Время шло. Я пришел в себя, лишь когда женщина вспылила:

– Что, так понравилась? Или ты язык проглотил?

– Простите. Я ожидал увидеть не вас.

– Тогда нечего пялить глаза, как шимпанзе. Невидаль какая!

– Ваш отец только что нанял меня для того, чтобы я вас разыскал, Белинда. В своей обычной вкрадчивой манере он предложил мне эту работу и лишил меня всякой возможности отвергнуть его предложение.

Она тут же притихла и уставилась на меня.

– Его кучер привез меня домой. – Я вернул ей взгляд. Мне понравилось то, что я увидел. Ее внешность радовала глаз. Она по-прежнему любила черный цвет. И он по-прежнему ей шел.

– В черном вы выглядите замечательно. Немногим женщинам так идет черный цвет.

Она была хороша в чем угодно или без всего. У нее все было на месте, хотя у меня создалось впечатление, что она старается спрятать свои формы.

И тут замяукала кошка.

Интересно, где Дин прячет эту зверюгу.

В этот вечер Белинда не была похожа на жертв нашего маньяка. Короткие, цвета воронова крыла волосы оттеняли бледность кожи и яркость губной помады и по контрасту с ними выглядели совершенно необыкновенными. Я подумал, что, возможно, эта бледность – семейная особенность и через несколько лет Белинда будет походить на своего отца. Сейчас она была такая, как у Морли, а не такая, как у Гулляра, хотя и там, и там она была очень хороша. У Гулляра она, наверное, носила парик, и он делал ее в точности похожей на жертвы убийцы.

О эти женщины, они загадочны и многолики!

И все-таки я люблю их, да, люблю, несмотря на все их хитрости. Белинда встала, будто собираясь удрать.

– Мой отец? У моего отца…

– Ваш отец не вполне в твердой памяти и утратил способность самостоятельно передвигаться. Его помощники напали на меня, привезли к нему в поместье и разыграли целый спектакль, чтобы показать, что они исполняют его волю. Ах! Извините меня. Я Гаррет. Дин сказал, что вы хотите меня видеть. Я очень рад.

Я мечтал с вами встретиться с того самого вечера в Домике Радости. Она была в недоумении:

– В Домике Радости?

Она начала боком, едва заметными шажками двигаться к двери. Она уже не хотела меня видеть.

– Несколько недель назад. В Зоне безопасности. Вы вбежали и похитили мое сердце. А потом какие-то хулиганы пытались похитить вас. Помните? Большая черная карета. Старик с зелеными глазами, изрыгающий бабочек. Похищение кончилось как в сказке: доблестный странствующий рыцарь спасает несчастную девицу.