Поскольку все вокруг — это лишь мимолетное видение, совершенное по своей сути и не имеющее ничего общего ни с добром, ни со злом, ни с признанием, ни с отрицанием, каждый имеет полное право взять и расхохотаться.

Лон Чжэнь Б а, учитель тибетской медитации

В этой книге мы постараемся сплести вместе разнородные нити принципов безумной мудрости, соткав из них некое «безумное» одеяло, которое, быть может, и не согреет нас ночью, но зато придаст нам жизненных сил в течение дня.

Среди многообразия исторических личностей и культур мы будем искать причудливые узоры, чтобы украсить нашу ткань рисунком, который, как мы надеемся, все же будет представлять собой нечто целостное. Это одеяло безумной мудрости сможет послужить в качестве своего рода покрывала для некоторых из наших наиболее сумасбродных идей и оригинальных предположений. Кто–то, может статься, даже сошьет из него наряд для себя.

Мы встретимся с множеством не похожих друг на друга личностей — носителей безумной мудрости. В их числе будут такие добрые и кроткие создания, как святой Фран — [32] циск Ассизский, готовые подвергнуть себя любым страданиям ради спасения какой–нибудь крохотной букашки.

Будут среди них и злые языки, наподобие Фридриха Ницше и Г. Л. Менкена, готовые сокрушать всех кумиров. Безумная мудрость — это точка опоры, на которой прекрасно балансируют и добро и зло, это карусель, на которой катаются и святой и грешник. Когда мы повстречаемся на страницах книги с этими людьми, решать, кто из них грешник, а кто — святой, должны будете вы сами, дорогой читатель, — если вам необходимо делать подобные разграничения.

Каждый должен сам определить, кто заслуживает больших почестей: Иисус из Назарета или Марк Твен. Даже физики уже «доказали», что картина реальности зависит и от наблюдателя. Откровение, подобно всему прочему, является таковым только с точки зрения конкретного созерцателя.

В части первой мы познакомимся с безумной мудростью, рассмотрев несколько типичных персонажей, которые живут ею и определяют ее развитие.

Мы посмотрим на безумную мудрость через призму культуры Востока и Запада и завершим этот раздел посещением мансард художников и поэтов XX века. Затем, в части второй, мы проанализируем, какими путями люди приходят к безумной мудрости.

Мы даже попробуем предугадать будущее безумной мудрости, когда будем совершать путешествие по просторам разума и Вселенной, задаваясь фундаментальными вопросами, касающимися человеческой жизни и законов природы. Мы завершим книгу панорамным обзором событий XX столетия, которое мы рассмотрим в качестве некоего переходного, возможно даже апокалиптического периода. Добро пожаловать в мир этой книги.

Давайте же приступим к делу и начнем пробираться сквозь грязь и распутицу мнений, предрассудков, традиций, заблуждений и иллюзий, этих наносов, что покрывают густым слоем земной шар, через Париж и Лондон, через Нью — Йорк, Бостон и Конкорд, через церкви и страны, через поэзию, философию и религию, до тех пор пока мы не доберемся до прочной основы, которую мы сможем назвать реальностью, и не скажем: Нет сомнений, это оно. [33] Затем следует найти точку опоры, которой не страшен ни водный поток, ни мороз, ни огонь, — место, на котором можно возвести стену, основать государство, надежно укрепить фонарный столб, а кроме того, установить некий измерительный прибор, не какой–нибудь Пустотометр, а Реальнометр, — с тем чтобы будущие поколения могли увидеть, насколько же глубоко пустили свои корни заблуждения и фальшь.

Генри Дейвид Торо [34]

Возможно, вы никогда не соприкоснетесь с Мастером, но вы вполне можете потрогать руками его творения. Томас Пинчон

Безумная мудрость заявляет о себе через образы тех персонажей, которые появляются в каждую культурную эпоху, чтобы бросить вызов общепринятому мнению. Знакомство с этими архетипами поможет нам увидеть признаки безумной мудрости у ряда исторических фигур, которые встретятся нам на страницах этой книги.

Клоун, шутник, ловкач и дурак — вот четыре архетипа безумной мудрости. Хотя известно, что им свойственно обмениваться своими нарядами и воровать друг у друга остроты и магические трюки, каждый из них бросает нам вызов в присущей только ему манере (задавая вопросы, рассказывая истории, насмехаясь) и предлагает собственную, в корне иную интерпретацию реальности. Поскольку эти архетипы нацепляют на себя самые причудливые личины, порой может показаться, что в них нет и намека на мудрость. Но некоторые из них прикрываются масками лишь для того, чтобы снять маски с нас. Другие, наоборот, отбрасывают все свои маски. Третьи, чтобы показать нам наше истинное лицо, прибегают к помощи пародии и пантомимы. [35]

Общий посыл, который заключен в образах этих четырех фигур, — безумная мудрость сомнения. Они ставят под сомнение наши убеждения, наши способности, наши побуждения, наше общественное устройство, наше здравомыслие, нашу любовь, наши законы, авторитет наших вождей и даже нашу речь. Клоуны и шутники имеют немалые сомнения в отношении нашего подхода к жизни. «Так ли уж оправдана вся эта серьезность?» Другие, такие как духовные учителя безумной мудрости — святые дураки, — ставят под вопрос правильность нашего понимания себя и мира в целом.

Все эти четыре персонажа–архетипа обладают поразительной способностью выпутываться из неприятностей, в которые они неизменно попадают: клоун получает по голове, ловкача собираются расчленить на части, шутнику могут отрубить голову по приказу короля или могут забросать его из зала гнилыми яблоками, дурак вот–вот сорвется в пропасть или будет разорван яростной толпой. Но в тот момент, когда уже кажется, что все пропало, они снова вырастают перед нами, целые и невредимые, являясь даже с того света (части тела Койота соединяются; Иисус Христос воскресает для вечной жизни). Либо благодаря своему юмору и наивности, либо потому, что их откровения столь значимы, эти воплощающие в себе безумную мудрость персонажи бессмертны.

Хотя эту четверку порой и отлучают от церкви, и изгоняют на чужбину, но простой люд продолжает дарить им свою любовь. За минувшие века эти персонажи были не раз воспеты в народных преданиях и песнях.

Во всем, что мы говорим и делаем, есть элемент комизма. Мы все — клоуны, которым вовсе не нужно гримироваться. Джеймс Хиллман

Самый человечный из архетипов безумной мудрости — клоун. Его непомерно большой рот или растянут в нелепой ухмылке, или выражает неимоверную печаль, пародируя неустойчивость наших настроений. Мы смеемся над клоу — [36] ном, потому что он — один из нас, трогательный и симпатичный, старающийся изо всех сил, но вечно терпящий неудачу.

В конце концов, все вокруг — лишь комический трюк. Чарли Чаплин

Клоун показывает нам абсурдность нашей жизни и призывает нас посмеяться над собой. Мы все — клоуны, постоянно попадающие в какие–то переделки, ошибающиеся, оказывающиеся в плену у обстоятельств.

Мы взбираемся по лестнице только для того, чтобы обнаружить, что она приставлена совсем не к той стене. Мы ищем шляпу, которая уже давно у нас на голове. Мы планируем свое время лишь затем, чтобы выяснить, что у времени собственные планы.