— Вы из фан-клуба?

Мы не теряемся и синхронно киваем, не понимая из какого такого фан-клуба.

— Ладно, проходите! — толкает мощную дверь и мы попадаем на настоящую вакханалию.

Мы ещё одеты очень скромно по сравнению с окружающими. Это просто что-то: половина клуба облачены во все чёрное, а вторая — в светлом и прикиды умопомрачительные, с крыльями, блёстками. Точно дурдом!

— Это что тут такое? — спрашиваю бармена, заказывая кофе.

— Сегодня у нас будет играть группа "Ангелы и демоны", а тут в основном представители их фан-клуба!

— Чуча, ты эту группу знаешь?

— Слушай, это чума!

— А барабанные перепонки выдержат? — у бара придвигаюсь к ней ближе и обнимаю за талию.

— Ты привыкнешь!

Вскоре к нам подходит официантка:

— Освободился столик, только он в самом дальнем углу!

— Годится!

И мы уже сидим в самом темном углу этой дыры. Я очень рад этому, мы скрыты от посторонних глаз. Мы садимся рядом на диванчик и не можем оторваться друг от друга, Губы, руки, тела!

Первые аккорды вырывают нас из забытья!

— И правда чума! — я вдыхаю карамельный аромат ее кожи и прислушиваюсь.

Как и во время обеда прохожусь пальцами по ее позвонкам. Такое хрупкое тело. Скольжу рукой по ее бедру под юбкой.

— Ты что делаешь, господин Мефистофель? — шепчет чуча.

— Начинаю осмотр, — мои пальцы касаются гладкой кожи и слегка сжимают ее ягодицу.

— Осмотр от слова "смотреть", а у тебя "ощуп" какой-то, — она пытается убрать мою руку, — вокруг куча людей!

— Иди сюда! — я силой усаживаю ее к себе на колени спиной ко мне.

— Иван, не надо, — умоляет она.

— Это лёгкая разминка! Никто ничего не заметит!

Уже обе мои руки на ее бедрах под юбкой. В паху просто огонь. Я целую сзади ее шею, одной рукой развожу ее бёдра, отодвигаю в сторону полоску ткани и касаюсь нежного места, наслаждаясь горячей влагой. Мои пальцы постепенно проникают внутрь ее тесного лона, уверено прокладывая себе путь. Она тяжело дышит:

— Остановись! — начинает ёрзать и тереться задницей о мой окаменевший член в джинсах.

Мы продолжаем нашу взаимную и такую сладкую пытку несколько минут и теперь моя очередь умолять:

— Алена, а теперь ты прекрати, я не могу кончать в штаны прямо тут.

— Это ты начал первый, демон-искуситель!

Мозг понимает, что надо прекратить! Тут не место, и я достаю свои пальцы из девчонки, заботливо поправив ее белье и аккуратно ссаживаю ее обратно на диван. И тут же припадаю к ее губам:

— Прости, может это и жестоко, но ты была права, тут не место, я отойду и поехали, нельзя терять ни минуты.

Ее глаза смотрят на меня с надеждой и после моего возвращения (я мыл руки и умывался, чтобы снять напряжение) мы ещё раз целуем друг друга в машине и быстро едем ко мне.

— Я боюсь! — она смотрит на меня, когда мы уже подъезжаем к дому.

— И правильно! Я же сказал, что бояться меня обязательно.

Практически вытаскиваю ее из машины и под мышкой волоку в квартиру.

— А где Цербер?

— У мамы! Продолжим осмотр?

— А можем провести его в душе?

— Определенно!

Мы быстро раздеваемся и я умываю ее, чтобы смыть кукольную маску:

— Надо личико привести в порядок, — целую мокрую кожу. Мой поцелуй спускается на ее шейку и плечи. Глажу ее роскошную грудь и с силой вжимаю в себя все ее тело. Придерживая под попу, приподымаю вверх, прислоняю к запотевшему стеклу душевой кабины. Ее ноги обвивают меня и я выжидаю удобный момент, чтоб войти в нее. Вначале медленно, а потом стремительно и властно. Сейчас она вся моя без остатка. Отдается с таким самозабвением, что я не могу сдержать свой стон.

— Иван, — вырывается из ее груди крик!

— Алена, — я вторю ей во весь голос. Ещё пару толчков и сдерживаться невозможно — наслаждение кипящей карамелью разносится по телу, не оставляя шансов на отступление.

Я глажу ее влажную спину и она обессилено обнимает меня за шею.

Кажется, я влюбился, окончательно и бесповоротно! Впервые!

Я вытираю ее уставшее тельце, и укутав в свой халат, несу свою Алёнушку в постель.

— Это ещё не все! — гляжу в доверчивые голубые глаза и понимаю, что теперь без них не смогу!

Алена

Я не могла толком прийти в себя после того, что было в "Прозерпине". Моё тело уже больше мне не принадлежало, он сразу дал понять, что это все уже принадлежит только ему. С чего бы? Все происходило молниеносно, и путь к отступлению был перекрыт.

В его квартире... В его ванной... Я переродилась. Я и раньше занималась сексом, что не поддается сомнению, но это было другое. Мы занимались любовью. Медленно, смакуя каждый момент нашей близости, как тягучий карамельный ликер, даря друг другу неизведанное доныне удовольствие.

Как же меня так угораздило? От моей ненависти к Страхову сейчас не осталось и следа. И дело не в наших поцелуях и интимных моментах нынешней ночи. Сквозь чёрную пелену ада проступило новорожденное солнце — удивительное чувство, которое я упорно гнала все эти годы. И сейчас в его постели, заботливо укутанная в, теплый, между прочим, для лета, халат, я думала о том, что, возможно, этот человек именно тот, кого я и ждала всю свою непродолжительную жизнь.

Какие сентиментальные рассуждения...

Его требовательный поцелуй отвлёк меня.

— Ваня, мне жарко! Я сброшу халат?

— Пока и не думай, ты можешь простудиться.

— На дворе июль месяц...

— А если сквозняк!

— Нет сквозняка вроде.

— Чуча, после того, что было я в ответе за твоё здоровье.

Всматривается в моё лицо в лунном свете:

— Какая ты красивая без этой штукатурки, даже на женщину похожа, а не на куклу...

— А раньше ты этого не замечал!

— Все я замечал и, наверное, бесился, что эта красота не моя.

— Ты откровенен со мной до ужаса.

— Запомни, Корина, я прям и конкретен. После того, что было, мне уже нет смысла юлить. Я и так собирался с тобой поговорить.

— Да последние несколько часов мы не разговаривали толком, — сбросила халат и ощутила на своей коже дуновение ночного ветерка. После зноя это было чертовски приятно.

— Очень непослушная, Алена, зачем халат сняла?

— Жарко стало, я ж сказала. И чего вдруг я тебя должна слушаться, Затрахов?

— Есть очень простое основание — я хочу, чтобы тебе было хорошо, и ты была здорова и счастлива.

— Так бросай болтать и поцелуй меня! — и сама потянулась к его губам.

Он осторожно обнял меня и от прикосновения моей кожи к его по телу пронеслась волна мелких мурашек. А теплая истома разлилась от груди вниз, соски затвердели и по мне скользнула тень мелкой дрожи.

— Уже замёрзла? — он почувствовал, что я задрожала.

— И совсем нет! Просто это на тебя такая реакция у моего тела!

— Неужели страх?

— Страхов, ты хочешь, чтоб я тебя боялась? Ты же доктор и должен понимать, что люди вздрагивают не только, когда боятся.

— Я не хочу, чтобы ты меня боялась, мне от тебя нужно совершено другое!

— Ой, боюсь представить...

— А ты не бойся! И вообще, сейчас я просто тебя хочу, при том очень сильно.

— Ты знаешь, заметила, — уже ощущала его эрегированный член, который упирался в мой живот.

— Моя карамелька, — его губы ласкали мою шею, опускаясь к груди.

Когда его язык начал обводить мои соски, я еле сдержала стон, вцепившись в матрас. Его губы были на моей груди, а руки уже опустились ниже на бедра.

Ещё немного и его язык касался моего клитора и исследовал разгоряченное лоно. Каждое новое движение провоцировало новую волну наслаждения. Я запустила пальцы в его волосы.

— Как же хорошо!

Он оторвался от меня, поднялся выше и прильнул к моим губам. То, что раньше вызвало бы омерзение, ещё больше завело.

— Ты чувствуешь, какая ты вкусная? — прошептал он, распаляя меня до предела. — а сейчас тебе будет ещё лучше.