— Конечно, господин. Я вернул дочь Черного Лорда в академию, после её занятия с отцом. Хочу отметить, что она делает заметные успехи.

Вот ещё странность. Всегда равнодушный к чужакам — он и убивал своих противников с таким же безразличным лицом, как пил горячий тайриш, — слабоалкогольный напиток для магов — Раш стал относиться к дане Дейирин ас Илшиарден Ашаэр с каким-то отеческим вниманием. Или, скорее, с ревностью старшего брата. Спросить почему — не ответит, а настаивать не хотелось. Да и его внимание змеечке только к лучшему — безопаснее будет.

— Её дар велик?

— Как может быть иначе, если Айр Ши ведет её, свою любимую жрицу.

— Ещё бы не была она любимой, если она вообще умудрилась стать его единственной поклонницей, — мужчина усмехнулся уголками губ, хотя ничего забавного в ситуации не было. Только божественных разборок им и не хватало, учитывая, что на него давили жрецы других пантеонов.

— Империя вот-вот взорвется, мой принц, — словно подслушав его мысли, шепнул Щит. Он казался по-настоящему обеспокоенным, и обычно невзрачное лицо будто осветилось изнутри, делая его лицо почти человечным, — и может статься так, что скоро я не смогу вам помочь, — внезапно спокойно закончил он.

Нильяр сначала не понял — или не захотел понимать. Не сбилось дыхание, не дрогнули руки. Только один Змей Великий знает, чего ему это стоило. Немногое во всем свете могло поколебать его душевное равновесие, но…

— Уходи лучше прочь, Раш. Уходи немедленно.

— Я не могу уйти, мой господин. Судьба уже предрешена.

— Кем? Впрочем, мне плевать. Я обменяю любую жизнь в этом мире на твою…

Древний, обрекший себя на изгнание, задумчиво смотрел на него, но видел, кажется, нечто другое. И только, когда наследник уже готов был нашипеть от бессильной ярости, ответил:

— Здесь ничего не зависит от вас, господин. Решение за другим существом.

Нильяр не зря был наследником, не зря сотни лет душил свою ярость, покрывая её ледяной пеленой безразличия. Он давно привык жертвовать, но не теперь, когда жертвой стал тот из двоих во всем мире, кого он мог назвать другом. Но и сейчас он лишь досадливо качнул головой, сминая пальцами маску, и вернулся к вопросу более актуальному в данный момент:

— Мне нужно проверить эту любовницу Илшиардена, которая набивается к нему в жены. Что-то здесь не сходится, не нравится мне… И вовсе не потому, что карри не достоин счастья. Именно потому, что в нерушимости его счастья я хочу быть абсолютно уверен.

— И потому, что, если Палачу будет больше не за что цепляться, даже его преданность вам не спасет его от безумия собственной силы.

Маска обращается в клочья под когтями.

— Да, и поэтому тоже, Раш. И поэтому тоже.

— Тогда я пошлю сестру, она понимает в женщинах куда больше. Ни один изъян не скроется.

Да, это верно. От блистательной Инстанши Эрайш — только так, по имени брата, без имени Рода, было трудно что-то скрыть. Она пришла вслед за своим близнецом — потерянная, уставшая, израненная. Она не сказал брату ни слова упрека, хотя ясно было, что потеряла из-за него молодая женщина практически все, что имела. Единственное, что Нильяр понял — если брата изгнали насильно, то её отпускать не хотели. Нежная фиалка, ставшая ядовитым шипом. Привкус её силы изменился, но Нильяр снова молчал и терпеливо ждал — понимал, что правды ему не скажут. Достаточно того, что и её верность принадлежала лишь её брату, а брат принадлежал ему. В этом он мог быть уверен.

— О чем задумался мой принц?

— О твоей прекрасной сестрице. Ты прав, она вызнает правду. Но что касается их дочери?..

— Вы достаточно с ней общались, странно, что вы все ещё сомневаетесь, — с беззлобным смешком ответил Хранитель. Знает, значит, — но, если сомневаетесь — отвечу. Я лично за нее ручаюсь.

На мгновение в кабинете повисла гулкая тишина.

— Неожиданные слова.

— Вовсе нет, — парировал легко, — девочка пошла в отца, взяла от матери только цвет волос, да излишнюю порывистость, что поправимо. Кроме того, малышка вовсе не так обожает свою мать, как хочет показать. Вернее, не так… она пытается доказать самой себе, что любит её. Заставляет себя любить, а на самом деле побаивается. Более того, на её ауре много старых ментальных шрамов. Словно в детстве её силу глушили, наказывая. А вот к отцу дана Дейирин тянется искренне, но пока не знает, что от него ожидать. Ей нелегко подчиняться. Упреждая ваши вопросы — если попытаться разговорить девушку сейчас, она нам ничего не расскажет, даже под давлением. Просто не знает, что рассказать, её ведет интуиция и сила обоих даров.

— Я слышал, Повелитель Вечного народа набивается к ней на встречу, — негромко произнёс мужчина. И замер, сузив глаза — Щит раскрылся на долю мгновения, но и этого хватило, чтобы увидеть лютую, кипящую ненависть в обычно равнодушных глазах.

То, что ты скрываешь, все ближе и ближе… твое прошлое тоже нагоняет тебя, мой друг. Пожалуй, встречи этой стоит состояться. А ему — передать Повелителю фэйри письмо. Он слишком долго молчал и терпел, чтобы видеть, как это прошлое убьет того, кто ему нужен и дорог.

— Почему карри Илшиарден так слеп по отношению к своей женщине? Все эти годы он не казался мне глупцом, — Раш даже не пытался сделать вид, что предыдущая тема ему не противна, резко переведя разговор, — а ведь он даже спустил ей молчание по поводу дочери.

— Это все его дар… Дар и проклятье, — ал-шаэ чуть поморщился, потерев ноющий шрам, — если бы Палачи воспринимали мир так же, как и другие, то они попросту сошли бы с ума спустя пару лет из-за количества вынесенных приговоров. Из-за того, что они вершат чужие судьбы, руководствуясь, как считают обыватели, то ли эфемерным чувством справедливости, то ли манией величия. Нет, он вполне нормален и адекватен в общении, пока у него есть якорь в этом мире. Якорем Илшиардена стал я, но… ему нужна кровная привязка. Нужна любимая женщина, для Палача — именно любимая, никакого брака по расчету. И поэтому в вопросах любви он может стать доверчивым, как дитя. А эта женщина ещё и родила ему дочь… Мне тревожно, Раш…

«Она не его пара. Я в этом уверен», — несет властное эхо.

Тихий шепот пронесся словно холодной волной. Оба собеседника молчали. Все, что надо было сказать, было сказано. Пора было действовать.

— А покушение на дану Дейирин?

— Круг уже, чем кажется. Тот, кто это сделал — лишь чужая марионетка, притом действующая не слишком охотно, будто из-под палки. Пока это неважно, с нынешней защитой ей ничего не грозит, а потом посмотрим, найдем этого деятеля.

Дверь неожиданно распахнулась без стука, хоть и была заперта — в кабинет ворвался худощавый высокий иршас в простой серебристой-серой маске.

— Брат, мой ал-шаэ…

Он замер на миг, остановленный резким жестом выступившего вперед Эрайша. В глаза посетителя мелькнула терпкая горечь и вина — но так быстро, что будто померещилась.

— Её императорское величество, дана Съянери, велит тебе немедленно явиться во дворец. Говорят, что она нашла некую дану, которая является твоей истинной. И, более того, ждет от тебя ребенка.

Где-то на просторах Империи

— Что там за чушь с бастардом ал-шаэ? Такого не может быть!

— И вряд ли есть, дан Тень. Вам ли не знать, как создаются слухи.

— А вы что скажете, госпожа Хаос?

Из темноты послышался смешок.

— Женщины любят красиво играть, неправда ли? — бархатистый голос незнакомки ласкал и притягивал.

— Вы вообще не любите размениваться по мелочам, да, карри-сэ?

— С ума сошли, здесь говорить!

— О, прошу прощения… — только в чужом голосе сквозила скорее насмешка и превосходство.

— Трон уже расшатался. Император слеп. Осталось избавиться от наследника…

— Нет, сначала надо убрать его защитников.

— Палач?

— Хм…

— Не сейчас, — раздраженный голос женщины и понимающий, чуть визгливый смех второй в ответ.

Мужчины предпочли промолчать.