Николай захихикал.

— Нет такого слова!

— А как вы называете человека, который спорит по любому пустяку?

Ники промолчал, и Нуми торжествующе воскликнула:

— Вот видишь — спорник. Это я придумала такое слово!

— Ты сама спорница! — огрызнулся Ники. — Нет такого слова!

— Нет, есть! Раз что-то создано, значит, оно существует. Нуми создает слова, а Ники жует жвачку! — поддразнила его девочка и вскочила с места, словно боялась, что он ее стукнет в отместку за жвачку, которую она терпеть не могла.

Но она вскочила не поэтому. Просто ей пришла в голову одна идея. Девочка подбежала к ближайшей шее зверя, которая была длиной чуть не с километр, а ловко стала карабкаться по морщинистой шкуре. Зверь как будто догадался о ее намерении; он повернул к девочке голову и опустил ее пониже. Добравшись до лба животного, Нуми распростерлась на животе и замерла.

— Эй, ты что там делаешь? — не выдержал Ники.

— Хочу понять, о чем оно думает. — Эта странная девочка ни разу не назвала чудище или зверем или животным. Для нее каждая живая тварь была существом. — я чувствую какие-то сильные излучения.

— Раз он такой большой, той мысли у него должны быть большие, — брякнул Ники, но, поймав укоризненный взгляд девочки, добавил: — Я шучу, конечно.

Тут вторая голова потянулась к Нуми и разинула чудовищную пасть, будто хотела проглотить ее или что-то ей сказать. Ники задрожал. Гигантские челюсти два-три раза щелкнули над самым шлемом девочки, а она совсем спокойно сказала:

— Интересно, излучение у них совсем разное. Как будто одна голова думает одно, а другая — другое. Правая очень волнуется.

— Наверное, они тоже спорят, — поддразнил ее Ники. — За свою долгую и нелегкую жизнь я не раз убеждался, что стоит двум головам оказаться вместе, они тут же начинают спорить.

Нуми рассердилась — его болтовня мешала ей сосредоточиться.

— Перестань рассказывать мне про свою долгую жизнь, не то я его попрошу, чтобы оно тебе ее укоротило! Вот ей скажу! — и она легонько стукнула пальцами по оскалившейся голове, которая придвинулась совсем близко к ней.

Голова защелкала зубами еще сердитей. Тогда другой хобот вытянулся, схватил Нуми за ногу и швырнул ее к Ники. Упав плашмя, Нуми тут же озадаченно присела.

— Буф-ф! — сказала она. — Ничего не понимаю. Зачем это оно?

— Не дает спорить.

Задняя голова удалилась с угрожающим рычанием.

— Ой, Ники! Она, кажется, хотела проглотить меня! — испугалась маленькая пирранка.

— Ну да! Если бы хотела, то съела бы.

— А может, это другая голова ей помешала. У нее излучения тоже сильные, но спокойные. Ведь это ее хобот спас меня.

— Это тебе кажется! Если тебе муха сядет на лоб, ты же ее прогонишь? Вот и мы для него все равно, что мухи.

— Но оно проявило интерес ко мне!

— Нам неизвестные мухи тоже интересны. Нуми опять рассердилась.

— Слушай, спорник, если ты не будешь мешать, я все же попытаюсь что-нибудь понять. Помолчи немножко, прошу тебя, пожалуйста. Не одного же тебя мне слушать!.. Буф-ф, отсюда трудно уловить, излучение от обеих голов сливается, и не поймешь, где чье. Надо подойти поближе.

Но Нуми так и не удалось ничего понять. Не успела она подобраться к гигантской шее, как в почерневшем небе раздался оглушительный грохот, и яркие молнии разорвали его на сто кусков. Оба хобота схватили каждый по пассажиру и нырнули с ними под необъятное брюхо чудовища. Через минуту хлынул ливень, да такой, какого ни один из ребят не видывал на своей родной планете. Ники казалось, будто они попали в самую середину Ниагарского водопада. Так называется один знаменитый водопад на планете Земля; и если вам случалось видеть его по телевидению или в кино, то вы легко сможете себе представить, какие потоки обрушивались на спину чудовища, образуя у него с боков сплошную пелену воды.

— Вот видишь, оно заботится о нас, — обрадовалась Нуми, устраиваясь поудобнее на хоботе. — Это по-настоящему разумное существо.

Поступок животного действительно нельзя бы объяснить иначе, и спорить тут не приходилось. Низвергшийся с неба водопад наверняка смыл бы их со спины зверя, как пушинки. Но мальчик был зол, потому что хобот держал его за бедро, а разве удобно висеть на крюке?

— У него две головы, у тебя — два мозга, конечно, вы друг друга понимаете! Скажи ему, что у нас скафандры и мы не промокнем. Пускай он нас отпустит.

— Чем говорить глупости, — отозвалась Нуми, — ты бы лучше записал свои наблюдения. Разве ты забыл, что мы отправились в космос исследовать неизвестные планеты? А что может быть интереснее этого существа, ведь оно явно разумное и доброе.

Ники и вправду забыл о своем дневнике, но окажись кто угодно в лапах такого зверя, вернее, не в лапах, а в хоботе, — не только про дневник — и собственное имя забудешь.

Ники осторожно похлопал зверя по толстой шкуре. Угадав его желание, тот свернул хобот баранкой, и мальчик, выскользнув из неудобного объятия, уселся, как на стуле. Эх, если бы это была настоящая баранка! — подумал он.

В шлемофоне раздался звонкий смех.

— Ты что?

— Неужели ты и правда хочешь его съесть? — заливалась смехом Нуми.

— Слушай, перестань читать мои мысли! Ты мне мешаешь диктовать! — строго сказал ей Ники и включил записывающий аппарат, но тут же передумал. — Я лучше потом. А то ты опять начнешь надо мной смеяться.

Девочка искренне возмутилась.

— Как это — смеяться? Ведь мы договорились, что самое главное и самое ценное в нашем путешествии — твои записи! Ты принадлежишь к одной цивилизации и видишь события с одной стороны, а я принадлежу к другой цивилизации и все вижу с другой стороны. Если смотреть на событие с разных сторон, его гораздо легче понять.

Тогда Николай снова включил диктофон и начал добросовестно диктовать свои наблюдения. Сколь бы поверхностны или неточны ни были эти наблюдения, они пригодятся земной цивилизации. И ни разу Нуми не перебила его, не внесла ни одной поправки или дополнения.

Ливень прекратился так же внезапно, как и хлынул. Хоботы вынырнули из-под живота зверя, вытянулись вперед и вверх, и ребята стали смотреть, как их хозяин поднимается по склону высокого холма, по которому сбегали потоки воды. На вершине холма трава уже почти высохла и ярко блестела на солнце.

— Интересно, что он собирается с нами делать? — сказал Ники. — Давай, попробуй внушить ему что-нибудь. Я читал, что некоторые животные поддаются гипнозу. Скажи ему, чтобы он нас отпустил.

Зверь прошел еще метров сто и остановился на ровной полянке. Хобот, державший Нуми, опустился до самой травы, выпустил ее, и она легко вскочила на ноги. Однако второй хобот резко вздернулся еще выше, и в ту же минуту к Ники потянулась широко раскрытая зубастая пасть. В ушах его раздался отчаянный крик Нуми. Ники отчаянно задергался, но хобот ухватил его за ногу и понес к пасти. Еще мгновение, и он бы исчез в ней, но тут свободный хобот резко и сильно, как плетью, ударил свирепую голову. Она гневно закачалась из стороны в сторону, защелкала зубами, но оттянулась назад, хобот ее опустился и сердито швырнул мальчика к застывшей на месте Нуми.

— Бежим! — крикнул Ники, как только вскочил на ноги, вскочил очень быстро, хотя упал с порядочной высоты.

Но Нуми схватила его за руку.

— Подожди! Наверное, сейчас будет самое интересное!

— Сейчас он нас съест, тогда станет еще интереснее. Только не нам.

— Разве ты не видел, что вторая голова ему не велела этого делать? Я по-моему, она послушалась меня, когда я ее попросила опуститься. А вот почему вторая голова такая злая? Надо бы и с ней подружиться.

И она направилась прямехонько к хоботу злой головы, который все еще гневно раскачивался над землей. Откуда у этой девчонки столько храбрости? И столько веры в добро? Хорошо еще, что первый хобот — уже в который раз! — спас ее; он ее догнал, обхватил пальцами и поставил рядом с Ники. А дальше произошло нечто совсем уже невероятное.