— Тритиевую воду, да? У меня дома? А почему не обогащённый уран? Или карборановую кислоту в чайнике? Это какое-то всеобщее помешательство... — Алби ссутулилась, став даже меньше ростом. — Это не жизнь, Рифус Гарт... Это даже не существование... Это... это... В общем, душ там. Полотенца тоже. Форму сунь в отдел для плотной ткани. — Она отвернулась и с ногами забралась на стул, замерев и уставившись на лиловые сумерки за окном.

Позже она с головой погрузилась в горячую ванну, впервые за последнее время почувствовав чуть ли не физическое наслаждение. Вода смывала пот, пыль, кровь, смывала и уносила прочь боль и горе, что принесли ей эти дни, смывала воспоминания о Ките, холод собачьего вольера, ржавые решётки заваренного люка и острые клубки трав, царапавшие её лицо, когда она лежала ничком на сухой, выдубленной солнцем земле, смывала шок и гадливость от этого обыска. И только грозное великолепие Внешнего мира не было подвластно горячим струям, потому что части не дано превзойти целое. Алби лежала в воде, стараясь полностью расслабиться, не думать ни о чём, кроме вот этого, сиюминутного блаженства, не думать о завтрашнем дне, которым может стать для неё последним, не думать о людях в чёрно-красной форме, к которым она попадёт, если Рифус Гарт не выстрелит ей в висок, не думать о самом Гарте, торчащем в её квартире с таким видом, будто он всегда тут жил, не думать ни о чём, просто наслаждаться тёплой водой и ароматной успокаивающей солью, не думать... не думать...

— Второй раз за день утонуть решила?

Алби вздрогнула и открыла глаза. Вода из ванны перелилась через край, образуя внушительного вида озеро на полу, в котором плавали её шлёпанцы и упавшее с крючка полотенце, а Гарт, ругаясь сквозь зубы, закручивал вентили до упора.

— Я заснула, да? — пролепетала девушка, пунцовея с головы до ног. — Ой, я, наверно, соседей затопила...

— Тьфу на тебя, — буркнул Рифус, — магнит для неприятностей. Вылезай и ложись спать по-человечески. Честное слово, во Внешнем мире с тобой и то проще было.

— Выйди, пожалуйста, — Алби чувствовала себя абсолютно несчастной, — я... я сама тут разберусь.

— Не грохнись тут, — раздался голос ей в спину, и дверь захлопнулась.

Она торопливо вылезла из ванной и начала судорожно собирать полотенцем воду, выжимая её в раковину. «Господи, да что же это творится... ну и лужа... где моя одежда... шлёпки все мокрые... ещё и этот припёрся... ой, значит, вода уже и в прихожей... мамочки... а если бы не припёрся?.. наверняка думает, что я полная дура... а так и есть...» Наконец, вытерев воду и повесив полотенце сушиться, Алби затолкала свою покрытую пылью и обрывками травинок одежду в машинку, форму переложила в отделение для химчистки, включила аппарат, наспех переоделась и на цыпочках вышла из ванной. Откуда-то сбоку донёсся голос Гарта:

— Ты уж извини, я у тебя на кухне покопался. Ты предаёшься аскезе или это какая-то суперновая диета? Даже у меня дома в холодильнике больше еды, чем здесь. Зато нашлась бутылка шампанского. У тебя бокалы есть?

— Это на новоселье, — тихо сказала Алби, не глядя на Рифуса, — я хотела отпраздновать с Китом и тремя подругами из соседней лаборатории...

— Вы что, одной бутылкой на пятерых праздновать думали? Страшные вы люди, учёные. Ну, мы с тобой и на двоих уговорим. Так есть у тебя бокалы или нет?

— Есть чашки. Я пока мало что купила. А перевозить старьё со съёмной квартиры не хочу.

«Хозяйничает тут, как у себя дома. Кто ему разрешал открывать холодильник? Почему он всегда делает, что хочет, а я даже слова против сказать не могу?» Алби молча достала чашки, поставила их на стол и вышла из кухни.

Через пару секунд за стеной раздался хлопок, и Гарт зашёл в комнату с двумя чашками, сунув одну ей в руки.

— Давай выпьем. Сегодня можно. Шампанское из чашек я ещё не пил.

Алби молча отпила глоток ледяного брюта и, собравшись с духом, спросила:

— Так какой у тебя на завтра план?

Рифус внимательно посмотрел на свою заложницу, которую ему всё труднее становилось так называть. Сейчас девушка в очередной раз резко сменила вектор настроения и глядела на него с удивительным спокойствием, граничащим с равнодушием, как тогда, во Внешнем мире. Либо она великолепная актриса, либо у неё и впрямь психическое состояние настолько нестабильно, что скоро это может вылиться в полноценный психоз или что похуже. Мгновенные переходы от истерик к ледяному спокойствию, от стыдливого румянца к равнодушной замкнутости будоражили воображение, как всегда, не вовремя. «Рифус Гарт, ты скоро сам придёшь к пограничному состоянию. Уже держи себя в руках как-то, не мальчик всё же». Вслух же сообщил, плеснув в чашки ещё пузырящейся жидкости:

— Завтра мы с тобой, красивые и причёсанные, посетим министерство специальных служб. Я звякну Селу, он нас захватит здесь и высадит за пару микрорайонов до правительственного квартала. У Селвина хороший зуб на Рона Гира, если помнишь, он даже не стал арестовывать меня тогда, у дома Рены. Так что он согласится помочь, не задавая лишних вопросов. Потом... — он отпил ещё глоток, — потом придём в приёмную канцлера. Если я правильно просчитал действия наших м-м-м... оппонентов, они будут думать, что я свяжусь с главой министерства и попрошу аудиенции. Ну, канцлер, само собой, просигналит Гиру. Они устроят засаду и попытаются нейтрализовать меня во время разговора. Хороший план, но мы пойдём сразу туда, безо всяких предварительных звонков...

— Но ведь канцлер может просто заставить тебя ждать в приёмной до прибытия группы захвата, — задумчиво произнесла Алби, — и вся твоя вендетта кончится, даже не начавшись.

— Кой чёрт ты делаешь в Институте? — хмыкнул Гарт, — Тебе самая дорога в бригаду. Ладно-ладно, — он шутливо поднял руки ладонями вверх, — у меня всегда было плохо с юмором. Конечно, канцлер может так поступить. Но я-то ждать не буду. Надо будет, ногой дверь открою. Мне теперь всё можно.

— А я? — тихо спросила девушка, глядя в свою чашку.

— А ты беспрекословно выполняешь все мои команды и не раскрываешь рта ни при каких обстоятельствах. Говорить буду я. Любой твой несанкционированный взбрык может очень негативно на тебе отразиться. Я не хочу убивать тебя, Алби Мирр. Знала бы ты, как я этого не хочу. Но история зашла уже слишком далеко, и отыграть назад уже не получится. Давай выпьем. За успех нашего сомнительного предприятия.

Чашки соприкоснулись боками с лёгким звоном.

— Дай свой телефон, — Рифус бесцеремонно взял коммуникатор, снял заднюю панель и некоторое время пристально всматривался в крошечные микросхемы. Затем цокнул языком. — Принеси иголку и какой-нибудь маленький пинцет. Или очень тонкий нож.

Алби притащила косметичку, где обнаружились щипчики для бровей, роль иголки выполняла зубочистка.

— Что ты делаешь?

— Наши решили подстраховаться и сунули тебе в телефон прослушку. Зуб даю, это точно Трей. Гениальный малый, но в оперативной работе щенок. Дай-ка пинцет. Вот та-ак... А теперь та-ак... — Рифус, вытащив из недр коммуникатора одну из микросхем, сейчас вовсю перепрограммировал аппарат, набирая на дисплее непонятные для Алби команды, — Ну вот. На один звонок хватит, потом придётся твою игрушку утопить в ванной. Одевайся пока. И замажь чем-нибудь свои синяки, ты сейчас не женщина, а жертва стаи штырьков. И я здесь практически ни при чём.

Алби шмыгнула носом и, схватив косметичку, заперлась в ванной. «Ублюдок... Торчит тут с видом победителя... Скотина бесчувственная... одно слово, «красногалстучник»... чтоб ты сдох, Рифус Гарт, чтоб ты сдох в мучениях... очень здорово, наверно, каждую ночь меня брать во всех позах, а утром издеваться как ни в чём не бывало... да есть в тебе хоть что-то человеческое... на кой чёрт ты меня напоил вчера... ненавижу... ненавижу... какого чёрта ты вообще влез в мою жизнь... ты хуже Кита... без него я хотя бы могу жить...»