— Великий магистр, говорит Тезалион. Управление подъемниками перехвачено. Куда хотите отправиться?

По шахте лифта разносился лязг цепей, сопровождаемый визгом древних механизмов. Азраил старался думать о чем-то еще, кроме пульсирующего сигнала Наберия всего в нескольких десятках метров над ними. Точное местоположение маячка на схеме скрывалось в размытом пятне энергетических откликов и меток живых существ; очевидно, на верхних ярусах донжона кипела какая-то тревожащая активность.

— Мы свершим воздаяние, великий магистр, — заверил его Велиал.

Необычно было находить успокоение в словах подчиненного, но Азраил все равно внял ему. Сержант неизменно излучал уверенность, четко говорил и действовал. Превосходные качества для лидера.

— Велиал, ты когда-нибудь думал о чине магистра? Если Наберий погиб, орден ждут перестановки. Я бы с радостью выдвинул тебя в командиры роты.

— Тщеславие отвлекает от долга, великий магистр.

— Мы живем, чтобы служить, сержант. Возглавлять братьев — не только честь, но и обязанность.

— Если мне поручат командование, я не стану отказываться. Но искренне могу сказать, что не жажду повышения. Мне подойдет любая роль, в которой я буду полезен ордену.

Они поднялись на пятьдесят метров. Теперь кабина слегка раскачивалась; свободного пространства наверху стало меньше, и лязг цепей звучал громче.

— А вы желаете руководить, великий магистр? Стремитесь командовать? — Вопрос Велиала прозвучал тихо, уважительно и совершенно неожиданно.

Азраил помолчал секунду, подбирая нужные слова.

— Нет, брат, Я рожден для этого.

Проскрипев еще пару десятков метров, лифт доставил воинов на этаж, где сигнал Наберия был сильнее всего. Сержант потянул вбок тормозной рычаг, и клеть, содрогнувшись, остановилась. На сенсориумах сливались воедино тепловые, световые, шумовые отклики. Из очертаний силовых кабелей и люменов, систем жизнеобеспечения и панелей управления дверьми в инфопотоке сформировалась скелетная модель небольшого тамбура перед просторным залом. Через двадцать метров изображение размывалось, но пульсации маячка на броне магистра ордена неодолимо манили к себе.

— На то воля Льва, — произнес Азраил, нажимая руну у выхода. Со скрипом раздвинулись створки.

Вестибюль примерно десятиметровой длины оказался немногим шире кабины. В отличие от всего комплекса, обставленного аскетично, в военном стиле, эта прихожая была пышно украшена. На потолке сверкала люстра, сабатоны великого магистра утопали в толстом ковре.

За баррикадой из деревянных скамей и столов укрывались два десятка отступников. Среди них Азраил заметил и еретехов — таких же, как те, что атаковали воинов на первом этаже, — и солдат, товарищи которых обороняли внешние укрепления Железного Сталагмита.

В открытую кабину хлынул яростный поток выстрелов. Пули и лазерные лучи рикошетили и шипели, врезаясь в доспехи терминаторов или стены. Шагая навстречу буре, великий магистр выпустил очередь болтов в перевернутую столешницу прямо перед собой и разнес на куски троих повстанцев.

Из-за спины командира открыл огонь Велиал. Его снаряды превратили какой-то диван в груду щепок и клочья обивки; окровавленные тела врагов, прятавшихся за мебелью, сползли по обоям пастельного цвета.

В дальнем конце вестибюля распахнулись двери; укрываясь за их рамой, новые противники обстреляли воинов. Азраил ответил длинной очередью из штурмболтера — каждый разрывной снаряд обращал участок оштукатуренной стены в пыль, пробивая ее насквозь в смертоносных фонтанах щепок и осколков кирпичей.

Пронзительный скрежет сообщил о прибытии второго лифта, и секундой позже остальные бойцы Велиала ворвались в тесный проход, безошибочно наводя оружие на бунтарей. Хотя болты прочертили пламенные следы в сантиметрах от сержанта и великого магистра, случайные попадания им не грозили.

Доверив зачистку тамбура боевым братьям, Азраил без промедления направился ко входу в зал. Широко шагая, он подошел к порогу, где лежали грудой тела пяти солдат. Еще один мятежник попытался ударить терминатора створкой двери, но тот выбросил вперед силовой кулак, и деревянная панель разлетелась ворохом острых лучин, пронзивших лицо и горло врага. Раненый отшатнулся с криком, захлебываясь кровью.

Дальше начиналась темнота. Лишь на созданной сенсориумом проекции великий магистр увидел, что помещение тянется не меньше чем на сотню метров в направлении центра донжона. Палату окружал лабиринт небольших комнат и коридоров — отдельных кабинетов, складов и служебных проходов.

В центре всего этого яркой звездой сиял сигнал Наберия, манивший Азраила подобно пению сирены. Космодесантник почти не замечал ни повстанцев, что занимали позиции с обеих сторон зала, ни шквального огня, высекающего искры из доспеха.

Включив прожекторы брони, он залил помещение ослепительным светом. Закрываясь от сияния, мятежники стали уязвимыми целями, и великий магистр непрерывными очередями скосил десяток врагов за несколько секунд.

По стенам и потолку зала ползли кабели и трубы, похожие на щупальца; на полу они сплетались змеиными кольцами. Из вентиляционных решеток-ртов вырывались клубы пара и газов, мерцающие цветные индикаторы словно бы смотрели на Азраила из витков полуорганических устройств.

Пройдя еще несколько шагов, терминатор осветил то, что скрывалось в глубине зала. Увиденное заставило воина оступиться.

Наберий висел в разбитом доспехе, пронзенный во множестве мест паутиной из железных шипов и ребристых трубок. Внизу, на забрызганных кровью клубках, лежали его шлем и сломанное древко знамени ордена. Полотнище стяга, обгоревшее и грязное, покрывало вздымающуюся полумеханическую массу. Его открытые глаза казались белыми на маске лица, багряной от длинной кровоточащей раны на лбу. С головы космодесантника черными слезами стекала блестящая маслянистая жидкость. Верховный магистр непрерывно шевелил губами, безмолвно повторяя какие-то слова.

Он был окружен технокультистами в волчьих масках, поднятых над запавшими глазами и выступающими скулами. Перед полутрупом Наберия стоял, раскинув руки, еретех в золотой рясе — очевидно, вождь. С его лысеющей головы спадали нити седых волос, доходившие почти до пояса. В одном кулаке он сжимал змеевидный посох с навершием в форме шестерни, в другом — кинжал с тремя переливчатыми клинками, которые извивались как живые.

Поглощенные ритуалом, изменники не обращали внимания на буйство насилия вокруг них, даже когда в зал вошли новые воины Крыла Смерти и предателей накрыл почти несмолкающий ураган болтов, что повергали в прах людей и машины. Вместе с остальными Азраил открыл огонь по главным культистам. Полыхнув двигателями, его снаряды понеслись к целям, но замерли в метре от них. Болты висели в воздухе, пока не выгорело топливо, после чего со стуком посыпались на пол.

Техномаги не оборачивались.

Ужасная картина настолько захватила Темного Ангела, что он едва заметил всплеск сигналов на сенсориуме. Справа от него, за одним из дверных проходов, возник нематериальный круговорот тошнотворных цветов, в центре которого неистово вертелись звезды. В глубине вихря материализовались громадные воины; пока они выходили из бреши в реальном пространстве, с их брони слетали искры энергии.

Создания, не уступавшие в размерах бойцам Крыла Смерти, были легионерами-изменниками в терминаторских доспехах типа «Катафракт», созданных еще до основания Империума. Среди вычурной золотой отделки и некрашеных заплат из металла и керамита виднелись участки иссиня-черного, полночного цвета. По броне ползали разряды молний, словно пойманные в слое эмали.

Повелители Ночи — деспотичные приспешники темных сил, вдохновители мятежа на Рамииле.

Верные и предавшие воины разом открыли огонь в блеске прожекторов. Снаряды комбиболтеров и штурмболтеров, разминувшись на лету, высекли пучки искр из стен и доспехов. Над точками попаданий взмывали осколки керамита, и неприятели продолжали обмениваться залпами в упор.