Но, следуя за ней, я вижу как она поднимается по ступенькам красивого двухэтажного дома в полумиле от места убийства, а когда я пробираюсь через дверь позади нее, она вешает пальто и идёт назад, чтобы устроиться на диване.

Теперь я кое-что увижу, говорю я себе. Ссора с родителями, странное сообщение или телефонный звонок.

Но я не вижу ничего.

Она просто читает. Я паникую из-за времени — кто знает, сколько времени пройдет до того, как мама позовёт меня на ужин — я позволяю сцене двигаться дальше. Но наблюдение за ними в режиме реального времени не даёт мне больше ответов, наоборот. Во всяком случае, это даёт мне больше вопросов. Она читает книгу — роман, даже не домашнее задание работу или что-то ещё, — и затем, очень резко, она поднимает голову, наклоняет её в сторону и поднимается с дивана.

Это самая странная вещь, которую я когда-либо видела. Она ничего не говорит. Просто надевает пальто и выходит из парадной двери. Опять же, мы идем бок о бок, как будто мы с друзьями на прогулке, все время возвращаемся к туннелю. Дважды Клара останавливается и оглядывается туда, откуда мы пришли, но каждый раз, когда она поворачивается, она снова начинает идти.

Мы почти у поезда на станции, когда я понимаю, что слежу за ней так тщательно, что я почти пропустила свою реплику. Я не знаю, кто её друзья, поэтому, когда я иду рядом с ней, я говорю:

— Позвони своей маме. Прямо сейчас. Вытащи телефон и позвони маме.

Её шаги медленные, и она выглядит смущённой, но она не достаёт телефон.

— Тогда позвони своему папе, — кричу я. — Позвони кому-нибудь, прямо сейчас!

На этот раз она делает паузу, и я почти умираю от облегчения, когда она тянет руку в карман и вытаскивает телефон.

А потом просто смотрит на него.

Почему это так сложно? Я могу ходить, я, вероятно, могла бы её подтолкнуть, если бы я действительно попыталась, но она не следует моим командам. Я кричу поэтапные инструкции, желая ей каждой частичкой своего тела следовать за ними, пока, наконец, она не нажмёт «ПОЗВОНИТЬ» и не поднесёт телефон к своему уху. Как только она это сделала, она продолжает идти, как её тянут невидимой нитью. Она ничего не говорит, и я измеряю оставшиеся шаги глазами, надеясь, что кто-то ответит, пока не стало слишком поздно.

Ее голова движется неестественно, и она говорит:

— Привет, пап, я… я… — Она останавливается, и всё её лицо смущается. — Я не знаю, что я…

И тогда появляется он. Мне удается слегка сдвинуть Клару, так что первый удар, который должен был быть прямо в голову, попал на её плечо. Она издает пронзительный крик агонии, и вина разрушает меня изнутри. Было бы так легко повернуть её обратно. Чтобы спасти её.

Но я не могу об этом думать. Я должна поддерживать её до тех пор, пока не приедут полицейские. Этот крик был настолько громким, что её отец звонит 911 прямо сейчас. Я толкаю её так быстро, как только могу, хотя даже колоссальные усилия с моей стороны приводят лишь к незначительным изменениям в движениях Клары. Её крики продолжаются, когда её бьют по рукам, ногам, но мне удается защитить её голову.

Пока убийца не становится умнее и хватает обе ноги одним махом, я не могу этого предотвратить.

Он стоит над ней, и пока я не вижу его лица, я понимаю из больного, низкого хихиканья, которое исходит из его горла, что он, должно быть, улыбается.

Нет! Я мучаюсь, наблюдая, как он поднимает свою биту, чтобы нанести удар, который наверняка будет смертельным. Я не могу ничего сделать просто так.

Но я ничего не могу сделать. Я не могу влиять на мир физически — это сказал Смит.

Несмотря на это, когда бита летит чтобы ударить, я бросаюсь на скорченное, рыдающее тело Клары и поднимаю руку, чтобы заблокировать удар.

Он врезается мне в руку с силой, которая проходит насквозь через моё плечо и всё до позвоночника горит, я чувствую боль настигнувшую меня.

Он был неправ, понимаю я, что он задумался, когда убийца делает паузу, чтобы посмотреть на свою биту в изумлении. Смит был неправ! Я могу спасти её! Я покрываю тело Клары, ожидая следующий тяжелый удар, из моего горла вырывается крик, боль, какой я никогда не чувствовала, распространяется по моему позвоночнику после жестокого удара.

Ещё два удара по моей спине, а затем сцена колеблется. Это слишком. Я теряю силу, чтобы оставаться в видении. И на этот раз он ударяет меня по затылку, и в последнее мгновение, прежде чем я теряю сознание, я поднимаю голову и вижу тёмную фигуру в знакомом пальто, бегущую ко мне.

Смит, я понимаю. Он придёт, чтобы спасти меня. Нет, чтобы спасти её.

И когда видение исчезает, я слышу самый прекрасный звук во всем мире.

Сирены.

Я прихожу в сознание со всхлипом в собственной спальне. Всё болит.

Подождите. Это не совсем правильно. Это странная боль, которая медленно отступает, как волны на береговой линии. Я лежу на полу, и моё лицо мокрое от слёз, но я здесь. Я вернулась из видения.

Меня вышвырнуло из-за того, что я потеряла сознание или потому, что больше не могла держаться? Я на самом деле не знаю, что было причиной.

В руке, принявшей на себя удар, пульсирует боль, и я осторожно двигаю ею. В видении я была уверена, что неумолимая летящая бита раздробила кость, но она целая и прямая, и мне не больно, когда я двигаю ей и так, и так.

Боль медленно исчезает. Словно фантомная боль.

— Всё это было только у меня в голове, — прошептала я в изумлении. Я никогда не чувствовала ничего подобного, и я была уверена, что я умру вместе с Кларой.

Но я этого не сделала. Возможно, я её спасла. Я не знаю, сколько пользы это принесло. Я была рядом с ней, и я не увидела ни одной приметы убийцы.

Но сирены. Сирены приближались.

Свернувшись, я прижимаю колени к груди, пытаясь осознать всё произошедшее. Я остановила его биту. И убийца понял это! Я так хорошо помню, как он замер, всё в его позе указывало на удивление, когда удар, который он нацелил в её голову каким-то образом не задел её.

Я повлияла на физический мир. Это означает, что в следующий раз я смогу сорвать с него маску. Возможно, я смогу даже задержать его до прибытия полиции. Может быть анонимно позвоню, чтобы убедиться, что они приедут.

Это меняет всё.

Факт, что сегодня они могут поймать ублюдка. Но если нет… если он ускользнёт — тогда я могу закончить это в следующий раз. Я смотрю на часы. Вероятно, остался час до того, как Клара покинет дом. Я отчасти хочу пойти и спрятаться, чтобы увидеть как развернутся события, но я не видела себя там. Я не могу рисковать и изменить даже мельчайшие детали. Лучше остаться здесь.

Подожди, я думаю, копаясь в своей расплывчатой памяти. Я видела кого-то другого.

— Я видела Смита, — прошептала я вслух.

Я хихикаю и качаю головой. Он сказал, что доверяет мне сделать это самой, но, конечно, он не смог бы просто позволить этому случиться. Он слишком властный фрик. Я должна была знать, что он пойдет за мной.

Даже если он ещё этого не знает.

Поразившись, зная что-то, чего не знает он, я хватаю свой телефон и звоню по его номеру.

— Все сделано, — шепчу я, когда он отвечает.

— Скажи мне, что именно произойдет, — говорит Смит. — С самого начала.

— Это было странно, — говорю я, всё ещё шепотом. — Я проследовала за Кларой до самого её дома, и у неё не было причин, чтобы уйти. Она сидела на диване, а потом встала и вышла за дверь. Это было как… — Я останавливаюсь, ненавидя сравнение. — Это было похоже на то, что мы делали. Как будто кто-то разговаривал с ней у неё в голове и велел ей идти, а потом она это сделала. Пару раз она даже останавливалась и оглядывалась назад и казалась очень сконфуженной, но она продолжала идти.

— Шарлотта? Ты уверена, что в Колдуотер нет других Оракулов? Или где-нибудь рядом с Колдуотером?

— Нет. Я спрашивала свою тётю пару недель назад. Дельфийские Сёстры так внимательно следят за родословными, что почти невозможно пропустить кого-то.