— Доброе утро, мисс Сэлтон, — бросил ей Энтони: в этот момент ему было не до нее, и единственное, чего он желал — увидеть свою возлюбленную. — Прошу простить меня, я должен увидеть мою кузину. Надеюсь, ей стало немного лучше?

— Увы, она все так же бредит! — вздохнула в ответ Шарлотта. — Дверь в комнату Вивиан находится по левой стороне, третья по счету. Но вам не стоит тревожить ее: она уснула… Она не спала почти всю ночь и выглядит такой уставшей, бедняжка…

— Вы правы, мисс Сэлтон, — горько улыбнулся Энтони, не желая будить кузину. — Я подожду, конечно, если ваш отец позволит мне провести часы ожидания в вашем уютном доме.

— Безусловно, мистер Крэнфорд, безусловно, — отозвался на это хозяин дома. — Пока мисс Коуэлл отдыхает, не желаете ли пройти со мной в библиотеку и выкурить по сигаре? Да, несмотря на темноту, за окнами наступило утро, однако, думаю, в заставшей нас ситуации наши милые дамы простят нам такую вольность.

— О, папа, никто не будет ругать тебя за это, когда наша дорогая Вивиан, возможно, находится на пороге смерти! — пожурила его дочь. — Мистер Крэнфорд, умоляю, займите его интересным разговором, потому что он, как и все мы, не спал всю ночь, а я и мама своими причитаниями заставляем его нервничать еще больше!

— Обещаю, мисс, что постараюсь увлечь вашего отца занятной беседой, — невольно улыбнулся Энтони, подумав, что эта толстушка знает, когда нужно дать мужчине побыть в приятной компании, чтобы прийти в себя.

“Как хорошо, что Вивиан имеет такую верную любящую подругу” — с благодарностью к Шарлотте подумал он.

— Раз ты не против, дитя мое, то мы с мистером Крэнфордом уединимся в библиотеке. Если я понадоблюсь твоей матери, пускай ищет меня там. Но, моя дорогая, ступай в свои покои и приляг: тебе тоже нужен отдых. Ты просидела у постели мисс Коуэлл всю ночь, — ласково сказал мистер Сэлтон дочери и взял ее ладонь в свою. — Только взгляни на себя, мое сокровище! Какие у тебя красные глаза! Фешкен испугается, если увидит тебя такой измученной, поэтому, прошу, ступай и поспи хотя бы пару часов.

— Но, папа, что сказала тетя Вивиан? — вновь, с тревогой в голосе спросила его Шарлотта. — Она очень зла на нее? Она сказала, почему выгнала ее? Это так… Так несправедливо и… Она поступила очень плохо! Простите мне мою вольность, мистер Крэнфорд, увы, иногда мне трудно сдерживать свои эмоции!

— Ваш отец преподнес моей матери хороший урок, мисс, — тихо сказал ей Энтони. — Я ни в коем случае не умаляю ее вины, но, уверяю, она раскаивается за то, что была так жестока к моей кузине.

— Хочу тебя обрадовать, моя дорогая: мисс Коуэлл отныне будет жить у нас, а ее вещи прибудут в Лиллехус сегодня вечером, — с улыбкой сказал мистер Сэлтон Шарлотте. — Но сейчас ты должна отдохнуть. Ступай, родная.

— Как скажешь, папа! — откликнулась на это его дочь и, сделав неловкий книксен, быстро поднялась по лестнице на третий этаж, зашла в свои покои и, упав на кровать, заснула крепким, но тревожным сном.

Но джентльмены провели в библиотеки не больше часа: появившаяся в дверях горничная передала им, что мисс Коуэлл проснулась и снова бредит. Потушив сигары и оставив кофе, мужчины поспешили в комнату больной.

— Я оставлю вас наедине, — тихо сказал мистер Сэлтон гостю, когда они зашли в комнату Вивиан. Он понимал, что бедная девушка как никогда нуждалась в родственной душе. К тому же это было элементарным правилом хорошего тона.

— Благодарю вас, сэр, — так же тихо ответил ему Энтони. — Я дам знать, если ей станет хуже и потребуется помощь доктора.

Молча кивнув, хозяин дома удалился.

Энтони окинул быстрым взглядом комнату, нашел ее уютной и просторной, и, подойдя к широкой высокой кровати, на которой лежала его возлюбленная, сел перед ней на колени и взял влажную ладонь кузины в свою.

Так как окна комнаты не были закрыты шторами, она была освещена полутемным утренним светом, и состояние Вивиан, представшее глазам молодого Крэнфорда, заставили его лицо исказиться от душевной боли: лицо девушки было красным, а на ее лбу блестела влага. Ее длинные рыжие волосы лежали, разметавшись, на широкой мягкой подушке, и были влажными у корней. Вивиан была одета в глухо застегнутое, с высоким воротом белое ночное платье, но оно было ей не по размеру, так как это было платье Шарлотты, которая с радостью отдала его ей. Зеленые глаза больной были полуоткрыты, она тяжело дышала и, дрожа всем телом, металась по постели.

— Пожалуйста… Энтони… Пошлите за ним! Я умираю! — громко шептала девушка.

— Я здесь, дорогая кузина! — с чувством сказал молодой человек и улыбнулся от мысли, что все же, она имеет к нему пусть не любовные, но теплые чувства, раз желает видеть его и просила послать за ним.

— Она выгнала меня… Мне некуда было идти… Я умираю… Мое тело горит… Моя голова раскалывается… А что будет с ними? Кто позаботиться о них? Пожалуйста… Я умоляю, пошлите за Энтони… Мне нужно попрощаться с ним перед смертью… Мне нужно увидеть его… Я должна попросить его…

— Вивиан, любовь моя, я здесь! И я больше никогда не оставлю тебя! Чтобы ни случилось! — горячо прошептал Энтони и крепко поцеловал тыльную сторону ее влажной ладони.

— Ричард… Ричард! Не умирай, любовь моя! Останься со мной… Останься! — вдруг вскрикнула Вивиан и с силой сжала ладонь кузена в своей.

— Вивиан, моя дорогая кузина… Это я, Энтони. Ты желала видеть меня, — с нажимом, но полный удивления в душе, сказал Энтони, и, от ревности, вдруг охватившей его, сильно сжал ладонь Вивиан в ответ, отчего та тихо вскрикнула от боли.

— Ричард? Это ты? — в бреду спросила девушка.

— Нет, Вивиан. Никакого Ричарда здесь нет. Здесь присутствую лишь я! — строго одернул ее кузен, надеясь вернуть в ее разум трезвое сознание.

— Ричард… Почему ты должен умереть? Это разбивает мне сердце… Что со мной будет, если я потеряю тебя? — вдруг громко выкрикнула Вивиан и, отпустив руку кузена, резко отвернулась от него, легла на живот и спрятала лицо в подушке.

До Энтони тут же донеслись приглушенные рыдания.

— Черт… Вивиан… Посмотри на меня… Посмотри же! — Молодой человек силой заставил кузину вновь обернуться к нему, и, к его изумлению, она прильнула к нему и сжала его в крепком цепком объятии.

— Мама! Что нам теперь делать, мама? — громко прошептала девушка прямо на ухо Энтони.

— Любовь моя, ты бредишь… Ты бредишь! — с болью в сердце прошептал в ответ тот.

“Она разговаривает со своей усопшей матерью! Бедняжка, должно быть, ее воспаленный разум позабыл о том, что той не стало, когда Вивиан была еще маленькой девочкой!” — закрыв глаза, чтобы сдержать слезы, подумал Энтони и еще сильнее сжал Вивиан в своих объятиях. В нем смешалась ревность и боль, страх за ее здоровье и радость того, что она обнимала его и позволяла ему обнимать ее.

— Все будет хорошо… Моя дорогая, моя любовь, мой ангел, — горячо зашептал он ей и покрыл ее горячий покрытый влагой лоб поцелуями. — Ты жива, и это главное. Я обо всем позабочусь, позабочусь о тебе. Тебе не обязательно жить у Сэлтонов: я найду нам уютный домик или апартаменты… Не бойся, я не буду навязывать тебе свои чувства, но, умоляю, разреши мне заботиться о тебе…

— Воды… Воды! — простонала Вивиан, отталкивая от себя кузена и падая головой на подушку.

— Да, конечно… Сию же минуту! — с готовностью отозвался на ее просьбу Энтони, и потянулся было за шнуром, висящим над кроватью, чтобы вызвать прислугу, как вдруг увидел у другой стороны кровати графин с водой и два высоких стакана, стоящие на прикроватной тумбочке. Очевидно, это хозяева дома позаботились о комфорте своей гостьи.

Торопливо доверху наполнив один из стаканов водой, молодой Крэнфорд поднес его к губам девушки, потому что та была так слаба, что не смогла сделать этого сама.

— Вивиан, ты вся горишь! — Энтони заботливо откинул с лица возлюбленной влажные пряди ее волос и, подойдя к окнам, распахнул их настежь, чтобы впустить в комнату потоки свежего воздуха. Вернувшись к кровати больной, он осторожно поднял девушку на руки и, вновь подойдя к одному из открытых окон, остановился рядом с ним, давая кузине возможность вдохнуть холодный пахнущий дождем воздух.