[423] 

Велик соблазн восхвалять юбиляра. Что может быть проще, если юбиляр действительно велик! Но юбилей – это всегда повод задуматься о жизни и делах человека, о его значении. А если сделанное им запечатлено в его книгах, статьях, рукописях, то вот и повод еще раз перечитать, заново осмыслить это его наследие.

В.И. Ленин как-то сослался на известные стихи Лессинга:

то есть: мы хотим, чтобы нас поменьше превозносили и поприлежнее читали. Следовать такому совету всегда полезно. В произведениях Энгельса, как и в трудах Маркса и Ленина, говоря языком современной науки, заложен почти неисчерпаемый запас информации. Все снова и снова возвращаясь к их трудам, мы каждый раз находим для себя нечто новое. И не просто – сегодня одно, а завтра другое. С каждым поколением понимание марксистской теории становится все более глубоким. Каждая новая эпоха все более полно овладевает этим могучим орудием познания и преобразования мира. Характерно при этом, что процесс распространения марксизма (усвоение его, овладение им) в какой-то мере повторяет некоторые черты самого становления и развития марксистской теории – это своего рода биогенетический закон в истории мысли (онтогенез повторяет филогенез). В силу такой закономерности поздний период развития марксизма – в частности новые идеи, выдвинутые Энгельсом в последний период его жизни, после Парижской коммуны, – должен привлекать к себе все большее внимание.

В настоящее время, когда благодаря новому изданию Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса (по завершении оно составит пятьдесят томов) в широкий научный оборот введены сотни неизвестных или малоизвестных прежде работ и писем основоположников научного коммунизма и этот количественный рост привел также и к некоторому качественному изменению картины их теоретического наследия, придав ей бóльшую полноту и динамичность, – теперь, как никогда раньше, сложились благоприятные предпосылки для более глубокого понимания марксистской теории и тем самым для более эффективного применения ее во всех областях познания и практического действия.

В нашем сознании образ Энгельса, его научная и политическая деятельность неразрывно связываются и почти сливаются с представлением о Марксе и марксизме вообще. Это естественно и закономерно. Но не следует забывать и другого – самостоятельной роли каждого из них в совместной деятельности. Склонность к отождествлению Маркса и Энгельса проявилась еще при их жизни: об этом как-то один из них с иронией писал другому. Их объединяло слишком многое, но до примитивного тождества дело все-таки не доходило. Трудно выразить все это лучше, чем это сделал в своих воспоминаниях об Энгельсе Поль Лафарг. «Нельзя думать об Энгельсе, – писал он, – не вспоминая в то же время Маркса, и наоборот: жизни их настолько тесно переплелись, что составляли, так сказать, одну единую жизнь. И тем не менее каждый из них представлял собой ярко выраженную особую индивидуальность; они отличались друг от друга не только по внешнему облику, но и по характеру, по темпераменту, по манере мыслить и чувствовать»[424].

Сам Энгельс со свойственной ему объективностью утверждал, что марксистская теория по праву носит имя Маркса. Но эта теория немыслима без всего того, что в обоснование и особенно в развитие ее сделал он сам. Как справедливо подчеркивал В.И. Ленин, «нельзя понять марксизм и нельзя дельно изложить его, не считаясь со всеми сочинениями Энгельса»[425]. Как мыслитель, хотя и уступающий по масштабу своему великому другу, но мыслитель гениальный, Энгельс, что называется, тоже «имел свое лицо». Определенные стороны единой, сообща созданной марксистской теории, целый ряд разделов ее и проблем именно он разработал наиболее полно. Эти идеи ни в какой своей части не были уклонением или отходом от марксизма. В громадном большинстве случаев в работах самого Маркса обнаруживаются параллельные разработки. Для взаимоотношений Маркса и Энгельса характерны и глубокое, принципиальное единство взглядов, и определенные различия, выражавшиеся в известном разделении труда, которое естественным образом сложилось между ними. Одним словом: не абстрактное тождество, а диалектическое единство – во всей их теоретической деятельности.

К числу специфических заслуг Энгельса, как это очевидно, относится разработка диалектико-материалистического понимания природы. Одной из его главных заслуг была и разработка некоторых сторон диалектики. Эпохой расцвета его теоретической деятельности явился период после Парижской коммуны, в особенности семидесятые годы прошлого века. К этому времени он покончил с «проклятой коммерцией», «собачьей коммерцией», которой на протяжении почти двадцати лет вынужден был заниматься, чтобы спасти Маркса и его семью от нищеты и дать возможность ему продолжать теоретические исследования и политическую борьбу. А после того, как I Интернационал в основном выполнил свою историческую миссию и местопребывание его Генерального Совета, одним из активнейших членов которого он являлся, было перенесено из Европы в Америку, Энгельс обрел наконец хотя и вынужденный историческими обстоятельствами, но столь необходимый для большой научной работы досуг.

30 мая 1873 года настал «звездный час» в жизни Энгельса-теоретика. В этот день у него сложилась концепция его главного труда – «Диалектики природы». Своим замыслом он спешит поделиться с другом. «Сегодня утром в постели, – пишет он Марксу, – мне пришли в голову следующие диалектические мысли по поводу естественных наук…» – и далее излагает основную идею труда, над которым будет работать теперь с перерывами на протяжении десяти лет, пока смерть Маркса не прервет этих исследований и новые неотложные задачи по руководству международным рабочим движением и по завершению и изданию работ Маркса, прежде всего «Капитала», не отодвинут его собственные замыслы на задний план.

Десятилетие 1873 – 1883 годов – в известном смысле вершина творческой деятельности Энгельса. Именно в этот период выдвигает он ряд гениальных идей, существенно обогативших классическую теорию марксизма. В эти годы он создает два главных своих труда – «Анти-Дюринг», эту подлинную энциклопедию марксизма, и рукопись «Диалектики природы», работа над которой так и не была завершена. Среди новых идей, которые он развивает в это время, выделяется и мысль о возрастающей роли общественного сознания. Быть может, резче всего она выступает в одном из подготовительных фрагментов к «Анти-Дюрингу». Но она была подготовлена всем предшествующим развитием марксизма, работой над «Диалектикой природы» и получила определенное отражение и дальнейшее развитие в тексте самого «Анти-Дюринга» и в последующих работах и письмах Энгельса.

Сам Энгельс неоднократно указывал, что научный коммунизм покоится на двух великих открытиях Маркса – на материалистическом понимании истории и на теории прибавочной стоимости. Можно добавить, что в основе того и другого лежит материалистическая диалектика, выработку которой Энгельс приравнивал по значению к первому открытию Маркса. Материалистическое понимание истории (исторический материализм) было впервые всесторонне, как целостная концепция, разработано совместно Марксом и Энгельсом в середине сороковых годов в рукописи «Немецкой идеологии» (1845 – 1846). Формулируя центральный тезис этой материалистической концепции, авторы «Немецкой идеологии» писали: «Сознание никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием… а бытие людей есть реальный процесс их жизни… Не сознание определяет жизнь, а жизнь определяет сознание». Тринадцать лет спустя, давая классическую формулировку сущности материалистического понимания истории в предисловии к своей книге «К критике политической экономии», Маркс писал то же самое: «Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание»[426].