Девять утра приближались неумолимо быстро, Кристи вызвала такси, чтобы отправиться на загадочный адрес где-то на задворках Лос-Анджелеса.

Двадцать минут дороги, что удивительно, учитывая, что город уже ожил, а пробки не успели заполонить все улочки, и Кристи была на месте.

Девушка стояла у старого двухэтажного дома с огромной красной дверью. Дом выглядел настолько хлипким, что казалось, один порыв ветра его снесет, как домики трех поросят из сказки. Краска с древнего ссохшегося дерева отпадала огромными кусками, обнажая десятки предыдущих слоев. В доме не было современных стеклопакетов, только старые массивные рамы, державшие кривые стекла. Стекла крест на крест были обклеены малярным скотчем, видимо, владелец здания не питал иллюзий по поводу их способности перенести малейший толчок землетрясения, которые так часто случались в городе Ангелов.

Еще раз сверившись с адресом в телефоне, девушка поднялась по скрипучим ступенькам крыльца к двери. Ветхие ступеньки прогибались под весом девушки. Мысленно Кристина еще раз прокляла свои туфли на высоком каблуке и еще раз помолилась, чтобы не оказаться сегодня прикованной цепями в подвале какого-нибудь больного на голову маньяка. Подругу свою она, конечно, любила, но пропадать вслед за ней желанием не горела. Звонка на двери не было, зато была огромная голова тигра из черного железа, с овальным кольцом в пасти. Постучав два раза кольцом, Кристи стала ждать, когда кто-нибудь появится.

 Дверь открылась не сразу. На пороге оказался молодой парень, вряд ли старше шестнадцати лет. Молодой человек был чуть выше Кристины, худощав, телу было свойственна подростковая угловатость и несуразность - руки были слишком длинные, ноги еще слишком тощие, острые коленки, не спрятанные короткими шортами, слишком широкие плечи и тонкая шея. Соломенные волосы на голове были растрепаны, словно их ни разу в жизни даже не пытались расчесать.

- Добрый день, вы звонили мне неделю назад, по поводу блокнота, - поздоровалась Кристи, прикидывая, чем этот подросток сможет ей помочь.

- Да, Кристина. Приятно познакомиться. Проходите.

Кристина вошла, оглядываясь по сторонам. Обстановка в доме была такой же старой, как и само здание. Судя по всему, здесь ничего не менялось еще с тридцатых годов. Обои собирались вот-вот отклеиться от стен и сползти к скрипучему темному паркету. Коридор был пуст, не было ни вешалок, ни тумбочки, только одинокий круглый столик у двери, покрытый толстым слоем пыли. По стенам и ножкам столика была раскинута паутина, запах сырости превращал дом в идеальную копию дома семейки Адамс.

- Я Майк, - представился парнишка, зазывая Кристи вглубь дома, - Если честно, я не сильно во всем этом разбираюсь, зато моя бабушка сможет вам помочь. Проходите.

Анья лежала в кровати, почти не вставая. Прошло уже больше недели с вечера, когда она смогла вырваться на улицу и отправить сигнал. Заклятие, которое она использовала, лишило ее всех сил. Все-таки, шестого уровня она еще не успела достичь, так что родовое заклятие на крови «Зов Матери» далось ей с большим трудом. На состоянии здоровья сказывалась потеря крови, раны на руках не затягивались, как бы служанки не пытались их лечить. «Зов Матери» будет продолжать подпитываться кровью зовущего до тех пор, пока призывающий не оборвет связь. И Анья не желала гасить заклинание, ей нужна была помощь. Первые дни после ее выходки она мучилась жуткой тошнотой и головной болью. Когда Дайрел настиг ее на дворе, мужчина ударил ее по лицу. Анья не знала, специально ли он приложил ее с такой силой или просто не сдержался, не рассчитал удар, все равно на итог эти догадки не влияли. Сотрясение девушка получила. Несколько раз Анья пыталась подняться с кровати, но с трудом могла даже сесть. Головокружение не покидало ее, так что ей оставалось только лежать, глядя в окно, как сменяются дни и ночи. Опустошенная физически, магически и морально, девушка не знала, что заставляет ее продолжать дышать и ждать, когда же мать откликнется на ее призыв.

Анья отдавала должное Дайрелу. Несмотря на ее выходку, он не убил ее. И даже сдержал свое обещание. В ее тюремной комнате появилась одежда, которую она не хотела одевать, ванна, которую она не могла принять, еда, которую ее заставляли есть. Даже теплые шкуры, чтобы она не мерзла по ночам, были принесены ей в тот же вечер.

Служанки приходили к ней по несколько раз в день. Они одевали девушку, словно тряпичную безвольную куклу, в легкие летние платья нежных оттенков, расчесывали ей волосы, кормили ее насильно. Каждый вечер ей заплетали волосы ко сну и накрывали шкурами. А по утрам снова убирали шкуры, одевали и расчесывали волосы. Одна из служанок даже обмывала ее по вечерам, хотя Анья продолжала пассивно лежать на своем месте. У Аньи пропал аппетит с той самой ночи. Еще недавно ей казалось, что она бы отдала душу за кусочек яблока или мяса. Диета на хлебе и воде могла свести ее в могилу. Полная апатия не могла быть связана только с произнесенным заклинанием. Анья это понимала, чувствовала, что ее внутренний источник уже начал восстанавливаться, а желание жить и радоваться так и не возвращалось.

Прав был Дайрел в своих вечерних играх. Она была просто безвольной тряпкой, шлюхой, не способной отказать ему. То, что он перестал приходить к ней, ее медленно убивало. А его слова в тот вечер больно ранили девушку. Анья никак не могла понять, почему. Она ненавидела своего тюремщика, почему тогда ее задели его слова? Неужели так проявляется действие древнего ритуала, привязывая любовницу к своему господину? Это не разумно, не логично... А сердце все равно больно щемит от одиночества, от Его отсутствия.

Что будет дальше? Дайрел больше никогда не придет? Или убьет ее? Или отдаст своим воинам, как обещал? Или будет продолжать приходить и ломать психологически? Анья бы вздрогнула, если бы была способна до сих пор испытывать какие-то эмоции. Внутри не было радости или страха. Пустота, только колющая пустота, которая наполнила ее изнутри до самых краев. И болезненное учащение пульса при мыслях об Эйдане Дайреле.

Аньянка закрыла глаза, отгоняя лишние мысли прочь. Сейчас ей нужны были силы, и ей нужна была ее мать. Только она сможет ей помочь. Но пока она не появлялась.

***

Эйдан провел на границах три дня. Бесчисленные перемещения между лагерями, вылазки в патруль, мелкие столкновения с небольшими вражескими отрядами не могли его отвлечь. Он чувствовал, что должен проведать свою бестию. Сколько бы он не злился на нее, он все равно переживал. В порыве гнева он позволил себе то, что никогда раньше не позволял - он поднял руку на женщину и мог нанести ей серьезную травму. Его с рождения учили выдержке, которая была так не свойственна темным лордам. Он был уверен, что достиг успехов на этом поприще. Его готовили быть правой рукой императора, если не самим императором, и проявление эмоций было непозволительной роскошью. Со своими врагами Эйдан расправлялся с ледяным спокойствием. Он выслеживала, пытал, убивал. Его боялись враги и союзники, воины уважали и отдавали жизни за него.

Но на пути встала взбалмошная девчонка. Простая полукровка, которой посчастливилось родиться с даром. Таких сотни у светлых. Они бы и обучать, может, ее не стали. У темных она бы стала бриллиантом. Взял же он ее к себе, на свою голову. Ее поразительный талант к обману, невероятную ярость и находчивость можно было бы использовать в тайной службе Императора. Но Райем абсолютно прав, для начала девицу нужно укротить. Да и надо быть честным с самим собой, Дайрел хотел бы приковать девушку к себе и не отпускать ни на секунду. Или запереть ее подальше от посторонних глаз. Хотя, это он уже итак сделал. Еще его съедало желание отправиться на Землю и разыскать каждого, кто прикасался к его женщине за то время, что она там жила. Гулящая дрянь решила, что она свободная и ей можно спать с другими, раз ей удалось сбежать? А она точно вела насыщенную жизнь, судя по продемонстрированным навыкам.