Рассиживаться особенно поручик не стал и одевшись, уковылял к себе в палату. Общаться с этим вздорным корнетом ему не хотелось. А посидеть в покое в парке ему все равно не дадут.

Вера Игнатьевна проводила его внимательным, задумчивым взглядом.

- Он слишком молод для той войны, - покачав головой произнес санитар, видимо догадавшись о ее мыслях.

- Согласна, - кивнула она. – Но это становится все любопытнее и любопытнее.

22 октября 1914 года, Царское село

Вечерние процедуры завершились и Максим с удовольствием развалился на своей кровати. Пружины, растянутые на металлическом каркасе. Сверху не самый жиденький, но довольно жесткий матрас. Простыня. Ну и далее. Но расстилаться поручик не стал, улегшись прямо поверх покрывала. Подбил поудобнее подушку и принялся штудировать учебник французского языка. Так себе занятие, но обстоятельства требовали от него хотя бы начального уровня, хотя бы членораздельного мычания…

Но дело не шло. Мысли постоянно скакали. И он, наконец-то, сподобился послушать, что вокруг щебечут люди. И с удивлением узнал, что этот самый Дмитрий Яковлевич был безнадежно влюблен в Татьяну Николаевну. Что она за особа и почему гвардейский корнет не имеет никаких шансов, Максим так и не понял. А спрашивать постеснялся. Все вокруг прекрасно знали, кто она такая и не нуждались в пояснении. А он? Выглядеть дураком не хотелось. За ним ведь и так хватало странностей.

Хуже было то, что только в его лазарете оказалось целых три штуки совершенно разных Татьян Николаевн. И в соседних тоже мелькали. Популярное это сочетание оказалось. Так что аккуратно навести справки было весьма затруднительно. Понятно, что она была явной аристократкой и не из последних. Но и что дальше? В Царском селе простых сестер милосердия почти и не было. Все графини да княжны. А значит причин для безнадежной любви – вагон и маленькая тележка. Мало ли ее кому уж сосватали? Вот и сохнет паренек. А тут Максим со своей выходкой. Дмитрий Яковлевич и приревновал, ища выход для своего разочарования.

Впрочем, в какой-то мере, произошедшая ситуация его радовала. Татьяна ведь хотела его помучить расспросами. А после этого эксцесса подобное было нереально. Ну. Наверное. Во всяком случае, он думал, что она не станет так демонстративно пренебрегать своим воздыхателем. Ведь слухи-то пойдут и быстро. Прямо полетят. И этот дурачок еще повесится с горя или застрелится.

Однако поручик ошибся.

Не прошло и получаса, как в палату зашла закрепленная за ней сестра милосердия и сообщила Максиму, что его ожидают.

Сокамерники, ну, то есть, соседи по палате, обменялись странными улыбками, но ничего не сказали. Поручик же, пожав плечами, пошел за этой девчушкой. Не пронесло.

Немного поплутав они вошли в не большое помещение, где занимались своими делами несколько сестер милосердия. Разумеется, служебными. И совсем не для вида, на что Максим особенно обратил внимание. Шла явная подготовка к утренним процедурам.

Оглянувшись, парень с интересом отметил присутствие дамы лет сорока, что шикала тогда на Татьяну. И той девицы, что увлекла ее от фортепьяно, окинув поручика странным взглядом. Ну и еще нескольких особей, совершенно никак ему не знакомых.

Татьяна выглядела запыхавшейся и слегка утомленной. Но вполне благожелательной.

- Добрый вечер, - кивнул в знак приветствия Максим.

- Добрый, - улыбнулась Татьяна. И тут же оживилась: - Вы не могли отказаться? Он такой порывистый… такой наивный…

- Мог, но это не решило бы дела. Дмитрий Яковлевич слишком кипел, переполняясь эмоциями. Он нашел бы способ развернуть обстоятельства в нужное русло. А так и волки сытыми оказались, и овцы целыми.

- Да-да, - кивнула девушка. – Вы правы. И я благодарю вас, что вы не стали пользоваться его слабостью. Не понимаю, на что он рассчитывал, пытаясь вызвать вас на дуэль…

Максим кивнул и, не дожидаясь приглашения, сел на диван. Начав массировать ногу. У Татьяны взлетели брови от такой бесцеремонности. Но, поняв, что именно заставило поручика искать опоры для пятой точки, она мгновенно оттаяла.

- Вы хотели позадавать мне вопросы. О чем?

- Вы сказали что-то о дурной пропаганде . Что вы имели в виду?

- Сейчас в России набирает обороты травля русских немцев. И она уже превратилась в истерию. Дальше пойдут дискриминационные законы, отъем имущества, выселения, погромы и прочие «прелести».

- А вы считаете, что это неправильно?

- Танюш, - произнес Максим, мягко улыбнувшись и посмотрев на эту девушку как на ребенка, - это ведь совершенно детская ловушка. Прямо на новичка.

- Ловушка? – Переспросила она, проигнорировав слишком фривольное к себе обращение.

- Конечно. Через полгода-год вся эта истерия достигнет своего пика. И, если на фронте, вдруг начнутся сложности - весь этот накал страстей ударит по Августейшей фамилии. А они могут начаться. В любой момент. Может быть не сразу и не прямо, но, в любом случае, целью этой примитивной, в общем-то, атаки, является именно правящая династия.

- Но… но как?

- Петр Великий был первым и последним собственно этнически русским Императором. Его дочь от Марты Скавронской, уже была наполовину русской, наполовину из остзейских немцев. А с кем она сочеталась браком? От кого родила? Если так пройтись по персоналиям, то с тех пор Русский Императорский дом практически исключительно придерживался браков с германскими принцессами. Даже Мария Федоровна, матушка нашего Государя, хоть и дочь короля Дании, но происходит из ветви германской династии Ольденбургов. Иными словами, Его Императорское Величество имеет меньше одного процента собственно русской крови. То есть, он чистокровный немец. Как и его дети. Что с вами? Танечка, вы бледны. Вам плохо?

- Нет-нет, - вымученно улыбнулась Татьяна. – Продолжайте. Я просто очень утомилась сегодня. И еще эти переживания.

- А чего тут продолжать? Поддерживая травлю русских немцев Августейшая фамилия сама на себя роет если не могилу, то волчью яму уж точно. Те люди, что подталкивают к столь опасным поступкам Государя, безусловно, воспользуются этой заготовкой. Но тогда, когда ИМ будет выгодно. Предугадать столь острый момент сложно. Впрочем, беда не только в этом. С самого своего основания Русская Империя стояла на двух китах – славянском и германском. На их симбиозе и взаимном дополнении. Немцы в России пусть и существенно более малочисленная, но никак не менее значимая народность. Они составляют основу инженерно-технического корпуса и квалифицированного персонала. В том числе в войсках. Эта травля – просто форменное самоубийство.

- Но как же быть? Мы ведь воюем с немцами!

- Разве? А мне казалось, что мы воюем с Вильгельмом II. И немцы, в той же Швейцарии, с нами вполне поддерживают мир и дружбу.

- Это разве что-то меняет?

- Конечно, - кивнул Максим. – Я не силен в идеологии и пропаганде. Но первое, что мне приходит в голову, это провозглашение Вильгельма узурпатором. Создание в России правительств в изгнании Саксонии там, Баварии, Ганновера… Гессен-Дармштадта, наконец. Провозгласить целью войны освобождение немцев от ига кровожадного безумца. Безудержно писать про него всякие гадости, но так, чтобы не зацепить Августейшую фамилию. Родственники ведь. Что еще? Ну, например, начать формировать добровольческие баварские там, саксонские и прочие батальоны из русских немцев здесь, у нас. В тех же Соединенных штатах Америки начать активную пропаганду, сбор средств и вербовку добровольцев. Там же германских переселенцев – прорва. Вон – Пруссию то мы уже захватили. С Пруссии и начать. Как Кенигсберг падет, так и короновать там кого-нибудь.