— Такое впечатление, что это совсем другой человек, — заметила бабушка Монтгомери. — Кажется, я говорила тебе, Лавиния, что она даже выглядит иначе.

— Да, мама, говорила.

Наклонившись к Лавинии, бабушка продолжила, понизив голос:

— А это непристойное исподнее, которое было на ней, когда мы ее раздели… Знаешь ли, я никогда не видела ничего подобного! Какое-то все прозрачное до неприличия! Я немедленно все выбросила в мешок с тряпками!

Лавиния нахмурилась и погладила бабушку по руке, а Джон сказал:

— Несколько минут назад я поднялся наверх проведать ее. Так вот, она потребовала, чтобы я называл ее

— Мисси. Какое странное имя! А потом еще просила принести какой-то непонятный предмет — кажется, она назвала его телефон.

— Может быть, телеграф? — растерянно спросил врач.

— Телеграф — в спальню? — Джон поднял брови. — Вы шутите, Флетчер.

— Говорят, она швырнула в горничную ночным горшком, — добавила бабушка Монтгомери. — В общем, дитя безумно.

— Ах, подите вы! — засмеялась Лавиния. — Ничего страшного! Конечно, эта девочка — наша Мелисса. Просто в результате падения у нее появился характер. И слава Богу! — Она обратилась к Фабиану: — Вы не находите, дорогой?

Он усмехнулся.

— Не скажу, что мне нравится, когда меня называют пентюхом или придурком. Однако, должен признаться, что падение, похоже, пробудило в Мелиссе лучшие качества. Нет, сотрясение мозга и потеря памяти меня, естественно, смущают. Что вы думаете об этом, доктор Флетчер? — обратился он к врачу.

Тот напряженно подался вперед.

— Я по-прежнему считаю, что ее состояние вызвано лихорадкой, обусловленной разливом желчи. Лихорадка привела к головокружению, которое, в свою очередь, привело к падению. Должен предупредить, что в то время как мы здесь мирно беседуем, яды разъедают ее мозг. Если бы вы позволили мне устроить ей кровопускание…

— Ах, чепуха на постном масле! — махнула рукой Лавиния. — Я никогда не одобряла этих пыточных инструментов, которые вы называете пиявками…

— В таком случае, Лавиния, если девочка умрет, это будет на вашей совести, — тотчас предупредил врач и глубокомысленно заключил: — Чем бы ни была Мелисса больна, со временем она либо поправится, либо умрет, либо сможет жить только в сумасшедшем доме. — Он встал, взял свой черный саквояж и цилиндр. — Я должен принять роды, а потому позвольте откланяться.

После ухода врача в комнате воцарилось тягостное молчание. Наклонившись к Джону, Лавиния прошептала:

— Надеюсь, доктор Флетчер не станет мучить этими ужасными пиявками бедного младенца или его мать Похоже, он во что бы то ни стало решил сегодня пустить кому-нибудь кровь.

— А что нам делать с Мелиссой? — спросила бабушка.

— Теперь ее зовут Мисси, — напомнил Джон.

— Зачем нам вообще что-то делать? — проговорил Фабиан. Он почесал подбородок и лениво усмехнулся. — По правде, говоря, такой она мне нравится больше.

— Да, она изменилась, — кивнула Лавиния.

Никто из присутствующих не осмелился произнести вслух, какое это благо.

Направляясь на свою хлопковую плантацию, расположенную по соседству, Фабиан все время размышлял о женщине, которая два часа тому назад назвала его пентюхом. Он был удивлен и обрадован, а также заинтригован и очарован.

Трудно поверить, но благодаря падению в характере его невесты произошли решительные перемены. Кроткая, маленькая мямля Мелисса исчезла; вместо нее появилась вспыльчивая, темпераментная Мисси…

Женщина, которую ему смертельно хотелось узнать получше.

Может быть, он составил о ней неверное мнение? Ведь та, которую он раньше считал бесцветной, как пресная вода, и холодной, как лед, оказывается, обладает и страстной натурой, и внутренним огнем, что способен поглотить их обоих.

Фабиан усмехнулся. Завтра он заново начнет свои ухаживания, очарует ее и завоюет, уповая на то, чтобы это внезапное, удивительное преображение, случившееся с ней, осталось навсегда.

В чреслах его пробудилась жизнь. Всего лишь несколько часов назад его приводила в ужас сама мысль о том, чтобы уложить в постель дрожавшую от страха девственницу. Он намеревался, вступив в брак, завести постоянную любовницу, а супружеский долг исполнять лишь для того, чтобы обзавестись наследником.

Теперь же, когда она так изменилась… Проклятие! В какую маленькую злючку она превратилась! Манеры, позы, ее дерзкий, откровенный ротик — нет, она просто заслуживает страстных, долгих ласк!

Возбуждение сменилось мучительной болью. Мисси. Восхитительно!

— Ну что же, мисс Мисси, — пробормотал он вслух, коснувшись полей шляпы, — сочту за честь покорить вас.