Мы вышли, построились, и Федотов сказал, что селение называется Вальдек, а дом этот - трактир. В большой комнате на длинных столах стояли миски с жидким гороховым супом, и возле каждой миски лежало по две картофелины вместо хлеба. Вылезли мы из-за столов, словно и не обедали, такие же голодные.

Был самый полдень. Солнце парило нещадно. Всех нас разморило в пути, но Федотов, не дав нам ни минуты передохнуть, подал команду: «Строиться! Шагом марш!»

Мы шли, еле передвигая ноги, по усыпанной гравием проселочной дороге. Впереди синели покрытые лесом холмы. Справа волновалось поле ржи, за полем стеной стоял лес. По серой ленте шоссе непрерывным потоком в ту и другую сторону неслись автомашины.

Навстречу нам шла женщина. Шварц, поравнявшись с ней, лихо выбросил руку вперед: «Хайль Гитлер!» Женщина посмотрела на него недоуменными глазами и, не проронив ни слова, прошла мимо. Шварц сделал вид, что ничего не случилось. Но мы-то видели, каким недружелюбным взглядом окинула с ног до головы обер-лейтенанта эта женщина.

Шварц вытер платком потный затылок и принялся громко восторгаться красотой немецкой природы. Он рассказывал нам о таинственном средневековом замке на крутом берегу озера Вальдек и о своем маленьком домике, что стоит на опушке векового леса, неподалеку от замка.

- У меня в этом доме настоящий музей, вы увидите чучела всех птиц и зверей, населяющих землю Гессен. О! Это очень интересно, и я уверен, вам понравится мой тихий лесной уголок.

Послушать Шварца - так мы и взаправду попали в добрый и прекрасный мир. Показывая на опрятные домики немецких крестьян, Шварц сравнивал с ними вросшие в землю, крытые соломой русские избушки, с веселой издевкой говорил о непролазных русских дорогах и, наконец, указав на бетонную ленту шоссе, гордо воскликнул:

- Это есть цивилизованная европейская страна!

И как раз в это самое время, порядочно уже пройдя по дороге и поднявшись почти на самую вершину холма, я увидел впереди уходящие вдаль столбы и похожие на скворечники вышки. Между столбами была натянута колючая проволока, а на вышках стояли солдаты, топорщились дула пулеметов. За проволокой бродили люди в полосатой одежде и плоских матерчатых шапочках. Я чуть не вскрикнул от неожиданности. Точно такие же вышки-скворечни и опутанные колючей проволокой столбы я видел в Смоленске, у Молоховских ворот.

Мы медленно приближались к концлагерю. Люди в полосатых жилетах, стоявшие по ту сторону колючей стены, что-то кричали нам.

На огромных металлических воротах было написано по-немецки: «Каждому свое», а чуть пониже: «Вход в лагерь и разговор через проволоку воспрещен под угрозой расстрела».

Мне стало не по себе. Ребята тоже притихли, втянули головы в плечи.

Федотов заметил перемену в нашем настроении.

- Эй, что носы повесили? - крикнул он весело. И, кивнув в сторону концлагеря, пояснил: - Это вас не касается. Ну-ка, запевай! И сам первый затянул:

Концлагерь был уже не виден, мы уходили вправо от него по тропинке, ведущей через ржаное поле к лесу. Рожь под ветром вздымалась и шелестящей бесконечной волной катилась к уходящим в горы вышкам. Еще немного, и вековые ели обступили нас со всех сторон, грозно зашумели темными густыми кронами, прикрывая солнечный свет. Корни, словно змеи, протянулись поперек тропинки. И опять мы увидели среди деревьев высоченные железобетонные столбы и натянутую между ними проволочную ячеистую сетку.

Шварц, обогнав колонну, подошел к небольшой калитке и отомкнул замок. Пропустив нас в ограду, снова запер калитку.

Мы прошли еще немного по лесу и вдруг очутились на зеленой лужайке. Здесь стоял большой деревянный особняк с черепичной островерхой крышей. Уперев руки в бока и широко расставив ноги, на высоком крыльце поджидал нас повар Герман. Только был он не в белом халате, а в солдатской форме. Увидев Шварца, Герман мгновенно подтянулся, отсалютовал:

- Хайль Гитлер!

- Хайль Гитлер! - в голос ответили Шварц и Федотов.

- Вот мы и прибыли домой, - широко улыбаясь, сообщил нам Шварц. - Сейчас вы отдохнете после дороги, а вечером поиграете.

- А в прятки можно? - спросил Толя Парфенов.

- И в прятки, и в русскую лапту, во что угодно! Теперь ступайте. В этом доме вам приготовлена самая лучшая комната. О распорядке дня узнаете завтра.

Мы вбежали в огромную светлую комнату да так и замерли. Со всех сторон на нас таращили глаза дикие звери и птицы. Пестрый дятел, ястреб, сова и тетерев с красными шишками на голове, как живые, сидели на подставках вдоль строганых бревенчатых стен. В простенках стояли волк и лиса, рысь и косуля. У самых дверей, грациозно склонив голову, выставил рога олень.

- Зубы-то у волка какие! А глаза зеленые и блестят…

- Смотрите, филин! Что, разбойничек, попался?

В центре стены было прибито чучело медвежьей головы.

- Пасть-то какая громадная!

Женя протиснулся вперед и, подпрыгнув, ухватил Топтыгина за ухо. За ним потянулись другие мальчишки.

- Прекратить безобразие! - раздался грозный окрик Федотова. - Кто, Хатистов - зачинщик?

Женя растерянно оглянулся:

- Я не знал. Да чтоб провалиться мне на этом месте! Нужен он мне… - бессвязно бормотал он.

- Чучела трогать руками нельзя! - Федотов еще раз строго оглядел ребят. - А Женя Хатистов будет наказан.

Со всех сторон послышались взволнованные голоса:

- Он же не знал, что их нельзя трогать!

- Хорошо, - смягчился воспитатель. - На первый раз прощаю и надеюсь, что вы все в дальнейшем будете более дисциплинированными. А сейчас укладывайте на пол маты и ложитесь отдыхать.

Я и не заметил, как уснул, а когда проснулся - никого из ребят в комнате не оказалось. Через открытую дверь я услышал, как в коридоре кто-то из мальчишек громко считает:

- Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать.

В комнате одни чучела окружали меня. А на улице слышались легкие, торопливые шаги, тихие возгласы и приглушенный смех. Я вскочил с матраца и выбежал в коридор. Витя Корольков стоял лицом в угол возле деревянной лестницы, ведущей на чердак.

Я с обидой пробурчал:

- Почему меня не разбудили?

- Будили! - ответил Витя. - А ты так и не проснулся. Иди прячься! - И он снова стал повторять считалочку.

Я спрятался в густых кустах акаций. Мимо пробежал Витя и исчез за углом.

Я выскочил из укрытия и бросился к крыльцу:

- Чур, первый!

Вслед за мной к крыльцу подбежал Иван, и тотчас же на террасе собрались почти все мальчишки. Не было только Жени.

- Куда он мог подеваться? - растерянно бормотал Витя. Толя насмешливо улыбнулся:

- Ищи! Не сквозь землю же он провалился.

Прошло еще несколько минут, а Жени нигде не было. Мы не на шутку встревожились.

- Давайте поищем все вместе! - предложил Ваня.

Ребята разбрелись по двору. Мы с Толей обежали вокруг домика, и вдруг из-за угла прямо на нас выскочил Женя. Пилотка у него съехала набок, ботинки были в чем-то белом, словно он ходил по извести. А глаза блестели возбужденно и загадочно.

- Где ты был? - набросился на него Толя.

- Там, - показал Женя куда-то вниз. - В подвале. Там такое!…

- Да ну, не тяни! - торопил я его. - Говори скорей!

Женю так и распирало от желания поскорей рассказать про свою тайну.

- Бежим под навес, там никто не услышит, - предложил Ваня.

Но не успели мы добежать до навеса, как Герман позвал всех ужинать.

Я, почти не жуя, проглотил бутерброд с маслом, выпил кружку кофе и с нетерпением стал ждать команды. Вот все поднялись из-за столов. Стараясь не терять из виду Женю, вышли на террасу. Там, облокотившись о перила, стоял солдат в полевой немецкой форме мышиного цвета и насвистывал «Катюшу». На вид ему было лет двадцать. Высокий, стройный и голубоглазый, он равнодушно взглянул на нас и отвернулся.

- Марш во двор! - отдал команду Федотов. - Василь! Тащи баян.