Отвернулась, понимая, что отвлеклась, и принялась искать его плащ и рубаху. И пока Оберон натягивал сапоги, положила с краю вещи, тут же сбегая к цветам.

После проведенной ночи я изменилась: стала поистине счастливой, любимой, четко осознав, что всей душой хочу остаться здесь и быть с этим мужчиной. Только с ним. Навсегда. Только вот теперь я как никогда боялась потерять обретенное счастье. Предчувствие чего-то неслучившегося не отпускало меня. И я ждала…

Стоило взглянуть на цветы, и плохие мысли ушли. Я ходила по дорожкам и любовалась, не веря, что такое возможно. Красота. И ведь не простые цветы разных оттенков, а самые невероятные. Напоминали снежные пушистые розы.

– И что, сегодня будет Рождество? – спросила, слыша шаги в свою сторону.

– Да, и я забыл тебе подарить подарок.

– Мне? – удивленно переспросила.

– Меня попросила об этом… та, кого уже нет в этом мире.

В руках у меня оказалась небольшая коробочка. Из камня, если судить по массе.

– Только открой подарок, когда будешь готова. Так она сказала, когда переда ее мне.

«Это как? Я на подарки всегда готова!» – подумала, но воздержалась от такого ответа.

– Почему не сейчас?

– Ты желаешь это?

Перевела взгляд на коробку и поняла, что нет. Не хочу. Странно, но так.

Послышались шаги.

– К нам идут, – произнес Оберон, осматривая меня с ног до головы.

– Ой, – моментально направилась к ложу и схватила накидку.

– Не переживай, сюда никто не войдет.

– Это хорошо. Не хотелось бы чтобы испугались.

– С чего бы? – тут мужчина напрягся и сухо выдал: – Родители уже подъезжают, мне нужно будет отойти.

– Хорошо, а я… приведу себя в порядок.

– Там есть все необходимое, – загадочно проговорил мужчина, бросая взгляд на небольшой угол, который отделили четырьмя перегородками. Сам же подхватил меч и направился к двери.

Как только мужчина вышел, поплелась к огороженному месту, совсем не ожидая увидеть небольшое озеро. Именно так выглядело. А на самом деле теплая вода в бассейне. Любовалась, не переставая улыбаться.

Я была счастлива.

Спускалась вниз по лестнице, когда услышала скуление.

Мои собаки? Да, других вариантов не было.

Осмотрелась по сторонам и пошла в другую сторону, рассчитывая, что там есть выход. Я точно слышала, не могла ошибиться.

Неужели выпустили? Оберон? Не представляла, если кто другой. Добровольно решиться быть закуской на Рождество – это как минимум глупо.

Предположила верно, через несколько минут, потерянный в паутине, пыли, копоти, я нашла тайный ход. Собаки где-то там скулили. Прошла вперед и увидела деревянную дверь. Рядом валялись палки. Предположила, что раньше вход ими заколачивали. Присела и посмотрела на сломанные штакетины.

Трухлявые, давно сторожили это место, не позволяя пройти. Так почему сейчас их сломали?

Конечно, не нравилось мне это. На ловушку смахивало. И вновь услышала Омона. Скуление жалобное, невыносимое. Вернулась в то время, когда сидела над ним, слыша последние вздохи. Именно так он скулил перед смертью. Воспоминание заставило меня резко открыть дверь и спуститься по лестнице.

Странно, но я оказалась в огромном винном погребе. Стеллажи с пыльными бутылками были везде. По черной копоти предположила, что когда-то здесь произошел пожар.

Долго не блуждала, почти сразу увидела клетку, в которой находились мои собаки, а рядом маркизу Захарию в белоснежном платье. В ладони она что-то сжимала белое. Чуть приблизившись, я поняла, что это кремовые бусины из ожерелья. Самые большие из жемчужного колье. На рисунке принцесса Валивия выделила шесть штук.

Вот они где…

И еще за пазухой у Захарии заметила дневник принцессы. Упертая маркиза нашла его и решила избавиться от меня, собак и всего, что пришло в этот мир?

– Стой на месте, чужестранка, – приказала мне она, опаляя ненавидящим взглядом.

– Что тебе нужно?

– Я знаю, кто ты.

– Ну, тут уже все знают… – начала блефовать, пытаясь найти выход из гадкой ситуации, – но скромно молчат. Советую брать пример.

– Ты дрянь!

Зубы свело от раздражения. Как же раздражает, когда мелкая паршивая овечка волчицу из себя строит. Сделала шаг вперед, как вдруг девица вырвала из ожерелья белую бусину и сжала своей лапищей, прикладывая силу медведицы.

Омон взвыл так, будто в него нож вонзили, что заставило меня остановиться. Немецкая овчарка упала мордой в солому и начала хрипеть.

Получается, в бусинах наши жизни? Они призвали, но и в них погибель?

– Ледяная вода укажет, бусины ожерелья вернут желаемое, а зверь подарит жизнь, – ядовито пропела Захария, выхватывая страницу, махая ей. – Я нашла вырванную страницу в склепе.

– Рада за тебя. И что же там?

– Слова ведьмы стали явью: ты пришла в наш мир и вернула жизни тех, кто был отдан пустому сосуду, но не завершила ритуал.

Молчала…

Молчала и ждала, когда она свой рот откроет и скажет, что я не сделала.

– Ты… не спрятала бусины из ожерелья в шкатулке, и теперь захлебнешься в той воде, что призвала тебя. Я уничтожу каждую бусину, и ты сгинешь вместе со всеми, кто пришел в наш мир.

Выставила руку и спокойно, насколько могла, проговорила:

– Не стоит спешить. Предлагаю успокоиться…

– Не смей со мной разговаривать, лживая тварь! Зверюшка! Убогая гусыня!

Левый глаз дернулся, давая понять, что терпение не безгранично. Так и хотелось ей проехать по губам, зубам… Утро, а она меня уже вдоль и поперек оплевала своим ядом.

– Чего ты хочешь?

– Я… я хочу, – глаза забегали, она не знала, с чего начать список, – чтобы ты сгинула…

– Не вопрос. Ты мне шкатулочку, а мы уйдем.

– Думаешь, я такая глупая? Ты уйдешь, а они останутся здесь – вот мое слово!

– То есть у тебя мозги есть, а у меня нет? Смысл мне уходить, когда ты через минуту убьешь всех, кто мне дорог? Если уж так, то на равных… – выдохнула и сделала шаг.

Она сорвала вторую кремовую бусину и сдавила. Альфа моментально подала голос, падая на землю.

– Еще хочешь подойти? – довольно пропела Захария, наслаждаясь своим триумфом.

В таком положении я находилась впервые. Не знала, как быть, и это мне очень не нравилось. От слова совсем.

– Так, давай успокоимся и поговорим?

– Ты! Ты во всем виновата! Если бы не ты, я бы была его королевой…

– Все можно исправить! – воодушевленно воскликнула, переживая за немцев. Нужно заговорить маркизу. – Я переберусь в деревеньку с собачками, и мы будем там жить поживать, да добра наживать.

– Заткнись! Что ты можешь исправить? Что?! Король сделал тебя своей женой! Ночью моя семья смиренно покинула этот замок.

– Тогда пожелаем им хорошего пути! – сказала первое, что в голову влетело. Главное – не молчать и думать. Только что тут придумаешь? Психологов здесь нет.

– Все из-за тебя, чужестранка!

Аааа… как же надоело!

– Слушай, ну в чем проблема? Ты же не уродина, вполне приятная на вид. Что ты на Обероне зациклилась? У вас что, мужиков нет?

– Я люблю Оберона, а ты его забрала! Ты не имела права!

Достала уже. Вот прямо поперек горла стояла. Обиженка. Как бы ее вырубить и родителям сдать? Пусть забирают свое чудо психованное.

Кстати, хороший вопрос. Только как ее вырубишь, когда у нее в руках бусины?!

И собачки приболели… Хотя только Омон на данный момент лежал, не реагируя ни на что, а вот Альфа выглядела вполне сносно, пусть маркиза и сделала попытку ее уничтожить. И еще в клетке…

Кстати, а клетка у нас… закрыта или нет?

– Gib Laut! – приказала Альфе подать голос, при этом уставившись на принцессу. Пусть думает, что я с ней на непонятном своем чужестранском языке болтаю.

Услышав в ответ лай, довольно ухмыльнулась, решаясь попробовать натравить свою девочку на эту истеричку.

– Ты что бормочешь? – визгливо рявкнула Захария, притоптывая ногой. – Да я сейчас…