Где-то рядом стреляло короткими очередями три пулемета. Раздавались одиночные хлопки магазинных винтовок, а кое где и самозарядных пистолетов.

К нему подбежал какой-то боец и помог подняться. Синичкин. Это был ефрейтор Синичкин.

Осмотрев поле боя Максим удовлетворенно хмыкнул. Остатки кавалерии отошли уже довольно далеко, стремительно разбегаясь. Еще немного и за разделительные лесополосы уйдут. С кем-то еще шла перестрелка. Но, судя по звукам, практически полностью односторонняя. Дожимали.

- Проклятье… - тихо прошипел Максим, присаживаясь на вывернутое колесо грузовика. – Где Лев Евгеньевич? Позовите его!

- Его ранило, - ответил Верещагин, стоявший вторым номером у левого курсового пулемета на головном грузовике. – Вон, вытащили из грузовика и перевязывают.

- А как Васков?

- Неизвестно, - произнес Синичкин. - Грузовик его отстал и заглох. Но пулеметы еще стреляют.

- Хорошо, - кивнул Максим. – Сидоров, сбегай, выясни обстановку.

- Есть! – Козырнул солдат и, спрыгнув с грузовика, побежал к арьергардному грузовику.

- Что с пулеметами?

- Стреляют, - неопределенно ответил Верещагин. – Но нужно в мастерских посмотреть. Как бы мы их не угробили. В конце уже не столько стрелял, сколько выплевывали пули куда-то вперед.

Поручик, молча покивав, перезарядил свой «Парабеллум». Поднялся с помощью ефрейтора. И поковылял, потихоньку, осматривать поле боя. Там, впереди, были видны еще артиллерийские упряжки. Вот туда и отправился, приказав Верещагину встать за пулемет и прикрывать его с бойцом.

Лошадей всех побило шальными пулями. Кое-кого из личного состава тоже. Но людей было явно сильно меньше, чем положено по уставу.

- Разбежались что ли? – Задал риторический вопрос поручик, обращаясь непонятно к кому. Если кто тут и был в хвосте – явно дал деру.

Сплюнул. Досадливо поморщился. И побрел обратно. Он вдруг вспомнил про генералов. Их, конечно, укладывали на пол, чтобы шальными пулями меньше был шанс задеть. Но все равно. Требовалось проведать и понять живы ли?

Впрочем, про беглецов он тоже не забыл. А потому, сделав два шага, он крикнул через плечо:

- Raus!

Мгновение. И в кустах раздалось какое-то шевеление. Довольно быстро удаляющееся. А Максим поковылял, опираясь на ефрейтора, к автоколонне. Требовалось ее приводить в порядок и готовить к выдвижению. Ну и ногу перевязать нужно. Пуля хоть артерий никаких не перебила, а все равно кровоточило знатно…

30 августа 1914 года, где-то в Восточной Пруссии

Молодой корнет Лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка ехал по проселочной дороге с улыбкой на лице, которую он и не пытался скрывать.

А все потому, что он - Олег Константинович  Великий князь и правнук Николая I наравне со своими пятью братьями пошел на войну. И не по тылам отсиживаться, а вырвался навстречу опасности. Он смог уговорить Георгия Ивановича, командира своего полка, не беречь его и пустить к делу. С трудом. С огромным трудом. Генерал-майор немало сопротивлялся, не желая рисковать членом Августейшей фамилии. Но не устоял перед его напором. И теперь этот молодой корнет возглавил взвод передового дозора. От чего был безмерно счастлив. Наконец-то дело! Наконец-то не тыловые бумажки! Наконец-то в бой!

И тут идиллию его мечтаний о воинской славе прервал небольшой отряд германских всадников, выскочивший из-за перелеска. Олег Константинович радостно пришпорил своего коня и, выхватив саблю, бросился вперед, увлекая за собой свой взвод.

Однако немцы в бой вступать не спешили. Они побросали свои пики и подняли лапки вверх, что немало смутило Великого князя. Не так он представлял себе свой первый бой. Да. Врагов было существенно меньше, но так и что?

Непродолжительная возня с пленением закончилась еще более странной новостью. Эти солдаты кирасирского полка «Герцога Фридриха Евгения фон Вюртемберга»  сообщили, будто с запада наступает еще одна русская часть.

Смущение и интрига!

Посему корнет, выделив охранение для пленных, устремился вперед, желая, как можно скорее прояснить ситуацию.

Минули разделительную лесополосу. Стремительно преодолели поле и резко осадили коней. Здесь уже валялись трупы и брошенное имущество. Включая несколько 7,7 cm германских пушек и какие-то повозки. Было хорошо видно, что их поймали на марше. Вон - убитые лошади валялись прямо в упряжке.

Медленным шагом, шокированный и потрясенный, он проехал дальше, выезжая к полю с автоколонной. И здесь замер.

Поле возле дороги оказалось просто завалено трупами немецких солдат и лошадей. Настоящее побоище! Чуть в стороне на опушке находилось орудие, смятое массивным грузовиком. А четверо солдат под руководством израненного поручика пытались стащить его лебедкой. Вон – бревно вкопали, петлю из троса буксировочного кинули, и ручной лебедкой орудовали. Из-за чего раздавался мерзкий скрип и скрежет. Грузовик не желал никак слезать со смятого орудия. Так вместе с ним и волочился по земле.

- Наши! – Крикнул кто-то на ближайшем грузовике.

И только сейчас корнет заметил установленные там станковые пулеметы. Прямо на крыше. Смотрящие на них и готовые в любой момент открыть огонь. Вон стрелки за каждым имелись. Максим уже успел переоборудовать третий «мателот» колонны в головной, не уверенный в том, что его грузовик удастся завести. А потом и боевой пост организовать.

Понимая, что он до сих пор держит в руках саблю, Олег Константинович убрал ее в ножны и отправился знакомиться с командиром отряда. Ловя, попутно, себя на смешанных чувствах. Ему было стыдно, что сразу не заметил такую угрозу. Начал крутить головой по сторонам и присматриваться. И только сейчас обратил внимание на то, что снимаемый с пушки «Даймлер» был словно решето. Масса пулевых и шрапнельных отверстий. Кое где кровоподтеки, говорящие о многом. Стекол и дверей нет.

Глянул дальше - побитых автомобилей хватало. Но не так сильно, конечно. Разве что вон тот грузовик, в самом конце. Тоже в решето.

Подъехал ближе к раненому поручику и, лихо спрыгнув, представился:

- Олег Константинович, корнет Лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка.

- Очень приятно, - тихо и устало произнес визави. – Максим Федорович, поручик. Командир этого сводного отряда.

Пожали руки. Причем наш герой так и оставался сидячим. Корнет, впрочем, не возражал. Перебинтованная простреленная нога ему была прекрасно видна.

- Олег Константинович, - тихо сказал поручик. – Мой отряд разгромил штаб 8-ой армии. В грузовиках находятся взятые в плен генералы Гинденбург и Людендорф. И документы. Сами видите, я едва держусь. Скоро лишусь сознания от потери крови. Принимайте командование. Пленных и документы нужно доставить как можно скорее в штаб к генералу Ренненкампфу. Ну и позаботьтесь о людях. Семьям погибших нужно выплатить премии. Боевой путь отряда описан в журнале. Исключая этот бой. Но его восстановить несложно через опросы…

- Максим Федорович, - хотел было что-то спросить корнет, но поручик рухнул на траву, потеряв сознание. Расслабился, увидев своих. А степень нервного и физического напряжения, вкупе с ранениями оказалась слишком большой. Три огнестрельных ранения, ушиб грудной клетки с переломом пары ребер и легкая контузия. Он и так-то на одних морально-волевых усилиях держался…