А дальше… либо отношения переходят на новый уровень, либо связь обрезают, рубят на куски.

Что и делал сейчас Илья.

Карина позволила растоптать и унизить себя до конца, чтобы наверняка, чтобы побольнее. Она ожидала его после работы, плелась следом за ним. Преграждала дорогу возле подъезда, поднималась в лифте, доходила до квартиры; он отталкивал ее, гнал, как бродячую собаку, а она была готова прилечь на коврике у двери и ждать. От ангела не осталось и следа, но гордость все равно не возвращалась. Мир приличий для нее захлопнулся.

Карину посещала мысль броситься под машину… Она приходила домой, к мужу и ненавидела всех, кто жил с ней под одной крышей. Ненавидела себя. Спустя несколько дней перестала ходить на работу, прикрываясь больничным. Её попросили уйти, потому что работала спустя рукава. Кириллу об этом не рассказала.

Однажды, в отчаянии, она ушла к Валентине, где было все: спокойная атмосфера, разговоры, спиртное, притупляющее боль и выводившее на сильные эмоции, от которых хотелось петь, танцевать, кричать и горько плакать. Наверное, так погибает любовь. Наверное, так человек страдает или излечивается.

Если бы только была возможность остаться у подруги, она бы не вернулась в мрачную, депрессивную обстановку с совершенно пустыми, чужими, глупыми людьми!

Но наступал момент, когда нужно было возвращаться.

Однажды Карина пришла домой, и, увидев, что Кирилл еще не спит, захотела поговорить с ним. Пусть выгонит ее, только не мучиться дальше.

Карина повесила куртку и прошла в комнату. Кирилл сидел в кресле и слушал музыку в наушниках, закрыв глаза. Она дернула его за плечо:

— Ты не хочешь спросить, где я была?

— Мне уже все равно. Ты так старательно и долго меня изводила, что мне по фигу. Можешь считать, что добилась. Ложись спать. Мы завтра утром едем к твоим родителям. Ты забыла?

Карина и правда забыла. И ответила издевательским тоном:

— Спасибо, ты такой добрый. Напомнил мне.

— Не выводи меня из себя. Ложись спать.

— Я не хочу никуда ехать, — протестовала нетрезвая Карина.

— Ты вообще умеешь сдерживать обещания?

— А обо мне КТО подумает? — Карина перешла на крик.

— Остынь! Родители спят.

— Чихать я хотела на твоих родителей!

— Я вижу. Ты никого не уважаешь, — начал злиться Кирилл.

— Я вообще могу уйти.

— Куда ты уйдешь? Кому ты нужна? Кто тебя примет? Подруга, которая тебя спаивает? Сегодня она с тобой пьет, а завтра выставит за дверь!

— Не смей так о ней говорить! Ты ее совсем не знаешь!

— А ты не смей орать! — в тон ей прошипел Кирилл. — И ложись спать.

— Я не буду спать. Я не могу с тобой спать в одной постели, ты мне противен! — понесло Карину.

— Мне твои выходки тоже надоели.

— Так избавься от меня!

— Сама от себя избавься.

— Запросто! Сейчас возьму и наглотаюсь таблеток.

— Водички принести? — невозмутимо спросил Кирилл.

И на этом месте Карина начала приходить в себя, но не отступала. Кирилл пошел на кухню, принес аптечку и стакан воды. Карина поняла, что он не шутит.

— Ну, что же ты? Привыкла слова на ветер бросать?

— Ты хочешь, чтобы я отравилась?? — не поверила своим ушам Карина.

— Ты сама этого захотела.

— Но ты мне хочешь помочь уйти на тот свет! Ты можешь меня остановить!

— Если ты этого хочешь — останавливать не буду.

— И ты способен на это?

— Теперь — да. Может быть, так будет лучше, — заключил муж. — Уйдешь из жизни — всем станет легче.

— А ты не можешь со мной расстаться по-другому, поэтому хочешь, чтобы я сама ушла от тебя… даже таким образом?

— Да, никому не достанешься! Поплачу год и успокоюсь. Зачем я с тобой каждый день страдаю? Что ты есть, что тебя нет…

— Так не мучайся! Давай разведемся!

— Так ты будешь пить или нет? — ушел от ответа Кирилл.

Карина набрала в ладошку таблеток. Взяла те, которыми сильно не отравишься, но иллюзию создать можно. Но риск не проснуться все равно оставался.

Кирилл не сводил с нее глаз.

— Предупреждаю: ты не получишь летального исхода, а вот подпортить себе мозг можешь запросто, и тогда будешь ходить и всем тупо улыбаться, как умалишенная. Оно тебе надо? Так что подумай… и возьми больше.

Карина похолодела от ужаса… такая жестокость, отчужденность, безразличие… таким Кирилла она не знала и, наверное, много чего еще не знала о нем… но отступать не стала. Эту драму ей хотелось сыграть до конца.

Драму… Карина начала смотреть на себя как бы со стороны. Как будто все происходящее творилось не с ней, а кто-то ею играет. Это делает тело, а душа за ним наблюдает. Душа не может остановить тело. Они как бы разделились… Надежда была только на Бога, того, что свыше… Он поймет, простит и поможет заблудшей душе обрести покой и гармонию, к которым стремилась Карина… Только сперва надо пройти несколько кругов ада…

А пока ее тело не ведает, что творит.

— Ну, что же ты? — подначивал Кирилл. — Передумала? Разум вернулся?

Карина опрокинула содержимое ладошки себе в рот. Кирилл держал стакан с водой наготове. Карина запила и легла, бормоча себе под нос «Вот умру, будешь жалеть, плакать и страдать, и все будет на твоей совести…»

= = =

Ранним утром Кирилл проснулся по будильнику и растолкал Карину. Она была жива. То есть ее тело было живо, а душа еще больше разрывалась от ужаса, что она пыталась ночью с собой сотворить… И от ужаса, что Кирилл способен помочь ей в этом… даже если он подыгрывал и знал, что ничего смертельного не будет, но Карина начала понимать, что жить с ним страшно… Как доверять человеку, который то молится на тебя, возвышая на пьедестал, то уходит внутрь себя, упиваясь страданиями и оставляя ее наедине с проблемами, то готов помочь ей уйти из жизни? И с ним было страшно, и одной — тоже страшно…

Комок подступил к горлу, и ей хотелось плакать. Прижаться к родному, близкому человеку и просто выплакаться, выговориться. А где этот родной человек, где его искать? Как хорошо, что она жива и сегодня едет к родителям, к маме… Как стыдно ей будет признаться, что она хотела покончить жизнь самоубийством. Но, как не странно, большое количество выпитого накануне спиртного не дало подействовать таблеткам. Может быть, поэтому Карина и осталась жива.

Чувствовала она себя отвратительно — и от стыда за сделанное, и от передозировки лекарств и от алкоголя. Кирилл даже не поинтересовался, как она, просто сказал:

— Ну как после вчерашнего, жива? Вставай, ехать пора.

Карину пошатывало. Она хотела сочувствия. Жаловалась, что ей плохо, но Кирилл не проявил никакого сочувствия, лишь сказал, что не нужно страдать ерундой и что у нее теперь будет опыт.

Карина больше ничего не ответила, поняв, что она совсем одна в этом мире…

Нет! Не одна. Есть мама, которая пожалеет. Эта мысль согрела Карину, она кое-как привела себя в порядок, собралась в дорогу.

В поезде Карина встретила родственницу — сестру Катю, которая тоже ехала навещать родных в Зеленые Луки.

Кирилл не испытывал симпатии к ней, и у них это было взаимно. А предстояло провести несколько часов вместе.

Катя поцеловала Карину, заметила ее неприглядный вид.

— Ты совсем неважно выглядишь. Заболела? Надо было дома остаться.

— Ты же знаешь мою домашнюю обстановку, — ответила Карина.

— Да, вам надо жить отдельно. Я сразу сказала, что никогда не буду жить со свекрами.

— Возьми нас к себе, — с надеждой попросила Карина.

— Не, Кариш, извини, но никак. Тебя одну — да, приезжай, живи, но не с Кириллом.

— А как я одна буду жить? Я пока еще замужем.

— Думаю, ненадолго. Я вижу, что ты его не любишь. Я же слышала, как вы ссорились.

— В последний раз, когда вы приезжали и вышли на балкон курить, а я на веранде развешивала белье, я слышала, как ты ему что-то резко отвечала, а он тебе сказал вот это: «Как же ты меня ненавидишь…» А ты просто посмотрела на него… даже я заметила в сумерках твои глаза, полные ненависти, и ничего не ответила.