Мы, не отрываясь друг от друга, снова оказались под водой, чтобы продлить момент нашей великолепной близости. Возвращение на поверхность отрезвило.

— Боже, — я снова научилась дышать, — у меня такого никогда не было!

— Все бывает впервые, — Иван вынес меня из воды и укутал в полотенце, поскольку меня бил озноб, — приляг, тебе сейчас нужно отдохнуть!

Он плюхнулся рядом на покрывало и приобнял меня одной рукой:

— Тут действительно хорошее место, ты права, а еще мы его немного «освятили», — он потянулся к моим губам.

Я не отвечала, по телу прошли сумасшедшие вибрации и сейчас мне просто хотелось прижаться к нему и уснуть. И только прикорнула:

— Аленушка, ты сейчас будешь ругаться и говорить, что я спешу, но переезжай ко мне!

Я широко распахнула глаза:

— Погоди… Ты что мне предлагаешь жить вместе?

— А что непонятного во фразе «переезжай ко мне»?

— Тебе нужна горничная?

— Алена, блин… Хотя, если хочешь, горничной можешь наряжаться время от времени, только форму выбирай покороче!

— Иван, блин… Ты думаешь хоть о чем-то кроме секса?

— Иногда да…

— И о чем?

— Почему мы не занялись этим раньше, с первой встречи… Столько времени упустили.

— Это когда ты меня чуть не сбил? Это было бы оригинально — прямо в транспортном потоке, на капоте твоей машины…

— Оу, это было бы очень горячо и откровенно. Такой экстрим!

— Плавки надень, Мистер Экстрим, а то я не могу сосредоточиться на отдыхе.

Он ловко натянул плавки.

— Хорошо, тут тень, а то ты еще сгоришь мне. Крем от загара взяла?

— Да, там в сумке желтый тюбик.

— Переворачивайся на живот, — скомандовал Страхов и начал намазывать мою шею, спину, попу и ноги кремом. Вытер руки влажными салфетками и завалился рядом:

— Ты не ответила!

— Хорошо, но давай через недельку, мне нужно еще родителей подготовить к мысли, что я буду жить отдельно и с тобой, я не хочу их добивать, а тебе твою маму нужно предупредить, а то она может не понять такой маневр.

— Моя мама как раз только рада будет…

— Неделька, Страхов, заодно пока чувства проверим!

— В чем-то сомневаешься, Аленушка?

— Да ни в чем я не сомневаюсь, что ты пристал…

— Я еще и не начал, — он уже положил руку на мою ягодицу и погладил, — ладно не буду пока.

А руку не убрал.

Меня разморило и я задремала. Иван заботливо прикрыл меня другим полотенцем, а мою голову — шляпой:

— Будет обидно, если ты сгоришь. Чего-то я думаю, что красная кожа тебе не пойдет.

Не знаю, сколько прошло времени, но солнышко стремительно скрылось за тучи.

— Ален, поднимайся, надо возвращаться, сейчас жахнет дождь!

Мы спешно собрались и уже практически бежали обратно.

— Вань, да не несись так, ну и пусть дождь, мы ж не сахарные — не растаем, — я уже устала от высокого темпа.

— Чуча, тебе щас еще дождь, и точно сляжешь с простудой, на солнце нагрелась, а дождь скорее всего будет холодный.

Но не успел он договорить, как на нас обрушился настоящий летний ливень. И промочил до нитки.

— Хватит бежать, уже можно не метаться, — я остановилась.

— Говорил же тебе, быстрее, — Страхов выглядел сногсшибательно в мокрой футболке, которая теперь очерчивала каждую мышцу, — вон вся мокрая.

— Ладно тебе!

И мы пошли совсем медленно.

Когда подошли к машине, дождик почти прекратился.

— Сейчас ты похожа на мокрого цыпленка, — прошептал Страхов неожиданно.

— А ты на мокрого медведя тогда, чего меня мокрой курицей обзываешь.

— Ален, у тебя или выборочный слух, или извращённая фантазия, я такого ж не говорил…

-Ты сам себя со стороны не слышишь…

— А ну, прекрати, — он прижал меня к машине и прильнул к губам, мокрая одежда плотно прилегала к телу, волосы запутались, от этого поцелуй получился тягучим. Но был прерван самым наглым образом:

— Вот, чем ты занимаешься, Аленушка, в «родительский день», и Вам, Иван Васильевич, здрасти. Прям не ожидал! — Лёня уставился на нас злыми глазами, — ты посмотри, Диана, что происходит!

Девушка смотрела ошеломленно:

— Значит на меня не встает, а с ней можно? — на ее глазах были слезы.

— Подождите, — Страхов поднял руку, — это хорошо, что все так получилось. Я проясню ситуацию… мы с Аленой вместе и, надеюсь, вместе и останемся.

Аполлонов был уязвлен и бросил в мою сторону:

— Ты его выбрала? Алена, а я думал, ты его ненавидишь и задницей считаешь, а сама тайно была влюблена… А мне чего голову морочила?

— Я не морочила, Лёнечка, ты мне действительно очень нравился, пока…

— Пока ты не предпочла Страхова мне. Ну конечно, кто я, всего лишь помощник, а он — перспективный ученый, руководитель, — видно, Аполлонову слова давались с трудом.

— Не в этом дело, скажу сейчас банальщину, но сердцу не прикажешь.

— А мне, что прикажешь делать, — Лёня почти перешел на крик, — я влюбился, а теперь считай и друга потерял и любимую.

Я перевела взгляд на Диану, ее лицо было не просто грустным, она плакала. И удивилась Страхову:

— Дианочка, ну не плач, я не хотел тебе давать ложную надежду, — он сделал шаг в ее сторону.

— Не смей даже прикасаться к моей сестре, — Аполлонов встал перед девушкой, — я знать тебя не желаю, и как только закончу практику, ноги моей не будет на кафедре.

— Лёнь, не горячись, — Иван остановился, — я сам такого не ожидал, но есть вещи, которые не поддаются логическому объяснению…

— Иди на хер, Страхов, и Алену свою забирай! — Леня повернулся к Диане, — он и ногтя твоего не стоит, не реви.

И они просто ушли. А чего я хотела? Драки? Да нет, это больно, но нужно. Как на одном дыхании сорвать пластырь.

Мы сели в машину:

— Ваня, мы мучаем других людей, — меня даже начало подташнивать.

— Аленушка, ну, а как иначе, мы никому ничего не обещали и лучше они сейчас узнают, чем дальше будет затягиваться этот узел. Я меньше всего хотел причинить боль этим людям.

— Расскажи-ка мне, братец Иванушка, что и когда у тебя там с Дианой не встало?

— Это дела давно минувших дней… И кстати именно ты была причиной моей временной импотенции. Домой?

— Куда домой? — еле вымолвила я.

— Ко мне, вернее, к нам домой.

— Я же просила неделю…

— Тогда поедем, ты обсушишься, и я отвезу тебя к родителям, раз ты обещала.

Через полчаса мы уже были у Страхова, я быстро подсушила утюгом свое платье и почувствовала резкое недомогание. Лицо горело!

— Да ты горишь, — Иван коснулся губами моего лба, — сейчас поищу термометр.

— Это все ты накаркал, — мне стало дурно.

— А ты слишком халатно относишься к своему здоровью! Ну не, ёбин бобин, 39,7! Бросай все и марш в постель, никуда не едешь, пока я не буду уверен, что ты полностью здорова. А я лекарства поищу!

Иван

Сейчас многим захочется меня удушить, но я же говорил! И нет, не накаркал. Просто вот как чувствовал, что добром это не закончится. А когда увидел цифры на градуснике — еще раз убедился в своей чуйке. Эх, Аленка, иммунитет надо укреплять. Ну ничего, скоро за тебя возьмусь!

Порылся в аптечке — хорош доктор, пару таблеток шипучего аспирина, бинт, йод и глазные капли. Нужно в аптеку! Налил в миску немного не слишком холодной воды, достал маленькое полотенчико и пошел к ней.

Картина, которую увидел, поразила до глубины души: Алена лежала с закрытыми глазами со сложенными на груди руками, в черной футболке, и, казалось, не дышала.

— Эй, — меня аж подкинуло, — ты чего?

Она приоткрыла один глаз и хитро улыбнулась (Фу, камень с души):

— Приготовилась к твоему осмотру, и приняла такую позу, чтобы тебе было комфортнее.

— Ну ты дурная…

— Только ты как диагноз будешь ставить? Надеюсь без вскрытия?

— Корина, вот ты своими шуточками плоскими мне черепушку и вскрываешь. Что смеёшься хорошо — значит не все потеряно.