– Где болит? 

– А где не болит? – усмехнулся он и уставился на дверь. – Думаешь, у Кассии есть еще те волшебные таблетки? 

– Я спрошу. – Солара, прищурившись, посмотрела на подсохшие трещины на его нижней губе, грозившие вновь раскрыться. – Но сначала тебе нужен еще один слой мази. 

Дрожащей рукой Доран потянулся за баночкой, но в итоге только смахнул ее на пол. Он явно был слишком слаб, так что Солара сама смазала его губы. Обезвоженная плоть за секунду впитала бальзам, и пришлось нанести еще слой, и пока палец скользил по его рту, внутренности Солары совершали дикий танец. 

– Так-то лучше, – выдавила она и прежде, чем осознала свои действия, облизнула палец и стерла пятнышко запекшейся крови со лба Дорана. 

«Совсем рехнулась? Чистить его лицо слюнями…» 

– Пойду-ка поищу твои таблетки. 

Солара уже почти добралась до двери, когда он откашлялся и сказал: 

– Штаны. 

– Что? 

– Штаны забыла надеть. 

– О, спасибо. 

Она схватила и натянула штаны, больше удивленная отсутствием у себя смущения, чем тем, что сверкнула перед Дораном нижним бельем. Забавно, насколько ей теперь уютно в его обществе. Когда это случилось? 

Кассия и Ренни обнаружились на камбузе: они сидели рядышком, перешептываясь над кружками кофе и явно не замечая летягу, тихонько ползущую по стене за их спинами. Желудь расправила мохнатые крылья и спикировала Кассии на голову, погрузив коготки в блондинистые дреды. Вторпом вскрикнула и плеснула кофе себе на коленки. Ренни, очень стараясь не расхохотаться, осторожно выпутал летягу из плена волос, всучил ей изюминку и отослал в другом направлении. 

– Ненавижу эту мелкую… – вскипела Кассия, яростно глядя вслед зверьку, но Солара ее перебила: 

– Доран проснулся. Ему нужны еще обезболивающие. И наверное, надо дать ему антибиотики. Похоже, началась лихорадка. 

Кассия будто позабыла про свой гнев. С хмурым видом она встала из-за стола: 

– Я уже давала. 

– Антибиотики? 

Она кивнула: 

– Да, из-за открытых ран. 

Оба помощника проследовали за Соларой в ее каюту. Кассия тут же уселась на край койки и положила руку Дорану на лоб: 

– Жара нет. Во всяком случае, на ощупь прохладно. 

Он в ответ задрожал и натянул одеяло до подбородка. 

– Голова кружится? 

– Немного, но я думал, это от лекарств. 

– Они уже давно вышли из организма. 

– Тогда дай мне еще. Я тут помираю. 

Кажется, Кассии его слова не понравились. Она покосилась на Ренни и вновь повернулась к пациенту: 

– Что болит сильнее всего? Нос? 

– Угу. – Доран принял позу зародыша и снова задрожал. – А еще живот и бока. Такое чувство, будто я сделал тысячу скручиваний, пока спал. 

– Демаркус бил туда? 

Солара знала ответ: 

– Да. И он не сдерживался. 

– Ляг на спину и убери одеяло, – велела Кассия. – Хочу посмотреть, что у тебя под футболкой. 

– Ну еще бы, – поддразнил Доран. 

Она улыбнулась: 

– Сегодня мой счастливый день. 

– Завязывайте, – выпалила Солара. Щеки внезапно обдало жаром. – Не время для шуток. 

– Слушаюсь, мэм, – проворчал Доран, перекатываясь на спину. 

Едва он задрал футболку, Кассия ахнула, но явно не под впечатлением от его скульптурного торса. Улыбка сползла с ее лица. 

– О боже… 

Солара подвинулась ближе, чтобы увидеть причину такой реакции, и мельком скользнула взглядом по обнаженной плоти, даже не замечая наготы Дорана. Не замечая ничего, кроме отвратительных кровоподтеков, покрывавших тело так плотно, что неясно, где заканчивается один и начинается другой. Казалось, будто Дорану под кожу впрыснули вино. 

Желудок Солары сжался. 

– Что это значит? 

– Внутреннее кровотечение, – сказала Кассия. – Потому и голова кружится. Он потерял слишком много крови. 

Доран одернул футболку: 

– Хватит говорить обо мне так, словно меня здесь нет. Как это исправить? 

Вместо ответа Кассия посмотрела на Ренни. 

– Вы же можете все исправить, – надавил Доран, переводя взгляд с одного помощника на второго. – Ведь так? 

– У нас в аптечке только самое основное, – пояснила Кассия. – Болеутоляющие и антибиотики для простых повреждений. И ничего, что залечит внутренние. 

– Но в принципе такое средство есть? – уточнила Солара. 

– Тканевая склейка, – подтвердил Ренни. – Дорогая штука. 

– Значит, купим. 

– Это не так просто. 

– Деньги упрощают все, – огрызнулась она. – У меня тонны топливных фишек. Я куплю лекарство на черном рынке. 

Кассия нервно крутила светлую прядь волос у основания шеи – слишком короткую, а потому не вплетенную в дреды. Затем посмотрела на старпома: 

– Ты должен ему сказать. На его месте, я бы хотела знать правду. 

– Звучит зловеще, – пробормотала Солара. – Дело в Демаркусе, верно? Он правит черным рынком и теперь не захочет нам ничего продавать. 

Ренни испустил тяжкий вздох и выкопал из карманов брюк собранное отовсюду барахло: сломанное ожерелье, несколько капсул с жидкостью и маленькую баночку с лекарственным бальзамом, которым Солара только что смазывала губы Дорана. Она протянул руку, и, вернув мазь, Ренни наконец-то заговорил: 

– Он назначил за Дорана награду. За живого желательно. Но не обязательно. 

Доран приподнялся на локтях: 

– Сколько? 

– Вдвое больше, чем Солнечная Лига. 

– Прелестно, – буркнула Солара. 

Узнав обо всем, Кейн наверняка поднимет бунт. Или решит нажиться на вознаграждении. Ей не нравились подобные мысли, но после его вчерашней истерики непонятно, на что он способен. 

– Ничего личного, – объяснил всегда оптимистичный Ренни. – Просто после вашего боя уже двое бросали Демаркусу вызов. Думаю, он боится, что не обретет покой, пока тебя не прикончит. 

– Ну прямо гора с плеч, – кивнул Доран. – Я-то переживал, что он меня больше не любит. 

– Можешь хотя бы минуту не паясничать? – возмутилась Солара. Затем вновь накрыла его одеялом и мягко уложила на место. – Ничего смешного. Твое местонахождение сейчас – золотой билет. Если я попробую купить лекарство у контрабандистов, меня, наверное, будут пытать, пока не расскажу, где ты. 

– Может, я обойдусь без лекарств. – Доран с надеждой глянул на Кассию. – Вдруг кровотечение само прекратится. 

– Странности случаются, – согласилась та. – Но шансы невелики. Ты как вообще, везучий? 

Солара покачала головой: 

– Твоя жизнь не игрушка, Доран. 

– Мне бы только связаться с отцом… 

– Но ты не можешь, – прервала она. 

Дважды за последние недели они пытались достучаться до Сполдинга-старшего через передающую систему корабля, но безуспешно. Солара уставилась на свои перчатки. Оставался только один выход. 

– Если нам не продадут лекарство, то мы его украдем. 

– Не выйдет, – автоматически отозвался Ренни, будто кража – это первое, о чем он подумал. – Сначала придется разведать, у кого из контрабандистов есть тканевые склейки, и мы тут же спалимся, так как все слышали про бой. 

– А я не говорила, что собираюсь воровать у контрабандистов, – заметила Солара, и его бровь взмыла над очками. – Мы недалеко от Обсидиана. Пляжи в туристической зоне, а значит, там полно ресторанов, магазинов и… сверкающих медицинских центров с забитыми кладовыми. 

– Люди Демаркуса и в больницах работают. Оттуда к нему поступает половина наркоты. 

– Точно. Но они знают меня как Солару Брукс, грязную, измученную уголовницу с улиц. – Солара подбежала к ящику со своими приобретениями, откинула крышку и выудила бальное платье, которое никогда и не помышляла надевать. Прижав его к себе, она захлопала ресницами и произнесла, растягивая слова: – А не как Лейси Вандербильт, отдыхающую светскую львицу с ушибленной лодыжкой.