Как и дзэн–буддисты, большинство людей искусства не любит давать определений. Луи Армстронг, когда его кто–то попросил дать определение джазу, ответил следующее: «Дорогой, спрашивая, вы никогда не узнаете».

Джеймс Джойс разработал теорию искусства, в которой переживания художника определяются как «эстетический арест». Согласно Джойсу, искусство лишено цели; оно существует вовсе не для того, чтобы чему–нибудь учить или куда–то звать. Произведения, которые вызывают у человека желание или отвращение, Джойс называл пропагандой или социальной критикой.

Искусство, в своем чистейшем виде, всего лишь улавливает ритмы или взаимосвязи, и когда сила его воздействия велика, оно создает условия для «богоявления» — приводит к состоянию «эстетического ареста».

По теории Джойса, искусство позволяет нам «окунуться» в мгновение, вызывая эффект, очень схожий с тем, к которому приводит крик или удар дзэнского учителя.

Искусство — это застывший дзэн. Р. Г. Блит

Экзистенциальная теория искусства Альбера Камю также во многом напоминает эстетику дзэнского учителя. По его мнению, художник делает нас едиными с миром и данным мгновением — добиваясь этого с помощью каких–то деталей, слов, предметов.

Истинное произведение искусства всегда на одних весах с человеком. И оно не должно его перевешивать.

На взгляд Камю, искусство способно научить нас тому, чему не могут научить наука и разум. В отличие от Платона, Камю уверен, что наше познание мира может быть и телесным, и мысленным.

[128]

Произведение искусства рождается тогда, когда интеллект отказывается дать объяснение реальности. Оно знаменует собой триумф телесного начала.

Великие художники умеют «останавливать» ум; в процессе творчества к ним приходит внезапное интуитивное прозрение, которое позволяет «подсознательному» или «сверхсознательному» выдвинуться на передний план.

Подобно духовным учителям безумной мудрости, люди искусства просветляют нас и отрывают нас от земли. Они учат нас тому, что значит быть. Они дарят нам игрушки, игры, игру.

Театр окружает человека всегда и везде, а искусство просто помогает ему в этом убедиться. Джон Кейдж

Искусство нам дано, чтобы не умереть от истины. Фридрих Ницше

В то время как «абсурд» сводил многих философов–экзистенциалистов с ума или бросал их в дрожь на чердаках и в мансардах, художники начали с ним заигрывать, открывая для себя формы, которые можно было бы создать из пустоты. В начале XX века ряд философско–художествен–ных течений, таких как дадаизм, футуризм и сюрреализм, превратили абсурд в разновидность искусства — «чтобы не умереть от истины».

Давайте же освободимся от рационального, как от отвратительной шелухи, и бросим себя, подобно отравленным гордостью плодам, в огромную, искаженную пасть стихии! Давайте же отдадимся неизвестности — не от отчаяния, а с тем чтобы измерить всю глубину абсурда.

Ф. Т. Мартинетти. «Манифест футуризма», 1908

[129]

Как и великие ловкачи, художники начала нашего столетия решили изобразить улыбку на маске абсурда. Они искали символические образы нового этического идеала — этакий способ оказать почесть самому «бытию», пусть даже смысл последнего и невозможно понять, пусть даже у последнего и нет какого–то определенного смысла. В дадаизме и сюрреализме приятие абсурда становилось делом чести всех храбрых людей, тех, кто мог жить с ним и даже наслаждаться им — этой лишенной бога и цели вселенной. Андре Бретон пишет:

Я верую в чисто сюрреалистическую радость человека, который, предупрежденный, что все другие до него потерпели неудачу, отказывается признать свое поражение, начинает путь оттуда, откуда он пожелает, по любой дороге, кроме дороги благоразумия, и приходит туда, куда он в состоянии прийти.

Художники XX века полностью порвали с западными традициями, отвергнув прежние ценности и эстетические стандарты. Распрощавшись со старыми формами и убеждениями, они открыли для себя свободу, предсказанную Ницше, и начали творить новую реальность и упиваться энергией, заключенной в самом существовании. Не забыли они и дать пинка старым общественным институтам.

Мы уничтожим музеи, библиотеки и дадим бой морали… и всему прагматическому малодушию. Мы находимся на острие эпох! Зачем оглядываться назад, если мы призваны выбить загадочные врата Невозможного? Время и Пространство вчера скончались. Мы уже живем в сфере Абсолютного, ибо мы уже развили скорость, позволяющую нам быть вездесущими и вечными.

Ф. Т. Мартинетти. «Манифест футуризма», 1908

Художники начала XX века дали жизнь философии экзистенциализма. В их руках застывшие формы стали текучими, они изменили до неузнаваемости человеческие формы и лица, раздробили на части слова, лишив их смысла, и даже создали новых богов. [130]

Воображение нескольких художников начала нашего века дало жизнь сорванцу, этакому многомерному полубогу под именем Дада, поразительно похожему на дао.

Дадаизм зародился в Цюрихе во время Первой мировой войны. Его идейным вдохновителем был французский поэт и, как он сам себя называл, «литературный террорист» Тристан Тцара. Хотя поэзия и манифесты дадаистов часто звучали как подражание дао, у нас нет свидетельств тому, что Тцара или другие дадаисты были знакомы с сочинениями даосов.

Возможно, мысли последних передались им каким–то мистическим образом.

Дада — это жизнь в своих зримых, не требующих усилий, идущих по спирали изменениях.

Тристан Тцара, 1918

Дао никогда ничего не совершает;

Через него же совершается все.

Лао–цзы, V век до н. э.

Создается впечатление, что дада и дао исполняют один и тот же танец — этих партнеров разделяет только время.

Даже буквы в названиях понятий и именах возвещают о какой–то связи между ними. Дао и дада. Цзы и Тцара. Принадлежность же их к безумной мудрости делает их еще более схожими.

Логика только запутывает. Логика всегда фальшива. ДАДА предлагает двойное решение: БОЛЕЕ НИКАКИХ ВЗГЛЯДОВ! БОЛЕЕ НИКАКИХ СЛОВ! Хватит смотреть! Хватить болтать!

Тристан Тцара

Те, кто знает, не говорят. Те, кто говорит, не знают. Лао–цзы

Быть может, дада — это имя, под которым на Западе в XX веке воскресло дао. А может быть, и нет. Возможно, это просто дада.

ДАДА — это девственный микроб.

ДАДА против высокой стоимости жизни.

ДАДА — компания с ограниченной ответственностью по эксплуатации идей.

У ДАДА 391 поза и цвет в зависимости от пола президента.

Оно меняется — утверждает — говорит в одно и то же время противоположные вещи — не важничает — кричит — ходит на рыбалку.

Дада — это хамелеон, меняющийся быстро и с эгоистичными намерениями.

Дада против будущего.

Дада — это мертвец. Дада — это абсурд.