— Они — Часовые-в-Белом, — уже обычным голосом сказал Иезекииль.

Оглянувшись, Азраил понял, что в зале остались только они с библиарием — вернее, напомнил себе воин, больше он никого не видел.

Бронированные корпуса дредноутов украшали бессчетные пышные рольверки и геральдические символы ордена. Также шагоходов покрывали десятки восковых печатей, удерживающих пергаментные ленты, а с их орудий свисали маленькие флажки из черной ткани. На саркофагах размещались стилизованные изображения Ангела Смерти.

— Как их зовут?

— Никто не помнит, и в книгах этого не записано, — ответил псайкер. — Они — последние стражи Скалы. Только верховные магистры минуют их на выходе из Зала Путей.

— Я — Надежда, — произнес левый дредноут.

— Я — Отчаяние, — отозвался правый.

— Если в тебе есть сила, дерзни пройти между нами, — вместе протянули они.

Кивнув, Азраил шагнул вперед, но Иезекииль схватил его за руку:

— Тебе понадобится это.

Библиарий показал на возникшего из ниоткуда Хранителя-во-Тьме, который сжимал в перчатках меч, убранный в ножны. Существо подняло оружие, и великий магистр принял его.

— Меч Тайн?! — Азраил вытащил клинок с острейшим лезвием одной рукой, держа в другой ножны. — Я думал, он сгинул вместе с Наберием.

Псайкер безмолвно и невыразительно смотрел на него. Великий магистр предположил, что Наберий в свое время задавал те же самые вопросы и отпускал такие же замечания, когда ему передали этот меч Небесного Камня, символ положения главнокомандующего всех Непрощенных.

Проходя между Часовых-в-Белом, воин задумался еще кое о чем, но промолчал.

Зачем ему понадобится клинок?

Коридор, ведущий из Зала Путей, заканчивался простой деревянной дверью уже через десяток шагов. На ней не было ни ручки, ни замка, но она сама открылась перед Азраилом.

В лицо ему подул студеный ветер, и кожа на мгновение онемела. Переступив порог, воин услышал стрекот болтеров и вскинул Меч Тайн, готовясь к бою. Оказалось, что он стоит на аппарели БТР «Носорог» во главе отделения космодесантников с символикой Третьей роты на доспехах.

Темные Ангелы промчались мимо него навстречу свирепым залпам неприятельских бронемашин, занявших позиции на заснеженном хребте впереди. В небе с ревом пронеслись «Громовые ястребы», еще несколько грохочущих «Носорогов» остановились на берегу замерзшего озера и высадили другие подразделения Третьей. Вокруг мелькали лучи и снаряды, выпускаемые «Хищниками» и «Лэндрейдерами».

Ледяные поля Солу.

Великий магистр опустил клинок и понаблюдал за тем, как он сам, новоиспеченный сержант, ведет отделение в атаку. Азраил из прошлого указал подчиненным цель — дот на вершине холма, — и лазпушки бойцов изрыгнули смертоносные потоки белого света, а болтерные очереди вгрызлись в феррокритовые стены. Кружащие в небе десантно-штурмовые корабли обрушили град ракет и снарядов, уничтожив на стометровом участке фронта заграждения из колючей проволоки, траншеи и укрепления. С высоты устремились самолеты «Темный коготь»; выстрелы их расщепляющих орудий прорвали дыры в реальности, неся гибель последним неприятелям.

Течение времени замедлилось — стало видно, как распускаются цветки взрывов вдоль передовой, а лазерные разряды и пули пролетают рядом с сержантом Азраилом и его воинами. Потом мир застыл.

— Что это такое? — требовательно спросил великий магистр, шагая сквозь огонь, фонтаны снега и висящие в воздухе частицы копоти и грязи.

«Мгновение», — прошептал чей-то голос.

Оглядевшись, Темный Ангел никого не увидел.

«Мгновение слабости», — донеслось следом.

Примерно определив источник звука, воин направился к нему и обнаружил своего призрачного двойника. Силуэт Азраила из памяти слегка размывался, хотя все вокруг него было ярким и контрастным. Похоже, голос исходил от этой неподвижной фигуры.

— Не слабости, — возразил великий магистр, вспомнив момент, о котором шла речь, — раздумий.

«Направление для штурма было расчищено. Ты не наступал. Это нерешительность».

— Это неопытность. Я потратил лишнюю пару секунд, чтобы оценить успешность бомбардировки.

«Посмотри на ракету».

Азраил заметил ее сразу после того, как замерло время. Судя по инверсионному следу, реактивный снаряд выпустил подбитый шагоход слева.

— Она убьет брата Каспера, — признал великий магистр. — Если бы мы выдвинулись раньше, то заметили бы вражескую машину и обстреляли ее из лазпушки. Тут для меня ничего нового: за прошедшие века я десяток раз осмысливал эту ситуацию. Прошлого не изменить, а будущее не предопределено. Возможно, если бы Каспер выжил и мы не задержались, вызывая апотекария для извлечения геносемени, минутой позже сгинул бы кто-нибудь другой.

Сражение загромыхало вновь, и через две секунды противотанковая ракета попала Темному Ангелу в бок. Пробив доспех, боеголовка вошла под реберный свод и детонировала. Взрыв практически вывернул грудную клетку Каспера наружу; на боевых братьев посыпались ошметки плоти и осколки костей.

Воин помнил эту сцену, поэтому уже развернулся к своему двойнику. Сержант Азраил выбирался из глубокой воронки, сосредоточенно смотря на противника впереди.

Космодесантника объяло пламя разрыва. Когда оно рассеялось, декорации обновились: мир Солу сменился темным небом, которое пересекала сверкающая пурпурная комета. В чистой вышине стремительно росли падающие звезды — вихри плазмы вокруг десантных капсул.

Одна из них, запустив тормозные двигатели, приземлилась точно на Азраила. Зная, что это лишь галлюцинация, он подавил инстинктивное желание отскочить. Посадочный модуль с грохотом врезался в землю, но воин остался невредим; вокруг продолжали разворачиваться сцены из его воспоминаний.

Внутри капсулы разомкнулись фиксаторы, удерживавшие двойника Азраила в десантной нише, и тот выскочил наружу с болтером в руках. Происходило это до Солу, до Труана, до Ультиматума Каргенезис и множества других баталий.

— Афиния-пять, самое первое мое сражение как полноценного боевого брата. Той ночью я достойно показал себя.

«Гордыня».

Великий магистр снова последовал за собственным голосом, топая по обугленной земле в паре шагов от новопосвященного брата Азраила. Тот стрелял уверенно, со снайперской меткостью, короткими очередями повергая орков, хлынувших зеленой волной из лагеря чужаков к зоне высадки. Воин вспомнил, как увидел посреди яростной битвы знамя магистра Тидрота.

И картина минувшего вновь застыла.

— В этом дело? — Азраил указал на красно-золотой штандарт. — По-твоему, вдохновляться видом стяга своего командира — признак гордыни?

«Честолюбие», — прошептал ветерок.

— Стремление ввысь. Разница очевидна.

«Ты вознесся на высочайший пост в ордене. Дальше стремиться не к чему».

— Нет, для меня начинается новое сражение, — возразил космодесантник. Он обвел мечом разъяренных чужаков, что вырывались из убогих лачуг и палаток, затем бойцов в зеленой броне, покидающих десантные капсулы. — Такое же, как это. Чин повелителя ордена станет для меня не главным трофеем, а поводом переосмыслить былые достижения. Все эти события прошлого — лишь этапы пути к вершине. Они никак не повлияют на мои будущие поступки. Меня ждет война, которую я должен выиграть.

Битва шла именно так, как помнил великий магистр. Его двойник, следуя приказу, держался у плеча сержанта Раксиила и неустанно палил по надвигающейся ксенопогани. Ведя сосредоточенный огонь, отделение не подпускало орков ближе пятидесяти метров. Наступая в плотном строю с другими отрядами, товарищи Азраила добрались до беспорядочно разбросанных хибар на окраине поселения.

Раксиил направил половину отделения для зачистки ближайшей хозяйственной постройки. Великий магистр живо вспомнил, что внутри никого не оказалось, но все же последовал за собой прежним, запрыгнувшим в окно.

Приземлился он не на грязный пол хижины, а снова в снег, но теперь утонул в нем почти до коленей.