На следующее после бессонной ночи утро Мисси раздраженно ходила взад-вперед по веранде.

Ну какой же мерзавец этот Фабиан Фонтено! Она отдалась этому мужлану, позволила ему немыслимое, и у него еще хватило наглости упрекнуть, что она не девственница! Интересно, а сам он кто, по его мнению? Он что, девственник? Провел жизнь в монастыре, да? Кто он такой, чтобы делать замечания насчет ее характера? Она печально улыбнулась. Фабиан Фонтено не более чем тупица и ископаемое, он такой же, как девяносто девять процентов мужчин, он прочно врос в допотопную мораль, предусматривающую разную нравственность для мужчин и для женщин. Ну да ладно, у нее найдется, что сказать ему при встрече — если она вообще когда-нибудь встретится с этим болваном!

Мисси вернулась к себе, посмотрела на кровать и внезапно разразилась слезами, охваченная воспоминаниями о прошлой ночи. Она бросилась на постель и тут же вдохнула его запах, оставшийся в простынях.

— Черт тебя побери! — крикнула она, погружаясь в горько-сладостные воспоминания об их лихорадочных ласках. Боже, как же это было замечательно! Он заставил ее кричать от страсти. Он перевернул все ее чувства! И вот теперь …

Теперь она безнадежно влюбилась в самого большого олуха, когда-либо существовавшего на свете!

Влюбилась? В него?! О Боже, она обречена! Да поможет ей небо! Мисси колотила кулаками о подушку и рыдала все отчаяннее Что же ей теперь делать?

Фабиан Фонтено, элегантный и холеный, сидел в столовой плантаторского дома своих родителей и завтракал в обществе деда и бабки.

— Хорошо ли ты вчера провел время, дорогой? — спросила его бабка.

Чуть было не подавившись, Фабиан сумел-таки чопорно улыбнуться маленькой беловолосой даме.

— Вечер представляется мне весьма замечательным, бабушка.

— Приятно было снова видеть Мелиссу, — вставил Пьер.

Фабиан кивнул:

— Воистину так, дедушка. Но теперь ей нравится, чтобы ее называли Мисси

— Ах да, я заметил, — отозвался Пьер, почесывая подбородок. — С тех пор как эта девица упала с лестницы, характер ее очень сильно изменился.

— Совершенно верно, — ухмыльнувшись, согласился Фабиан.

— А вы договорились относительно дня свадьбы? — спросила Аннет. — Мне кажется, Мисси полностью оправилась после несчастного случая.

Фабиан вздохнул.

— Жаль разочаровывать вас, бабушка, но достаточно сказать, что в настоящий момент эта молодая леди не желает иметь со мной ничего общего.

— Но почему же, милый? — удивилась Аннет. — Любая женщина с восторгом стала бы твоей женой!

Фабиан поднес ко рту салфетку, чтобы скрыть протестующий смешок, и ничего не ответил.

— Многие годы мы мечтали о том, чтобы объединить наше поместье с поместьем Монтгомери, — заговорил Пьер. — Это была самая заветная мечта твоих дорогих покойных родителей. И стало быть, нарушение брачного контракта, заключенного твоими родителями, будет настоящим оскорблением честных имен наших семейств.

— Да, внучек, тебе нужно немедленно покончить с этими проволочками, — поддакнула мужу Аннет. Коснувшись руки Фабиана, она добавила — Милый, мы вовсе не хотим тебя понукать. Но насколько тебе известно, мы с Пьером вскоре будем праздновать золотую свадьбу. И нам так хочется видеть, что ты остепенился и счастлив.

— А больше всего вам хочется, чтобы я подарил вам парочку правнуков, которых вы будете подбрасывать на коленях? — спросил Фабиан, подмигнув.

— Ну разумеется, внук, — усмехнулся дед

Довольно долго Фабиан пребывал в молчаливой задумчивости. Наконец он проговорил:

— Не беспокойтесь, дорогие мои. Я постараюсь убедить молодую леди. А теперь разрешите откланяться.

Он встал, поцеловал бабку в щеку, кивнул деду и вышел.

Фабиан верхом направился на плантацию Монтгомери. Стояло прекрасное апрельское утро. Из головы у него не выходил разговор со стариками. Фабиан был искренне им предан. Родители его матери жили в фамильном доме Фонтено, сколько он себя помнил, эта чета эмигрировала в Америку из Франции вместе со своими родителями задолго до рождения самого Фабиана. После смерти дочери и зятя во время эпидемии желтой лихорадки два года назад старики Лабранш не раз осведомлялись у Фабиана по поводу его намерений относительно брачного контракта.

На самом деле любовь и преданность Фабиана двум поколениям его предков, равно как и его желание не опорочить память родителей, явились главной причиной того, что он намеревался осуществить брачный договор, хотя все его мужское существо противилось мысли о женитьбе на этой мямле Мелиссе Монтгомери…

Но вот Мелисса превратилась в пылкую и вспыльчивую Мисси. Он вспомнил о том, с каким лихорадочным восторгом они ласкали друг друга вчера ночью, и чресла его заявили о себе. Боже, какое это было райское блаженство — держать ее в своих объятиях! Он ликовал каждое мгновение их близости — до того, как все кончилось, угар страсти развеялся и он понял, что она не девственница. Даже теперь при одной мысли о том, что она была с другим, его охватывала дикая ревность.

Да ведь это потому, что он ее любит! Озарение снизошло на него неожиданно, как удар в сердце. Конечно1 Иначе почему бы он стал реагировать с такой страстью? Он любит эту лисичку, и будь он проклят, если позволит когда-либо прикоснуться к ней другому мужчине!

А ведь может быть, она забеременела, подумал он, вспомнив давешний разговор со стариками Лабранш. Может быть, в чреве ее уже растет маленький Фонтено. При мысли об этом у него закружилась голова. Надо во что бы то ни стало заполучить ее!

Итак, он женится на ней как можно быстрее, сурово предупредив при этом, что хорошенько отлупит ее по заду, если заметит, что она хотя бы просто смотрит на другого Она, конечно, будет благодарна ему за его добровольное согласие жениться на не совсем целомудренной девице и постарается стать ему хорошей женой.

Самодовольная усмешка скривила его губы. Да, проблемы, судя по всему, позади. Он поздравил себя с проявленной мудростью и похвальным великодушием и закурил в честь этого события сигару.

Мисси все еще плакала, лежа на кровати, когда в комнату вошла ее мать