Во дворец мы вернулись уже под свет звезд. Грифон опустился на подъездной дорожке. Делорд убрал защитный купол, спрыгнул сам и помог слезть мне. Некоторое время я стояла в его объятьях.

— Спасибо, — шепнула я. — За все спасибо. Сегодняшний день был чудесным.

Самым чудесным за все время, проведенное в этом мире. Я действительно отдохнула и набралась сил идти дальше.

— Целая неделя, — проговорил Хассаир, уткнувшись носом в мои волосы. — Ты так приятно пахнешь. Мне не хочется тебя отпускать.

— Но придется, — ответила я, слегка отстраняясь от мужчины. — Неделя пролетит быстро, и мы вновь встретимся.

Хассаир вновь придвинулся, но я положила ладони на его грудь и мягко оттолкнула. Носить под сердцем дитя от одного мужчины и целоваться с другим казалось мне чем-то противоестественным. Да и не испытывала я к Хассаиру каких-либо сильных эмоций, кроме благодарности, чтобы бросаться в омут с головой. Правитель вздохнул и накрутил на палец прядь моих волос, после чего отпустил и запрыгнул на грифона.

— Не скучай.

— Постараюсь чем-нибудь занять свои будни, — искренне ответила я, улыбнувшись. — Тебя правда не смущает наличие ребенка?

— Ты знаешь… это несколько выбивает из колеи, но я взрослый мужчина, а не капризный ребенок, которым считает меня его светлость. — Тут он позволил себе усмешку. — Поэтому я принимаю тебя такой, какая ты есть.

— Ты действительно решил влюбить меня всего лишь за день, — я негромко рассмеялась.

Грифон оттолкнулся от земли и умчался ввысь, а я осталась стоять, глупо улыбаясь. Развернувшись, я охнула от неожиданности: прямо передо мной стоял Анвэйм. Он пробежался взглядом по мне, особенно оценив мое выражение лица и раскрасневшиеся щеки. Почему я чувствую себя изменщицей? Я отвела взгляд. Почему-то сердце застыло невольной птицей в груди.

— Какие резкие перемены в тебе, — заметил эрлорд, сложив руки на груди и усмехаясь. — Неужели связь уже начала действовать?

— Даже если это так, то вам не должно быть никакого дела до этого, — сообщила я и развернулась ко дворцу, но и шага ступить не успела, как наткнулся на прозрачную стену. — Я в чем-то провинилась?

Эрлорд не ответил. Он подхватил меня на руки, предварительно открыв портал, и шагнул в него. Здесь, в комнатах Аламинты, я почувствовала себя птицей в золотой клетке, мне хотелось вырваться, убежать. И Хассаир невольно дал мне силы на преодоление некоторых трудностей.

— Ты не ответила на мои вопросы, — сообщил эрлорд, опустив меня на ноги. Он прошел вперед, вальяжно разместившись на диване, и положил одну руку на спинку, а второй поманил меня. Я не стала противиться и села рядом. На кресло. — Ты будто изменилась.

— Надо же, второй раз слышу от вас подобное!

— Потому что ты не перестаешь меня удивлять. Что за блеск в глазах?

— Вам это так непривычно? — обольстительно улыбнулась. — С вами-то женщины не улыбаются и их глаза не блестят. Вы — сам лед, непробиваемый. Даже ваш взгляд заставляет мою душу леденеть.

Зачем я это говорю? Что именно меня задевает? Что заставляет подначивать его? Но то пламя в льдистых глазах мне понравилось. Ради него я говорила все это. Эмоции… возможно, мы с ним оба энергетические вампиры. Питаемся эмоциями.

— Какой дерзкий рыфенок, — заметил эрлорд и поднялся на ноги. Очень медленно подошел ко мне и уперся обеими руками в подлокотники кресла, накрыв своими ладонями мои. Его лицо оказалось невероятно близко, заставляя птицу в клетке взмахивать крыльями и больно биться о золотые прутья. — Кто тебя научил этой дерзости? Или там, откуда ты, все такие? Как же я мог быть так слеп на твой счет.

— Не понимаю, о чем вы, — буквально выдохнула ему в губы, упиваясь его раздражением. — Право слово, ваша светлость, что вы несете?

— Дерзишь, — констатировал он, опустив взгляд на мои губы. — Каждый раз дерзишь. Когда уже я смогу тебя наказать?

— Никогда, — ответила упрямо. — Вы забыли, чья я теперь истинная? Вы не сможете причинить мне вред.

Он вновь посмотрел мне в глаза, склонив голову набок. В нем не было страха, не было злости, сейчас — лишь сплошной интерес. И мне он нравился. Неужели дразнить эрлорда действительно вошло у меня в привычку? Видимо, сегодня был слишком сумасшедший день, слишком вольный, он доставил мне столько радости и удовольствия, что сейчас я не могла сдержать свои эмоции. Мне хотелось выплескивать их. Я была пьяна, хоть и не сделала ни одного глотка вина.

— Кто ты? — вновь спросил Анвэйм. — Скажи.

— Аламинта, — ответила я. — Неужели вы еще не поговорили с лордом де Шалисом?

— Не интересно, — удивил меня его светлость, наслаждаясь растерянностью на моем лице. — Мне совершенно не интересно разговаривать с этим двуличным темным. К тому же пока мне невыгодно говорить ему о своей осведомленности. Намного лучше услышать правду из твоих уст. Ну же, скажи, кто ты.

— Что вам от этого? — хмыкнула я. — Узнавайте все у лорда де Шалиса.

— Хочу услышать от тебя.

— Тогда вы ничего не услышите.

Его ладонь медленно скользнула по моему плечу, а я буквально замерла. Холодные костяшки пальцев обвели линию декольте и приподняли мой подбородок. Я будто следила за всем со стороны. Эрлорд медленно наклонился к моим губам, я почти перестала слышать окружающие звуки, чувствуя дыхание мужчины и…

Резко отклонилась в сторону, отворачиваясь. Губы Анвэйма скользнули лишь до моей щеки, а сам мужчина позволил себе усмешку.

— Ты же понимаешь, — прошептал Анвэйм мне на ухо, пуская мурашки по коже, — что если бы я действительно хотел поцеловать, то сделал бы это?

— Вы сейчас хотите сказать, что насмехались надо мной, или же были не уверены в себе? — спросила, встретившись с ним взглядом. — Первое не делает вам чести, а второе совершенно сбивает меня с толку. Неужели великий правитель Ардахейма не ведает, что творит?

Он не ответил. Некоторое время смотрел прямо в глаза, изучал мое лицо, а потом оттолкнулся и подал мне руку. Он постоянно держал меня в эмоциональном напряжении. Рядом с Хассаиром я чувствую легкость, с ним — скованность.

Я все-таки вложила руку в протянутую ладонь. Мы прошли в спальню, где я разделась за ширмой до камизы и легла под одеяло. Его светлость на некоторое время застыл в проходе, задумчиво глядя на меня.

— Эстресс Марисель сказала, что в частых подпитках отпадает необходимость. Сеансы можно сократить до одного в двое суток, а там, быть может, и реже.

— Прекрасные новости, — ответила я без лишних эмоций. — Значит, наш малыш развивается как надо.

— Не наш. Этот ребенок — мой. Ты к нему не имеешь отношение, насколько мы успели выяснить, — задумчиво проговорил он. — К тому же ты — пара Хассаира, он тебя не отпустит, а я не позволю жить ребенку на темной стороне.

Я вновь возвращаюсь к вопросу собственного эгоизма, который продолжает есть мою совесть и душу, ведь эрлорд прав.

— Еще недавно вы были согласны с тем, что этот ребенок — наш, — резонно заметила я, вспомнив разговор в библиотеке.

— Еще недавно ты не была парой Хассаира, — тихо произнес он. — Теперь любые местоимения, объединяющие нас, просто невозможны.

Я не знала, что и говорить. Мы действительно чужие друг другу. Мы максимально далеки, но в тоже время невообразимо близки. Анвэйм прошел к кровати и положил руку мне на живот. На этот раз он не ложился, а сидел рядом. Между нами витало напряжение.

— Но ведь лорд де Шалис сам не знает всех подробностей, ведь так? — спросил неожиданно Анвэйм, будто вынырнув из собственных мыслей. — Он ничего не знает о тебе. Одно я понял за время нашего знакомства: ты закрытая книга.

— Просто всем интересна лишь обложка, а не содержание, — тихо ответила я.

— Но не мне.

— Едва ли, — хмыкнула я, чувствуя, как медленно подкатывает привычная сонливость. — Вы собираетесь разлучить мать и дитя. Кто его будет воспитывать? Ваша жена, которую вы отыщите на Отборе? Или же кормилицы и няни?