Бунцев перерезал провод, пошел, наматывая его на руку, в сторону шоссе. Шагов через двадцать остановился.

— Может, хватит?

— Режьте! Режьте!

Бунцев вырезал еще несколько кусков провода.

— Слышь! — сказал он. — Пойдем к шоссе. Там скорей твою колючку обнаружим.

Но они не сделали и десятка шагов, как со стороны хутора донесся треск заводимого мотоцикла.

— Стой! — сказал Бунцев. — Тихо!

Кротова вытянулась, прислушиваясь.

— Неужели обнаружили? — пробормотал Бунцев.

— Точно!.. — с непонятной радостью ответила радистка. — Точно, товарищ капитан! Не иначе — связь восстанавливать хотят!

— Да ты чего?..

— Товарищ капитан! — сказала радистка. — Только быстрей… Сейчас мы их научим, как связь восстанавливать… Быстрей только, товарищ капитан!

Она бежала к изгороди.

— Ты чего задумала? Чего? — еле поспевая за ней, спрашивал Бунцев.

— Скорей!.. Держите конец! — сказала радистка, разматывая моток телефонного провода. — Да держите же!

— Слушай! Они завелись! — с тревогой сказал Бунцев, принимая конец провода. — Выезжают!

— Ладно! Стойте!

Кротова перебежала дорогу, повозилась возле изгороди, бегом вернулась обратно.

Мотоцикл уже трещал на дороге.

— Скорей, товарищ капитан! Сюда! Ваша сила нужна! Бунцев сбежал за радисткой со щебенки. Кротова выхватила у него конец провода, накинула на один из столбов:

— Тяните! Туже! Как можно туже!

— Едут, сволочи! — процедил сквозь зубы Бунцев, натягивая провод.

— Опутывайте столб! Крепите! Дайте помогу!

Мотоцикл приближался. Его сильная фара далеко освещала дорогу, и казалось, полоса света вот-вот дотянется до летчиков.

Бунцев и Кротова торопливо закрепили натянутый, как струна, провод и упали под изгородью.

Уже догадываясь, что задумала радистка, но еще не веря в успех ее затеи, остро сознавая, как плохо обернется дело, если все сорвется, Бунцев лежал на земле, следя за приближающимся мотоциклом, и на всякий случай вытаскивал пистолет.

Мотоциклист, видимо, хорошо знал дорогу и предполагал, наверное, что обрыв провода произошел где-то дальше. Может быть, связь и раньше нарушалась, и связисты уже знали, где чаще всего случаются обрывы. Во всяком случае, водитель гнал машину, ловко объезжая неровности дороги, как будто ехал среди бела дня по асфальту.

Полоса света достигла места, где лежали летчики, в следующее мгновение грохот мотоциклетного мотора стал оглушающим, а еще через мгновение Бунцев увидел, как мотоцикл проносится мимо: тяжелая машина с коляской.

В то же мгновение сидевший за рулем немецкий солдат вскинул руки, слетел с седла, мотоцикл вильнул, свет фары метнулся в поле, и машина с ревом рухнула в придорожную канаву, забилась там, как подбитая птица.

Кто-то дико закричал.

Кротова вскочила с земли, бросилась к дороге. Бунцев, не успев опомниться, за ней.

Возле мотоцикла, оглушенный внезапным падением и, видимо, сильно помятый, возился на земле солдат без пилотки. Постанывая, он пытался подняться на ноги. Бунцев замер лишь на мгновение. Он знал: солдата надо убить. Немедленно. Оставлять в живых его нельзя. Надо убить, пока солдат не пришел в себя и не схватился за оружие. Но ему еще никогда не приходилось убивать человека, сойдясь с ним лицом к лицу…

Бунцев увидел: радистка метнулась к солдату, сбила его, навалилась на отчаянно закричавшего…

— А, сволочь! — вырвалось у капитана.

Он рванулся вперед, уже не сознавая происходящего, зная только одно: то, что нужно сделать, нужно сейчас сделать ему, а не радистке, не женщине…

Солдат дернулся и затих.

— Где второй? — лихорадочно спросила Кротова. — Ищите второго! Теперь я сама…

Бунцев, не чувствуя ног, выбрался на щебенку. Водитель мотоцикла валялся на обочине, как падал — лицом вверх. Капитан нагнулся.

Голова, едва Бунцев прикоснулся к ней, качнулась, словно чужая распростертому телу.

Капитан стоял на коленях и часто дышал…

— Документы взяли? — услышал Бунцев быстрый голос Кротовой. — Ищите на груди!

Стараясь не глядеть на голову убитого, Бунцев торопливо расстегнул прыгающими пальцами нагрудные карманы мотоциклиста, нащупал какие-то бумаги, запихал в куртку.

— Пистолета нет? — спросила Кротова.

— Нет… — сказал Бунцев. — Черт!.. Как его…

— У того я взяла автомат. Надо еще поискать. В коляске.

В коляске мотоцикла они обнаружили только сумку с инструментом. Но, поднимая мотоцикл, Бунцев задел ногой что-то твердое, нагнулся и нащупал второй автомат.

— Есть, — сказал он.

— Вот и оружие, — сказала Кротова. — Мотоцикл знаете?

— Баловался…

Бунцев ощупывал ручки мотоциклетного руля, уже разбирал, где газ, где тормоз, поражаясь тому, как обыденно отвечает Кротовой, словно ничего не произошло.

— Не поврежден? — спросила радистка.

— Вроде нет… Надо попробовать…

— Выводите на дорогу, товарищ капитан.

Радистка уперлась в люльку, вдвоем они выкатили тяжелую машину из канавы.

От мотоцикла пахло бензином, и знакомый, давно привычный запах горючего действовал на Бунцева странно успокаивающе.

«Иначе мы не могли, — впервые ясно подумал он. — Война. Мы не могли иначе».

Он рывком нажал на педаль. Мотоцикл фыркнул, но не завелся.

— Ничего! Заработаешь! — яростно сказал Бунцев мотоциклу. — Заработаешь, друг!

Он выжал газ, давнул на педаль, еще давнул, и машина затрещала, оживая в привычных руках и подчиняясь им.

— Надо убрать этих! — крикнула в ухо капитану Кротова. — Нельзя их оставлять!

Бунцев оглянулся на трупы солдат. Да. Оставлять их на дороге нельзя было. Но он не стал глушить мотор. Почему-то было легче оттого, что мотор трещал.

— Куда их? — крикнул Бунцев радистке, отрываясь от машины.

— Где-нибудь должны быть труба или мостик! Погодите!.. Я сейчас!

Кротова быстро пошла по дороге в сторону шоссе.

Бунцев стоял около мотоцикла.

Волнение еще не улеглось, но он уже ощущал трепет ветра, запахи ночной земли, вновь слышал далекий шум шоссейной дороги, видел дрожащие огоньки хутора.

«Как быстро… — толчками бились мысли. — Там, на хуторе, конечно, не могли понять… Как быстро…»

Он поглядел на водителя мотоцикла.

Чувства жалости не возникало.

Вместо жалости на Бунцева нахлынула волна ненависти к убитому.

«Ты! — с яростью подумал Бунцев. — Ты заставил меня убить себя! Я никогда не хотел убивать! Но ты заставил! И я убил тебя, и если бы ты воскрес — слышишь, ты?! — если бы ты воскрес, я бы опять тебя убил, потому что ты заставил меня убивать людей! И я буду вас убивать! Слышишь, ты? Буду! Пока не убью всех, кто держит оружие! Чтобы вы не заставляли меня убивать! Чтобы никого не заставляли! Потому что люди должны жить, а не убивать!»

Радистка потрясла Бунцева за руку:

— Товарищ капитан! Есть! Труба. Там, дальше. Надо нести.

Бунцев оторвал взгляд от водителя мотоцикла.

— Да, — сказал он. — Давай понесем… А машина?

— Пока оставьте…

Бунцев отпустил руль:

— Давай. Сначала этого. Давай, берись…

Водоотводная труба находилась шагах в семидесяти, и перетащить оба тела было нелегко, но Бунцев и Кротова перенесли их и затолкали в трубу, где затхло воняло стоялой водой и плесневелыми камнями. Потом радистка побродила по щебенке, подобрала пилотку водителя мотоцикла, поискала, не осталось ли других следов, но ничего больше в темноте не нашла и вернулась к машине.

— Все, — сказала Кротова. — Теперь поехали, товарищ капитан. Быстрей!

Она забралась в коляску мотоцикла.

— Вы на унты жаловались, — нервно смеясь, сказала Кротова. — Теперь легче будет. Теперь колеса есть.

— На машине я вдвое человек, — сказал Бунцев, усаживаясь в седле. — Ну, Ольга! Я такую, как ты, впервые вижу…