С момента, когда попаданческая жажда халявы заборола мою природную осторожность, после чего — семейное любопытство жестоко надругалось над оставшейся без защиты осмотрительностью… Другими словами, с того момента, как я принял Жемчужину, прошло не так уж много времени. И совсем недолго я выполняю упражнения Канона в новых изменившихся условиях. Ну, сколько там прошло времени? Да недели же не прошло! Нормальной здешней десятидневной недели.

Но нарадоваться прогрессу я не могу до сих пор!

Тут вам и «мощные потоки Воды» по рукам прокатываются, и «Огонь пылает во втором сосредоточии Ян» в животе, «и Ветер освежающей вьюгой проносится по плечам» и «Земля заставляет трепетать поверхность».

И прочие эффекты во время упражнений, как у всех остальных моих родственников — родителей, братьев и сестер — в наличии. Вполне видимые и ощущаемые со стороны. Да и сам я их и вижу, и ощущаю! В пору представлять себя народным богатырем Уем Липаном — таким же сильным и несокрушимым… а еще — смелым, глупым и наивным. Потому что здешний Уй Липан — это что-то среднее между «тамошними» Иваном-царевичем и Иваном-дураком… Лично я считаю, что — ближе к последнему, чем к первому. Но такой же удачливый сукин сын — этого не отнять.

Земля под ногами чуть подрагивает. Ощущение, будто по слабенькому деревянному настилу ступаешь. Кажется, ударь стопой посильнее и проломишь доски. Кстати, не рекомендуется выполнять Канон в помещениях… и в горах — тоже. И «ударить ногой посильнее» — такого в Каноне нет — когда-то очень и очень давно его разработали мудрые лю… разумные.

Всю площадку, на которой мы остановились на ночную стоянку, заволокло легким туманным маревом. Мы специально искали такое место, чтобы не напрягать Хану с организацией климатической защиты. Эта площадка была расположена в небольшом ущелье и ветер в нем был невозможен. Почти пещера. Так что Хане для защиты нашей стоянки делать ничего не пришлось. Это уже наша, семейная жадность рачительность: шутка ли, на каждой стоянке оставлять четыре-пять работающих «климатических» артефактов! Которые нельзя унести с собой, так как они привязаны к этому месту! А цена каждому такому камушку (каждому!) не менее серебряного «Волка»! А то и серебряный «Медведь»! За каждый! Ну, не за камушки, конечно, а за ту работу, что Хана проводила над ними, чтобы они стали артефактами.

От нашей одежды валил пар. «Внутреннее пламя» нашей юности из аллегорически-метафорической области перешло в мир материальный, на физический уровень, и сейчас интенсивно испаряло влагу с поверхности пропотевшей за ночь нательной одежды, в которой мы и начали заниматься, как только проснулись. И костер время от времени разгорался куда интенсивнее, чем ему следовало… Кстати, не рекомендуется выполнять Канон рядом с открытыми источниками огня — печками, очагами, кострами. Конечно, Канон не позволит случиться пожару, но… «кто сам бережется, того и боги с предками берегут».

При некоторых движениях, особенно руками, клубы тумана начинали интенсивно перемещаться, а по поверхности камней шла поземка — снег, лежащий на них, взметался в воздух, как при вьюге.

Итого: Земля, Вода, Огонь и Воздух! Все четыре Стихии в наличии!

И самое главное!

Я! Занимался!! Босиком!!!

Как и положено при выполнении Канона. А не как какой-нибудь инвалид или старик с ослабевшим Ци!

Хана вместе с нами Канон не выполняла. Что не избавляло ее от ежеутренней разминки иного рода — она бегала вокруг нас, занимающихся, хорьком мечась между своими артефактами. Не климатическими. Как я понял, это были какие-то измерительные приборы. Вот сейчас она и снимала с них показания. «Приборы» выглядели по разному: округлые камни с какой-то разноцветной сложной росписью, деревянные дощечки со столь же сложной резьбой, обычные (на вид) маленькие зеркальца с гравировкой. Не знакомые иероглифы. И даже ничего похожего на надписи. Скорее глифы, складывающиеся в гармоничный запутанный узор.

Медведица, не менее любопытная, чем представители семейства Лю, продолжала изучать последствия от приема Жемчужины на организм подопытного. Разумеется, подопытный не был против: о столь длительном и добросовестном наблюдении за пациентом со стороны разработчика фармакологического средства многим и многим остается только мечтать, удовлетворяясь словами о том, что некий авторитетный мастер-алхимик «лично делал эту жемчужину пять дней и пять ночей без сна и отдыха»… правда, мастер тот умер уже несколько сотен лет назад, так что все, что от него осталось — это авторитет и известность. Нет, то, что именно данный конкретный мастер работал над данной конкретной пилюлей — вполне может быть и правдой. Но ведь мастерами не становятся сразу. И данная конкретная жемчужина (или пилюля) вполне могла оказаться результатом «студенческой работы»… употреблять которую, значило бы сыграть в одну интересную и увлекательную игру с револьвером и одним патроном.

— Так, девочки! — Громко скомандовала Хана. — Застыли! Фан-Фан, продолжай выполнять «Шестнадцатую ступень»!

Я промолчал, а вот сестры слаженно пискнули:

— Да, глубокоуважаемая старшая сестрица!

Все три моих сестры послушно застыли прямо в тех положениях, в которых их застала команда — сев на правое колено и наклонившись корпусом к левой вытянутой ноге, раскинув руки в стороны.

Избитые позавчера девицы были послушны, покорны и смиренны… Они втемяшили в свои головки, что если будут хорошо себя вести, то «старшая сестрица» отметелит их и сегодня, на вечерней стоянке. Поэтому уже сутки Заяц, Дракон и Змея ходили перед Ханой на задних лапках, старались всячески угодить и исполняли любое распоряжение. Бегом. Спотыкаясь. И преданно пожирали молодую медведицу глазами.

Хана, когда я ей объяснил причину такого странного поведения своих ершистых сестер, посмотрела на нас, как на сумасшедших. Буйных сумасшедших. С изрядной долей опаски. «Вы, Лю, что — мазохисты, что ли?!» Растет над собой, девушка! Растет! Только на меня-то зачем так смотреть?! Я — ни-ни! Я — нормальный!

Правда, это не помешало ей и дальше пользоваться честно заработанным авторитетом.

— Так! — Она подняла с земли один из элементов своего «аппаратного комплекса» и небрежно кинула его за правое плечо… где тот просто исчез в воздухе. — Бегом за дровами. Фан-Фан… с тебя кабанчик!

— Да, глубокоуважаемая старшая сестрица! — За всех выкрикнула Хао.

Сестры, подняв небольшие клубы снега, сорвались с места и исчезли за камнями. Старые горы Севадана обильно поросли лесами, так что с топливом для костра проблем у нас не было. А прерванный на середине Канон они, кажется, решили компенсировать «быстрым шагом» — как раз нижние конечности и остались ими непроработанными.

— М-м-м… как пахнет… — Оценила запах Хана, протягивая к пламени руки. — Сегодня — с укропчиком и бадьяном?

— Еще подкопченная паприка.

— Класс! — И тут же всполошилась. — Погоди! А маслом обмазал, прежде чем запекать?! Если маслом не обмазывать — мясо сухим получится!

Сестры, разумеется, промолчали — хвост на Хану они ближайшую неделю поднимать точно не будут. А вот я возмутился:

— Не учи меня запекать кабанятину на костре, Хана! Побойся Предков! Конечно, обмазал! Кунжутным.

Будет она еще меня учить готовить кабанятину! Да я уже, можно сказать, за это время стал мастером по запеканию кабанятины на костре! Мастером чуть ли не небесного уровня!

— Точно! Кунжутное масло! — Обрадовалась медведица. — Вот почему орехами пахнет!

— Как твои исследования? — Я кивнул в сторону площадки, на которой мы до этого выполняли Канон.

Площадка от воздействия ветра и тумана во время наших упражнений частично расчистилась от снега, но сейчас подтаявший снег начинал схватываться коркой льда. От этого площадка сейчас сильно выделялась на общем фоне — большой квадрат-каток с сильно закругленными углами и темными пятнами наших следов.