Солдат 267-го пехотного полка Вильгельм Гофман начал свой дневник в мае. 27 июля он писал: «После длительных переходов по донским степям мы наконец вышли к реке Дон и почти без боя захватили большое село Цимлянское… Говорят, в этом селе изготовляют первосортные вина. Надо послать десяток бутылок домой, отцу — подарок от Вилли. Как он обрадуется. Сегодня после купания командир роты сказал нам, что если в дальнейшем будем действовать так же успешно, то скоро выйдем на Волгу, займем Сталинград и тогда уже обязательно скоро закончим войну. Возможно, к рождеству будем дома».

А вот свидетельство очевидца боев в Сталинграде, командира 92-го грейфсвальдского моторизованного пехотного полка полковника Рудольфа Петерсхагена. Он был ранен в первых числах сентября 1942 года в правую руку, но остался при части. Его вызвал к себе командир дивизии генерал Коллерман и предложил: «Вам необходим покой… Вскоре сюда должен прибыть радиокомментатор Ганс Фрицше, чтобы подготовить большую передачу „Падение Сталинграда“… Отправляйтесь-ка домой, подлечите рану… Когда Сталинград будет взят, вы произнесете в Берлине торжественную речь, а в конце сентября вернетесь к нам для новых подвигов!» Как видите, гитлеровские офицеры и генералы воевали в то время вольготно, с отпусками, считая, что падение Сталинграда «не за горами».

«Собственно, я рассчитывал распить с вами бутылочку за взятие Сталинграда, — обращается на званом обеде к Петерсхагену один из генералов. — Но фюрер, видимо, хочет заманить в ловушку побольше советских войск. Шампанское я все же заморозил. Отличнейшего качества, вывезено из Франции…»

Вот какой довольно-таки легкой прогулкой представляли себе многие фашистские солдаты, офицеры и генералы поход на Сталинград… Но их вскоре постигло горькое разочарование. Дороги к Сталинграду, которые представлялись им дорогами победных маршей, стали для них дорогами смерти и поражений.

Героями тех тяжелых, ожесточенных боев на сталинградской земле стали наши советские люди: воины, от рядовых солдат и командиров до командующих армиями, рабочие с заводов и фабрик, сражавшиеся в ополчении, жители города Сталинграда. Это они, наши советские люди, приняли на себя всю силу вражеских ударов; это они уничтожили фашистские войска и их боевую технику; это они сорвали кровавые планы гитлеровского командования.

О подвигах некоторых из этих мужественных и самоотверженных воинов в боях на подступах к городу — главный мой рассказ…

В тяжелые дни нашей Родины, дни июля 1942 года, в войска Красной Армии пришел приказ Народного комиссара обороны № 227 от 28 июля 1942 года. В нем говорилось об опасности, создавшейся на южном крыле советско-германского фронта. Приказ требовал усилить сопротивление врагу и во что бы то ни стало приостановить его продвижение.

«…Пора кончать отступление, — говорилось в приказе, — ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать ее до последней возможности».

Это был приказ, который требовал усилить стойкость. Где бы ни оборонялся советский воин, Родина обязывала его биться насмерть. Стойкость тогда была главной задачей для всех наших воинов.

У нас в то тяжелое время было мало самолетов и танков, не хватало противотанковой и зенитной артиллерии, а у пехоты было мало автоматов. И вот тогда мы противопоставили хорошо вооруженному врагу мужество и стойкость…

День и ночь стонала донская степь от грома и гула непрерывных боев. Железный ураган снарядов, мин и бомб ревел над опаленной войною землей. Черные, клубящиеся тучи дыма заволакивали солнце, погружая все вокруг в зловещую багровую тьму. Раскаленный воздух был густо насыщен пылью, гарью и кислым запахом взрывчатки. Люди задыхались от удушья.

Немцы разбрасывали с самолетов стеклянные зажигательные ампулы, и степь горела… Горели кустарники, неубранные посевы, сухая трава. Стена огня под порывами ветра надвигалась на наши позиции. Разбежались звери, улетели птицы, а наш боец стоял, защищая родную землю.

Гитлеровцы в излучине Дона намеревались двумя сильными ударными группировками смять фланги 62-й армии, охватить ее в излюбленные «клещи» с севера и юга и на плечах отступающих ворваться в город на Волге (см. схему № 1).

Схема № 1 Попытки немцев окружить и уничтожить 62-ю армию не удались…

Советское командование разгадало замысел врага… Путь ему преградили наши летчики и пехотинцы-пулеметчики, артиллеристы и бронебойщики, саперы и танкисты, рядовые солдаты и командиры 62-й и 64-й армий, сражающиеся под руководством легендарных военачальников В. И. Чуйкова и М. С. Шумилова.

…Испытывая нечеловеческое напряжение, наши летчики, как правило, при значительном превосходстве врага в воздухе подымались по три-четыре раза в день и вступали в неравные поединки.

Василий Сергеевич Ефремов — сын сталинградского рабочего — участвовал в боях на дальних подступах к родному городу вначале летчиком, а затем командиром эскадрильи 10-го гвардейского авиационного бомбардировочного полка в звании капитана. Он принимал активное участие в боях за переправы через Дон, бомбил днем и ночью боевые порядки немецких войск, наступающих на Калач и в районе хутора Вертячий, поддерживал защитников Сталинграда в бою за Рынок, когда гитлеровцы прорвались в этом месте к Волге.

В боях за Сталинград Ефремов сделал более ста боевых вылетов. В них он лично уничтожил 11 самолетов противника, 15 автомашин с военными грузами, 5 железнодорожных эшелонов, 10 цистерн с горючим, 2 зенитные батареи, 5 прожекторов и разрушил две вражеские речные переправы. Таких летчиков, как дважды Герой Советского Союза Ефремов, действовало тогда на дальних и ближних подступах к городу множество.

…Другой прославленный летчик-сталинградец, ныне дважды Герой Советского Союза, А. Алелюхин, рассказывает о тех напряженных боях:

— Мы летали тогда на самолетах ЛаГ-3. Я был в то время командиром эскадрильи. Командир истребительной нашей дивизии полковник Б. Сиднев поставил передо мной задачу прикрыть эскадрильей переправу наших войск через Дон в районе Калача. Вылетели. Долго искать противника не пришлось. Издали увидели две шестерки Ю-88 (немецкие пикирующие бомбардировщики). Они шли без прикрытия. Я удивился их самонадеянности и приказал по радио своему ведомому: «В атаку!» Мы, маскируясь за лучами солнца, пристроились в хвост фашистским самолетам. Они, наверно, все же приняли нас за своих. Наша хитрость удалась. С короткой дистанции поймал «юнкерса» в прицел, и он взорвался и рухнул вниз. Мой самолет вздрогнул от взрывной волны. Впереди меня загорелись и пошли к земле еще два фашистских бомбардировщика. В тот день мы сделали четыре боевых вылета.

Четыре советских гвардейца, бронебойщики Петр Болото, Григорий Самойлов, Александр Беликов и Иван Алейников, заняли оборону на небольшом степном холмике. И этот ничем не примечательный обычный бугорок в степи вдруг стал неприступной для врага крепостью.

30 немецких танков пошли в атаку на этот холмик — 30 пушек и 60 пулеметов, укрытых за надежной броней. Но наши гвардейцы не отступили и приняли неравный бой. От частой стрельбы ружья раскалились, и, чтобы не обжечься, за них можно было браться, только обмотав ствол пилоткой. В этом бою расчет Петра Болото уничтожил восемь танков, а расчет Беликова — семь. Пятнадцать танков стояли пораженные неподалеку от холмика, а остальные отползли назад и прекратили атаки.

Когда четыре гвардейца готовились к бою, они написали на боевом листке завещание: «Туча немецких танков движется на нас. Если умрем — считайте нас коммунистами». Бронебойщики выстояли и остановили танки врага…

На весь мир прогремела слава 33 советских бойцов, отразивших на подступах к Сталинграду атаку 70 танков. Два часа продолжался бой на узком клочке сухой, опаленной огнем земли. 27 танков застыли на поле боя, подбитые и сожженные.