Хм… а молодец, чё! Прямо на ходу подметки срезает! Это я его сейчас еще и угощать должен буду за свой счет! При том, что вытащил его из очень неприятной ситуации. Ну не засранец ли, а?!

— Высокие господа! — Он соединил кулак и ладонь в сторону «заячьего» стола. — Прекрасные дамы! Было приятно с вами пообщаться!

Наверно, этому уже и удивляться не стоит — его слова и речевые обороты совершенно не соответствовали тому, как тут принято говорить. Но никто (кроме меня, такого всего особенного) на это внимания не обращал ни малейшего! «Зайцы» просто отметили, что их оппонент и сам не прочь замять скандал, виры за оскорбления требовать не намерен и, вообще — не стоит связываться тем, у кого в «лучших друзьях сам ЛОНГ Фан».

— Ешь медленней, чтобы почувствовать вкус, — Стукнув кулаком в ладонь, буркнул самый старший из «зайцев». — Господин Джуби Ли!

Зайцы! Я вас обожаю! Потому что «Джуби Ли» не удержал лицо и таки скривился. А потом посмотрел на мою довольную рожу и посмурнел еще больше.

— Мы ждали тебя, Джуби Ли! — Продолжая широко улыбаться, я легонько пихнул его в плечо. — Идем за наш столик, Джуби Ли, где я познакомлю тебя с моими сестрами. Они много спрашивали о Джуби Ли! И говорили мне, как же они хотят познакомиться с этим Джуби Ли!

Ибо нефиг. Этот Лю Фан тоже может устраивать подлянки. Пусть и случайные, как вот сейчас.

На вопрос «должны ли люди быть вам благодарны?» ответ один и очевидный. Разумеется, нет — люди вам ничего не должны. От непонимания смысла этой простой связки «вопрос-ответ» проистекает, на мой взгляд, масса проблем. Если б с самого начала люди себе на этот вопрос ответили ПРАВИЛЬНО, то многих проблем можно было бы избежать.

На заданный шепотом вопрос, как же его звать на самом деле, парень выдал широченную издевательскую улыбку:

— Ты же сам сказал. Джуби Ли. Прекрасное имя, как по мне!

Вот он, удел добродетели и благородства! Другими словами, этому Лю Фану не стоит рассчитывать на какую-то там старомодную благодарность за то, что вытащил незнакомца из весьма неприятной ситуации. Мозги тут же зашуршали и выдали несколько вариантов: парень не понимает глубины ямы, в которую только что чуть не свалился (и, заодно, не посадил в нее Императора), парень просто не считает произошедшее чем-то критическим и не видел никакой опасности для себя лично, парень имеет все основания скрывать от нас (или хотя бы не озвучивать вслух в присутственном месте) свое настоящее имя, парень…

Я мысленно отвесил себе «леща» и приказал прекратить заниматься самомозговыносом. Хотя бы здесь. Хотя бы сейчас. Острую фазу кризиса я купировал — дальше пусть сам разбирается, неблагодарный. А моим мозгам жизненно необходимо ближайшее время хоть немного «поовощить». Иначе, как следует из многочисленных предупреждений очень компетентных товарищей, овощить Лю Фану придется уже на постоянной основе.

— Та-а-ак… и что у нас на ужин?

«Джуби Ли» уже успел где-то раздобыть свободный стул, сцапать какой-то пирожок с нашего стола и с аппетитом приняться за его уничтожение. Шустрый и бесцеремонный молодой человек. Как и положено нам, вирусам. Мы все такие шустрые и наглые, пока не будем нейтрализованы иммунной системой.

Девушки с интересом смотрели. В основном — на меня. Ну, ладно-ладно!

— Джуби Ли, позволь представить тебе сих прекрасных дев!

Тот бросил на меня недовольный взгляд, но все-таки был вынужден торопливо прожевать кусок, отложить недоеденное и выпрямиться. Тут он молодец, да. В аналогичной ситуации Шу Ливей, например, болт положил бы на все эти ваши условности, «вежливости» и этикет, отмахнулся бы и продолжил бы жрать. Потому что до определенного момента «вирусам»-попаданцам опасаться нечего — взаимодействие наших непонятных магических оболочек и местной реальности заставляет прогибаться именно местную реальность. До определенного момента. Потом-то реальность подобно пружине распрямляется и очень-очень больно бьет по тому, что (или кто) ее прогибает.

Хана выразительно дернула бровью, а вот сестры встрепенулись и различными телодвижениями придали себе наиболее выгодный, по их мнению, вид.

Я накрыл ладонью запястье Ханы:

— Услада моего сердца — великолепная Бейдао Хана. Мед на язык мой, свежий ветерок на мое разгоряченное чело.

Хана вежливо склонила голову, продолжая одаривать то меня, то «Джуби Ли» внимательным взглядом. Сдается мне, она уже поняла, кто перед нами. «Джуби Ли», кстати, тоже слегка поклонился, не ограничиваясь небрежными кивками… ну и Хану «облизал» взглядом, разумеется. А куда б он делся, не так ли? Это же великолепная Хана!

— Мои несносные сестры. — Я повел другой рукой. — Коварная Хао, подлая Цу, зловредная Микки.

Сестры, будто я только что одарил их золотым «Фениксом» (каждую!), польщенно (!) заулыбались и стали строить глазки чуть напрягшемуся «Джуби Ли». Смотри-ка: грубиян и наглец, а чутье-то какое… звериное! Таки почуял охотниц! Ну, это я еще не закончил — сейчас ты у меня попрыгаешь по-настоящему, вирус гребанный!

И повысил голос. Так, чтобы за столиком с притихшими «зайцами» меня наверняка услышали:

— Девы! Возрадуйтесь! Нас, недостойных, почтил своим высоким обществом неустрашимый Лонг Вейж, достойнейший старший сын благорожденного Лонг Кзана, коий старший сын самого Божественного, да будет под сенью его процветать Великое Царство Белого Дракона, и процветать будет еще тысячи и тысячи лет!

Чё, козел? Думал, я не выяснил предварительно, «кто есть кто» в нашем столичном гадюшнике, а?! Ну, так после разговора в купальне с «невольницей» твоего батюшки я сделал это ВО ВТОРОЙ раз! С картинками и короткими ремарками от весьма сведущего в этом вопросе человека. Тот самый Ли Шунь Фэнь, «главный по слугам тучный, но с гибкой спиной», был буквально до слез растроган рвением сего достойного юноши, который возжаждал припасть к источнику мудрости (в его лице) и узнать о самых славных людях столицы, дабы неопытный Лонг Фан мог оказать им должное почтение, буде они вдруг неожиданно встретятся ему на его нелегком жизненном пути.

— Ах, ваше высочество! — Томно простонала Микки, прижав ручки к груди. — Наша радость столь велика, что у этих юных дев нет слов, дабы выразить ее в полной мере!

— Ваше высочество! — Промурлыкала Цу. — Сии девы испытывают восторг и восхищение от лицезрения вашего ослепительного сияния.

Морда принца вытянулась, когда он вдруг оказался облеплен моими сестрами. Стулья Микки и Цу оказались с двух сторон от него. Вместе с ними самими, разумеется. А Хао… она внезапно обнаружилась за его спиной и уже проминала пальцами «высокорожденные» трапециевидную и дельтовидные мышцы, втянувшего от неожиданности голову в плечи принца.

— Позвольте этой недостойной деве расслабить ваши напряженные мужественные плечи, ваше высочество! — Хрипло прошептала она в самое ухо своей жертвы.

Кузен? Кровный родственник? Не, не слышали! Кажется, девочкам, врубившим на полную катушку все свое очарование, было на это плевать. Ну, они меня на полном серьезе в качестве кандидата в мужья рассматривали (и до всей этой опупеи вполне смело домогались, кстати) — что им какой-то там двоюродный брат, верно? А если я буду иметь неосторожность что-то вякнуть, то мне тут же припомнят формальную «двоюродную сестру» Мару Бейфанг. И возразить на это будет нечего. Так что нравственным воспитанием сестер придется заняться позже. Если вообще до этого дойдет. А пока…

Покойся с миром… мой драгоценный кузен! Муа-ха-ха!!!

С огромным удовлетворением я рассматривал неожиданно покрасневшую (!!!) рожу дальнего родственника.

— Позвольте выразить свое восхищение и свидетельствовать глубочайшее уважение венценосным!

У нашего столика уже стоял «заячий выводок» в полном составе. Взгляд принца стал многообещающим. А моя ответная улыбка — довольной и умиротворенной. Давно и не мной замечено, что присовывание острых ргадостей в бочину ближнего своего весьма благостно действует на собственное настроение. «- на сердце радость», все дела. Ага.