— Слушаюсь, господин! — Глухо отозвался один из моих сопровождающих.

М-м-мудак! Урод козлобородый! Фанатики из Красных Драконов «плюс» приказ «поспрашивать»… даже с уточнением «не слишком рьяно»… Мне — писец! А хотя… мало ли за последнее время у меня было этих «песцов»? Одним больше — одним меньше. Стоит ли так уж убиваться из-за очередного?

Подвалы Темного Дома Твердыни — это что-то вроде подвалов Лубянки. Овеянные мрачной, но заслуженной славой, они заставляют трепетать от страха всех врагов императора. На протяжении где-то пары-тройки сотен лет уже. А может и больше.

Темный Дом — он на самом деле… светло-серый. Построен из дымчатого красивого гранита. Резьба на стенах и колоннах — изумительная по своей тонкости. Построен в стиле обычного ведомственного здания — «коробка», два этажа. Единственная… точнее, редко встречающаяся в этой местности особенность — несколько подвальных этажей. Скальное основание долины Амава как-то не располагает к выкапыванию слишком уж просторных подвалов.

Я почему на этом остановился… Просто разум, чувствуя подкатывающие волны безнадежного ужаса, с легкостью перешел на «ментальное небо» и, чтоб уж совсем не простаивать, стал концентрироваться на всяких посторонних вещах. Это работает даже у нетренированного человека — концентрироваться на какой-нибудь мелочи в моменты волнения или страха. Мозг — штука, на самом деле, забывчивая и ограниченная — если направить внимание на другой предмет, то об опасности забывает. На время. Как лошадь с шорами.

В оборот меня взяли не сразу. Красные Драконы — не Красные, а бюрократия есть у всех. Вначале надо заключенного оформить, поставить на довольствие, заселить… Правда, здесь бюрократия сработала чрезвычайно быстро: десять минут — привести и бросить меня в какой-то темный каменный мешок, пять минут — дать мне там послоняться и «освоиться»… Там осваиваться-то было — деревянная лавка-лежанка, маленькая дырка-очко в полу (и как туда… попадать?), тяжелая дверь-решетка с железными прутьями толщиной в мое запястье в неосвещенный темный коридор, тусклая волшебная лампа в высоком — метра три — потолке.

Просторы… три на два. Можно гулять. Гулять и слушать чьи-то вопли «А-а-а, я не знаю! А-а-а, я все скажу!» из абсолютного темного даже для моего тренированного зрения коридора.

Ну, пять минут посидел, побродил, отдохнул? Пора и честь знать. В коридоре залязгали замки, застучали подошвы сапог.

— Встать. — Равнодушный голос из-за решетки. — Лицом к стене.

Встал. Уткнулся носом в стену.

Замок на решетке лязгнул. На голову накинули мешок, чьи-то ладони легли на плечи, вывернули мои руки назад, что-то увесистое надели на запястье. Кандалы? Наручники? И повели… куда-то.

Петляли-петляли несколько минут, и… припетляли. Свет пробился под мешок за секунду до того, как его с моей головы сдернули.

Ну, да — должен признать, что антураж продуман до мелочей, как и вся процедура «знакомства» подследственного с будущим «рабочим местом».

Ярко освещенное светильниками помещение с очень разнообразным оборудованием. Какие-то хитрые кресла, какие-то лавки со сложными механизмами. Столики с самыми разнообразными инструментами — все заботливо разложено в специальных шкатулках, ящичках, футлярах. Закреплено в держателях на стенах. Все новенькое, блестящее — ни пятнышка ржавчины. Печка-жаровня в углу. Там угли уже готовые — жар даже здесь, у двери, чувствуется. Потому что санитария и дезинфекция рабочего инструмента — наше все!

Ну, и хозяин помещения. Сухонький мужичок с ледяными глазами и добрейшей улыбкой.

Если б не «ментальное небо» — обосрался бы от страха.

— Здравствуйте, юный принц Лонг Фан! — Обрадовался он мне, как родному. — Меня зовут Ажари Урма! Присаживайтесь вот сюда, пожалуйста… да-да-да… ручки вот сюда, пожалуйста, положите… сейчас мы их ремешочками пристегнем. Вот так. Великолепно! А ножки вот так поставьте. Ага-ага! Замечательно!

Меня усадили в массивное угловатое кресло, состоящее, казалось, из одни прямых углов. Ни одной скругленной грани. Хотя, мне-то что — я этого кресла и не вижу даже, настолько хорошо меня в нем зафиксировали.

— Вот тут мы ремешочком тоже по груди закрепим, да. Отлично! Сейчас-сейчас. Спинку чуть-чуть наклоню. Вот так. Удобно? Нигде не жмет? Ручку правую перетянули? Ничего-ничего! Сейчас поправим, не извольте беспокоиться! Ну, как? Лучше, правда? Да? Прекрасно! Прекрасно!

Кресло было вмуровано в пол спинкой к двери. Один из светильников на стене ожидаемо светил прямо в лицо. Ну, это понятно — рабочее место должно быть хорошо освещено. КЗОТ, все дела.

— Ну-с… — Добрый человек встал между мной и лампой так, что я видел только его силуэт, а добрую его улыбку — только угадывал. — Еще раз здравствуйте, юный принц Лонг Фан!

— Здравствуйте, уважаемый Ажари Урма. — Прохрипел я.

— Ох! Водички! Сейчас водички вам дам, юноша! Погодите!

Тонкий носик кувшинчика ткнулся в губы. Вода-а-а!

— Благодарю вас, уважаемый Ажари Урма.

— Ну-ну-ну, юноша! Я же прекрасно вижу, что обстановочка вам прекрасно знакома, удивления не вызывает… и правила вы знаете, да? Но! — Добрый человек воздел палец. — Правила есть правила! Регламент есть регламент! Поэтому я обязан вас предупредить, что тут только мы задаем вопросы. Как вы понимаете, никаких других правил и нет. Все остальное — про ваши уточняющие вопросы, и все такое прочее — это так, для отвлечения внимания! Вы поняли, юноша?

— Да.

— Замечательно! Прекрасно! — Он наклонился вперед. — Ну, если вы такой понимающий юноша, может быть все-таки расскажете все сами? Вы же понимаете, мой юный друг, что так или иначе ответы мы получим.

— Если уважаемый Ажари Урма хочет узнать о том же, о чем спрашивали меня в Службе Государева Ока, то со всем прискорбием вынужден огорчить — мне неизвестно, где сейчас находятся представители клана Эфу. Мне неизвестно, где они БУДУТ находиться. Мне неизвестно, где находятся тайные лагеря клана Ма. И у меня нет никаких способов связаться с представителями клана Ма.

— Жаль. — Искренне огорчился Ажари. — Когда кто-то чего-то не знает, а с этого жалкого чиновника четвертого ранга очень-очень строго требуют это что-то узнать — вот такая вот ситуация приводит к различного рода недопониманиям. Жаль… очень-очень жаль! — Но тут же взбодрился. — Ну, ничего, юноша! Мы это как-нибудь преодолеем! Мы решим эту маленькую проблемку! Не такие сложности, знаете ли, решали! Так что не унывайте, юноша!

— Да, уважаемый Ажари Урма! Конечно.

Несмотря на «ментальное небо», я нервно сглотнул. Потому что сейчас начнется «18+».

Может ли дождь быть соленым? Кажется, это противоречит физике. Даже здешней, волшебной. Потому что дождь — это атмосферные осадки испарений влаги с поверхности земли. Они по определению пресные. А создательница Неба богиня Халласан, когда выжимает свою тунику — там тоже вода пресная, потому что вся соль задерживается в тунике и используется… не помню, куда там соль девается, но на какое-то нужное и важное дело — точно.

А почему тогда этот дождь — соленый?

— Фа-а-н… Фа-а-ан… — Пробился шепот сквозь шум в ушах. — Миленький, ну, скажи что-нибудь! Ну, скажи, пожалуйста! Не скажешь — покусаю! Вот чесслово, покусаю! Ну, Фан! Ну, родненький! Ну, пли-и-из!!!

— Хана… — Прокаркал я сухим горлом. — Какого черта ты тут делаешь?!

— Хана. — Послышался приглушенный голос… тети Заны, кажется. — Дай ему воды.

— Да-да-да…

И мне в губы уткнулся край какой-то посуды… Нет, кувшинчик с водой в хозяйстве доброго Ажари Урма был гораздо удобнее. А тут большая часть драгоценнейшей живительной влаги пролилась мимо рта.

— Спасибо.

— Глупенький! — Всхлипнула Хана. — Я… давай… Давай, я заберу тебя, Фан-Фан! Вот прямо сейчас!

— Не надо, Хана. — Ответил я. — Нельзя.

— Дурак! Придурок!

В грудь мне уткнулся чей-то лоб, и я зашипел от усилившейся боли — добрый Ажари Урма поспособствовал поломке нескольких моих ребер.