Я пожал плечами:

– Кто знает? Откровенно говоря, сейчас это меня интересует меньше всего. А кроме того, мы беседовали о довольно важном деле, пока они нам не помешали…

Вскоре появился кондуктор, и мы приобрели два билета до Нью-Йорка, после чего я принялся выспрашивать Крайцлера обо всех подробностях его отношений с Мэри Палмер. Не то чтобы я не верил ему – зная Мэри, сложно было не поверить в эту историю; просто рассказ этот, с одной стороны, действовал на меня успокоительно, а с другой – так свежо и трогательно обезоруживал самого Крайцлера. Все опасности, пережитые нами за сегодняшний день, да и все это жуткое расследование меркли перед сбивчивым повествованием о личных планах Ласло на будущее. Для него подобные откровения были достаточно непривычным и многотрудным делом; но никогда еще я не видел своего друга настолько похожим на обычного человека. И никогда больше я его таким не увижу.

Наш поезд – к тому же еще и местного сообщения – полз так медленно, что когда мы вывалились из него на вокзале Гранд-Сентрал, первые намеки на зарю уже успели осветить восточный небосклон. Решив, что долгий процесс толкования данных, полученных от Адама Дьюри, может подождать до полудня, мы с Крайцлером взяли по экипажу и разъехались по домам – спать. Когда я добрался до Вашингтон-сквер, в бабушкином доме стояла тишина, так что я уже было понадеялся, что окажусь в собственной постели до начала утренней суеты. И мне это почти что удалось, но когда я уже благополучно прокрался по лестнице, не издав ни звука, проскользнул в спальню и начал раздеваться, в дверь робко постучали. Я не успел ничего ответить – в комнату всунулась голова Гарриет.

– О, мистер Джон, сэр, – взволнованно заговорила она. – Хвала небесам. – С этими словами она полностью зашла в комнату, кутаясь в халат. – Мисс Говард, сэр, – она звонила вам весь вечер – как, впрочем, и всю ночь.

– Сара? – переспросил я; меня встревожило выражение обычно безмятежного лица верной служанки. – Где она?

– У доктора Крайцлера – она сказала, что вы отыщете ее там. Дело в том, что… в общем, я не знаю, сэр, она ничего толком не объяснила, но, судя по ее голосу, произошло нечто ужасное.

Я лихорадочно сунул ноги в туфли.

– У Крайцлера? – отрывисто бросил я, чувствуя, как сердце снова начинает биться в ребра. – Какого дьявола она там делает?

– Как я уже сказала, сэр, – ответила Гарриет, энергично заламывая руки, – она мне не сообщила. Но молю вас, поспешите, она звонила больше дюжины раз!

Пулей я выскочил на улицу. Зная, что поймать в такой час кэб возможно только на Шестой авеню, я припустил на запад самой быстрой походкой, на какую только был способен. Остановился я, лишь когда запрыгнул в экипаж, стоявший под путями ветки Эл. Сообщил извозчику адрес Крайцлера и добавил, что это срочное дело; тот сразу же пустил в ход свой кнут. Пока мы неслись по городу, я пребывал в некой панической хмари, устало и безуспешно пытаясь сделать какой-либо вывод из слов Гарриет; но тут на мое лицо упали брызги, я высунул голову в окно и посмотрел на небо: над городом нависли тяжелые тучи, не позволяя пробиться лучам утреннего солнца и омывая улицы потоками дождя.

Извозчик мне попался толковый, так что уже очень скоро я оказался на тротуаре перед домом Крайцлера. На радостях я одарил возницу столь внушительной суммой, что он почел за лучшее не терять столь щедрого клиента и, принимая во внимание ранний час, дождаться моего возвращения, будучи уверенным, что мне вскорости понадобится ехать куда-нибудь еще. Сторожкой рысью я кинулся к двери. Мне открыла Сара. Живая и здоровая, за что я был так благодарен небесам, что немедленно заключил ее в объятия.

– Слава богу, – выдохнул я. – Гарриет мне такого наговорила, что я чуть было не подумал…

Тут я увидел за ее спиной чужую фигуру, так что инстинктивно прянул назад. У человека были седые волосы, безукоризненный сюртук, в одной руке он держал кожаный саквояж.

– Это доктор Осборн, Джон, – тихо представила его Сара. – Коллега доктора Крайцлера. Он живет неподалеку.

– Как поживаете, сэр? – обратился ко мне седовласый и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Мисс Говард, надеюсь, я все ясно вам изложил: мальчика не следует беспокоить и уж тем более – куда-то перевозить. Следующие сутки будут критическими.

Сара устало кивнула:

– Да, доктор. И благодарю за вашу заботу. Если бы вас здесь не оказалось…

– Очень жаль, что больше ничем помочь вам не могу, – так же тихо ответил ей Осборн. С этими словами он надел цилиндр, кивнул мне на прощание и вышел из дома. Сара втащила меня внутрь.

– Что здесь, черт возьми, произошло? – спросил я, поднимаясь вслед за ней но лестнице. – Где Крайцлер? И что это за история с мальчиком? Стиви? Его ранили?

– Ш-ш-ш, Джон, – тихо, однако настойчиво ответила Сара. – Сейчас в доме шуметь нельзя. – Ступив на площадку, она двинулась к гостиной. – Доктора Крайцлера нет.

– Нет? – глупо повторил я. – Как это – нет?

Войдя в темную гостиную, Сара направилась было к торшеру, но, махнув рукой, передумала его включать. Она устало опустилась на софу и потянулась к сигаретной коробке на столике.

– Садись, Джон, – произнесла она.

Что-то было в ее словах – покорность ли, горе или гнев, – но я повиновался беспрекословно. Зажег ей спичку, она прикурила.

– Доктор Крайцлер в морге, – выдохнула она вместе с клубом дыма.

У меня перехватило в горле.

– В морге? Сара, да что же стряслось, наконец? Стиви в порядке?

Она кивнула.

– Будет. Он наверху вместе с Сайрусом. Так что нам теперь придется заботиться уже о двух проломленных головах.

– Проломленных? – опять повторил я как попугай. – Какого?… – И тут желудок мне скрутило тошнотворным спазмом: я оглядел гостиную и вестибюль перед ней. – Секундочку, Сара. А что ты тут делаешь? Почему ты открываешь дверь? Где Мэри?

Сара промолчала – только медленно потерла глаза и выпустила еще одно облако дыма. Когда она снова заговорила, я поразился, насколько тускло звучал ее голос.

– Здесь был Коннор. В субботу ночью, с двумя своими громилами. – При этих словах мне скрутило уже все нутро. – Похоже, они потеряли вас с Крайцлером и получили приличный нагоняй от своих покровителей – судя по тому, как себя вели. – Медленно поднявшись, Сара подошла к окну и приоткрыла его. – Они вломились в дом и заперли Мэри на кухне. Сайрус был в постели, оставался только Стиви. Они спросили, где вы с доктором Крайцлером, но… ты же знаешь Стиви. Можешь представить, что он им ответил.

Я кивнул и пробормотал:

– «Снимайте штаны и бегайте».

– Именно, – ответила Сара. – В общем, с него они и начали. Кроме пробитого черепа, у него сломано несколько ребер, а лицо стало кровавым месивом. Но главное – голова… В общем, он будет жить, но пока еще не понятно, в каком из миров. Ясно станет только завтра. Сайрус пытался подняться и прийти на помощь, но дополз до лестницы наверху, а там потерял сознание и опять ударился головой.

Боясь спрашивать, я все же прошептал:

– А… Мэри?

Сара отрешенно всплеснула руками.

– Она, должно быть, слышала крики Стиви. По крайней мере, я с трудом представляю, что еще могло заставить ее отреагировать так… опрометчиво. Она схватила нож и как-то выбралась из кухни. Не знаю, что она собиралась сделать, но… В общем, нож оказался у Коннора в боку. А Мэри – внизу лестничного пролета. Ее шея…

У Сары дрогнул голос, и я таким же дрожащим шепотом закончил за нее:

– Сломана. Она мертва?

Сара кивнула, закашлялась и продолжила:

– Стиви добрался до телефона и позвонил доктору Осборну. Потом появилась я – как только вернулась из Нью-Полса… в общем, к тому времени обо всех уже позаботились. Стиви, насколько я смогла его понять, считает, что все вышло случайно. Коннор не собирался убивать ее. Но когда Мэри ударила его ножом, он развернулся и…

На несколько долгих секунд гостиная померкла перед моими глазами, подернулась каким-то серым туманом. Следом блеклое пространство заполнил один проклятый звук, уже знакомый мне по Вильямсбургскому мосту, как в ту ночь, когда убили Джорджио Санторелли, – оглушительный грохот моей собственной крови в ушах. Голова у меня затряслась, а когда я поднес руку, чтобы удержать ее, обнаружил, что щека повлажнела. Воспоминания, свойственные вестям о такой трагедии, – быстрые, бессвязные, иногда глупые – вспыхнули чередой в моем мозгу, и когда я услышал собственный голос, то даже не понял, откуда он исходит: