Деревья цеплялись друг за друга, словно боялись упасть в долину. Плющ обнимал дубы, свисал гроздьями и превращал землю, усыпанную выбоинами и камнями, в зелёную, коварную мешанину. Солнце взошло, а вместе с ним появились и комары, кусающие лодыжки и руки.

Анна обеспокоенно следила, как Пьетро перебирается через хребет.

– Ты уверен, что мы правильно идём?

– Нет, – признался Пьетро.

– Если ты ошибся, то нам придётся обратно взби... – она не закончила фразу, потому что споткнулась о корень и опрокинулась навзничь. Анна попыталась схватиться за плющ, но её унесло вниз. Проехав на попе, она налетела на бугор и взлетела в воздух. Ветви и листья хлестали лицо и руки.

Лес выплюнул её наружу.

Несколько раз перевернувшись в воздухе, она приземлилась на крутой осыпи. Анна пытался тормозить руками и ногами, но спускалась всё быстрее и быстрее, увлекая за собой волну камешков, пока за ней не сполз весь склон. Зёленая крапинка, которая сначала казалась кустом, стала увеличиваться в размерах, не переставая приближаться. Анна запуталась, как рыба в сети, в ветвях дикой смоковницы, уцепившейся за край оврага, спускающегося прямо к основанию каменоломни. Сердце не замечало, что она спасена, и продолжало качать кровь в виски. Она согнула побелевшие пальцы и провела языком по зубам, забитым пылью.

Вскоре с диким криком рядом к ней приземлился Пьетро, обдав её песком.

Они растянулись под сводом листьев и посмотрели друг на друга, удивляясь, что ещё живы. Оба измазались побелкой – и разразились смехом.

Анна шмыгнула носом:

– Можно спросить? Только не обижайся, ладно... – она откашлялась. – Сдались тебе эти кроссовки?

Пьетро потёр веки, глубоко вздохнул и откинулся на спину, подложив руку под голову.

– Зачем мне тебе рассказывать? Ты всё равно не поверишь.

– Попробуй.

Он кашлянул.

– У меня был друг по имени Пьерпаоло Савериони. Он был старше меня на 2 года. Он заразился Красной, весь покрылся пятнами, едва дышал и больше не вставал с постели. Ему уже недолго оставалось жить. Однажды утром он дал мне газетную страницу, ту, которую я показал тебе, со словами, что эти кроссовки волшебные, что они могут спасти его, и попросил меня пойти и найти их. Он был в этом уверен. Что мне было ему говорить? Он был моим другом, я жил у него, он делился со мной едой. Я пошёл в торговый центр и нашёл их. "Adidas Hamburg". Там были десятки коробок, – он прогнал жужжащую муху. – Я подумал, что это чушь собачья, и взял пару 42-ого размера. Он их надел, точнее, я на него их надел, потому что он не мог этого сделать, и я пошел спать, – он ненадолго замолчал. – На следующий день он исчез. На кровати осталась только страница с кроссовками. Я искал его везде. Не мог же он уйти сам – он исхудал, как скелет, и больше не двигался. Я подумал, что он выпрыгнул из окна.

– И куда же он ушёл? – девочка почесала щеку.

– В другой мир. Во вселенную, где всё как раньше, где никогда не было Красной, и все живут нормально. Не знаю, как работают эти кроссовки, но Пьерпаоло объяснил мне, что когда их надеваешь, то оказываешься на дороге, ведущей в этот другой мир, – он пожал плечами. – Я побежал в торговый центр, но их там больше не было. Все пропали.

Он повернулся к Анне.

Она уставилась на него:

– А если ты их найдешь, а они больше не действуют?

Пьетро опустил глаза:

– Неужели ты считаешь, что нам уже не спастись? Что нам так и суждено здесь умереть?

– Я ни во что не верю, – взгляд Анны остановился на коричневом пауке, трепещущем в центре дрожащей на ветру паутины. – Мне надо найти брата. Я обещала маме, что не брошу его.

– А потом? Что от этого изменится? Через некоторое время ты умрёшь, а он останется один.

– Но сначала я отвезу его на континент.

– В Калабрию? – Пьетро потёр кончик носа.

– Может, Взрослые спаслись и изобрели вакцину?

– Видишь, ты тоже во что-то веришь.

Анна закрыла глаза.

Пьетро нащупал её пальцы своими. Она сжала его руку.

Они лежали неподвижно, держась за руки, напряжённые, как две палки колбасы. Прошло бы неизвестно сколько времени, если бы не раздался странный звон.

– Слышишь? – Анна повела головой.

– Что? – Пьетро, казалось, не хотел двигаться.

– Этот шум. Слышишь? – девочка пробралась сквозь ветки и проделала окно в завесе из листьев. В голубом небе плыли густые белые облака. Внизу, подвешенная на стальном тросе к крану, качалась кукла, похожая на человеческий скелет. Анна с трудом могла прикинуть её размеры, но эта штука казалась выше, чем здание банка на площади Маттеотти.

Она была составлена из деревянных досок, соединённых верёвками. Грудь напоминала корпус лодки с отверстием в центре днища. За исключением половины левой ноги и правой руки, ещё не законченной, кукла была полностью покрыта костями. На плечах висели плечевые кости, на бёдрах – бедренные, на ключицах – ключицы. Но самым удивительным был череп, состоящий из черепов, сложенных спиралью. Позвоночник представлял собой мозаику позвонков. Незакреплённые кости стукались друг с другом на ветру.

Пьетро огляделся:

– Доделали в итоге.

– Как красиво! – восхитилась Анна.

– Это нужно для праздника Крошки.

Внизу, вокруг крана, лежали груды костей. Дальше, рядом с длинным сараем из листового металла, стояла автоцистерна, горы шин и стопки дров.

Анна и Пьетро на четвереньках проползли по песчаному краю пропасти и спустились в карьер. Кукла смотрела на них своими чёрными глазницами, сделанными из тракторных колёс.

Ветер пробегал сквозь кучи песка, пыхтел по двору, поднимая вихри пыли и хлопая дверью сарая. Автоцистерна была в хорошем состоянии, виднелись следы шин, которые она оставила после себя.

Груды костей поменьше делились в зависимости от вида: голени, рёбра, плечи и так далее. Более крупные ещё не разобрали.

Анна разочарованно упёрлась руками в бока:

– Тут никого нет, вернёмся наверх.

– Подожди… – Пьетро опустился на землю.

– Что это? – перебила его Анна.

В глубине долины в ясном небе клубилась пыль.

Водитель автоцистерны, должно быть, был верующим. Приборная панель была обклеена фотографиями отца Пия и папы Ионна Павла II. По всей длине цистерны красовалась золотистая надпись печатными буквами: "МЕРА ЛЮБВИ – ЭТО ЛЮБОВЬ БЕЗ МЕРЫ".

Пьетро и Анна, присев на водительское кресло, наблюдали через окно за облаком пыли, которое, увеличившись, превратилось в три телеги, запряжённые парами лошадей, похожими на ту, на которой ездил Катио. Но в этих телегах вместо костей ехали дети. Караван остановился под куклой, и все с криком выскочили.

Анна вспомнила, как жёлтый школьный автобус довозил её до ворот начальной школы и вместе с кучей измождённых товарищей она бежала на школьный двор. Разница была в том, что эти дети были голые и худые, как ящерицы.

Глаза девочки метались от одного ребёнка к другому в поисках Астора, но дети все казались одинаковыми. Она думала, что детей держат связанными, как рабов в Древнем Египте, но они были свободны и, казалось, даже довольны. Шестеро старших следовали за ними, как учителя, изо всех сил удерживая в строю. Они ловили одного, а другой убегал. В конце концов их подвели к ряду бочек.

Пьетро ударил себя кулаком по лбу и указал на высокую, полуголую, выкрашенную в белый цвет девочку:

– Вон Анжелика.

Рядом с ней толстый парень с покатыми плечами и бесформенными бёдрами вынимал из бидона горсти синего порошка и бросал в детей, которые исчезали в облаке кобальтового цвета.

– А это Медведь, Розарио.

Анна сжала его за руку:

– Я их уже их видела, они убили Микелини.

Как только операция по окраске была закончена, растрёпанная девочка принесла картонную коробку и раздала всем по бутылочке кока-колы.

После перекуса Анжелика дунула в свисток, и синие разделились на группы. Кто-то брал голенные кости и засовывал их в пакет, висящий на боку, кто-то рылся в кучах. Всё происходило быстро и, видимо, уже не первый раз. Те, у кого пакеты наполнялись, цеплялись за крючья, свисающие с крана, и их поднимали в воздух другие, кто держал верёвки. Как обезьяны, они карабкались по скелету и, раскачиваясь, метались из стороны в сторону, прибивая кости железными гвоздями. Большие снизу руководили ими криком.