— Очень, очень глубоко. Будет становиться все теплее и теплее. Говорят, что если спуститься вообще еще глубже, то даже тролль в течение короткого времени может умереть от жажды. Но так глубоко мы почти никогда не ходим. На очень больших глубинах нет ничего.

— Друан упоминал, что ваш мир теплый. Странно, но я всегда представлял себе кости гор холодными. Такими же холодными, как и их голова, где снег не тает даже летом.

Человек и тролль вместе смотрели на вход в нижний мир. Тут из него вырвалось небольшое дуновение ветра, от которого длинные волосы начали слегка развеваться. Темнота словно приглашала Керра войти в нее, обещая безопасность и защищенность. Однако для человека, который привык к широте мира под небом, все должно было быть совсем иначе.

— Мир из камня, — неожиданно позади них раздался голос Тарлина.

Эльф снова бесшумно подошел к ним. Даже его запах был такой слабый и неуловимый, что и Керр заметил его только сейчас.

Нахмурив лоб, тролль смотрел на вновь прибывшего.

— Камня, воды, воздуха и тепла. На моей родине есть не только камень, эльф.

Тарлин, улыбаясь, поднял руки.

— Я охотно верю тебе, тролль. Тем не менее с моей стороны это выглядит как мир из камня.

— А ты уже раньше был в глубокой пещере?

— Нет. Наша родина находится над землей, в вечном лесу. Если бы обстоятельства не были таковыми, я не стал бы даже и мысли тратить на то, какие пещеры.

Выражение лица эльфа при этом оставалось совершенно непроницаемым. Он заглядывал в пещеру, но Керр не мог понять, означали ли его слова негативное отношение или были простой констатацией факта. Если у троллей и людей Керр мог просто воспринимать многие чувства на нюх, то вот запах эльфа всегда оставался одним и тем же. «Может, они ничего не чувствуют? Или у них нет таких чувств, какие мы знаем?»

— Нам всем лучше всего находится на своей родине, — заявил Тарлин. — Это так, как должно быть. Но в нас всех горит огонь духа. Он позволяет делать также и те вещи, которые против нашей природы.

Керр озадаченно посмотрел на Стена, но тот лишь пожал плечами. Так как юному троллю не пришло на ум никакого ответа, он просто промолчал, пока из темноты пещеры не появился большой силуэт Врока. В окружении скал охотник был в своей стихии. Его шаги были тихими, а серая кожа сливалась с рисунком скал вокруг него. Если под открытым небом он всегда ходил немного согнувшись, то здесь он опять ходил с ровной горделивой осанкой. Только сейчас, когда тролли поняли, что покидают поверхность, Керр заметил разницу, он увидел, как тролли изменились во время пребывания на поверхности.

— Ходы свободны, — грубым голосом сказал Врок. — Опасности нет.

— Хорошо, — сказал Пард. — Идемте дальше.

На это массивный тролль развернулся и крикнул остальным:

— Мы отправляемся в путь! Назад на родину!

Некоторые тролли радостно загудели, другие промолчали, но все зашли в пещеру и начали спускаться, не оглядываясь назад. Последним мимо Керра прошел Пард и сказал:

— Пойдем. Наступило время показать Анде, что она должна бояться темноты!

Тарлин последовал за большим троллем без промедления, в то время как Стен еще на несколько мгновений задержался на входе. Только после этого он вступил в подземный мир со своим слабым светом в руке.

Керр тоже остановился на одно мгновение. Он оглянулся на лес, деревья которого поднимались от пещеры в самое небо. Между ними лежали обломки скалы, по листьям дул слабый ветерок, светила луна, и издалека доносились крики животных. Соблазны мира под небом все еще манили юного тролля, но потом он развернулся и последовал за троллем, эльфом и человеком, оставив свет верхнего мира позади себя.

Долина просто поражала своим видом. На расположенных друг против друга холмах предводители выставили свои войска, и их вымпелы и знамена развевались на свежем ветру, который веял прохладой с Соркат, принося с собой снег с ледяных вершин. Армии выстроились на косогорах, все разных цветов, среди которых поблескивал металл, когда солнечный луч попадал на оружие. Между холмами текла маленькая речка, которая, однако, после такой длительной засухи уже давно превратилась в тоненький ручеек.

Влахакское дворянство собралось возле Тамара и Ионны, под тентом, который разбили воины воеводы. Среди них также была Флорес, которая с заговорщицким видом посмотрела на марчега, прежде чем снова повернуться к своему собеседнику, влахакскому боярину: бремя лет уже согнуло его, а седые волосы обрамляли лысину. Сама воевода стояла возле Тамара, показывая всем присутствующим прочность их нового союза. Ионна казалась спокойной и уверенной в себе, почти равнодушной, хотя сегодня ей предстоит скакать на поле битвы и сражаться с врагом.

— А! — радостно воскликнула Ионна, увидев, как к ним через долину приближается всадник. — Марчег Ласцлар хочет вести переговоры.

Тамар недоверчиво глянул вниз, однако посланец скакал с опущенным знаменем, традиционным знаком просьбы предоставить ему безопасный проезд. Прежде чем марчег успел что-то сказать, Ионна приказала:

— Подайте ему сигнал. И подготовьте шатер!

— Сцилас — настоящая змея, — прошептал Тамар воеводе, которая холодно смотрела на него своими серыми глазами. — Он велел убить наших последних посланников.

— Я хочу посмотреть ему в глаза, — тихо ответила Ионна. — Я хочу, чтобы он увидел, что его конец близок.

С этими словами воевода развернулась так резко, что длинная белая мантия взвилась позади нее, и позвала свою лошадь. Тамар тоже подал Кевесу сигнал, чтобы тот немедленно привел ему Сцега. «Может, она и права. Он должен увидеть, что мы разобьем его!»

Вскоре все приготовления к встрече были завершены, и посредине долины был сооружен павильон, который казался совершенно лишним между войсками двух армий. К удивлению Тамара, Ионна взяла с собой Флорес, которая совсем не рассчитывала на участие в этой дипломатической процедуре и смущенно теребила края доспехов. Пока Тамар раздумывал над тем, о чем, собственно, Сцилас хотел поговорить, во вражеских рядах открылся коридор и из него появилась дюжина воинов. Во главе этого маленького отряда скакал сам Сцилас, камзол которого был глубокого зеленого цвета. На груди марчега красовался знак его дома, золотой дракон, изображенный также на его знамени, который позади вез знаменосец. Еще в юности Тамар несколько раз встречался с этим человеком, когда отец отсылал его вместе с делегацией к марчегу в знак его доброй воли. Уже тогда марчег был человеком, который слишком большое значение придавал своему виду. Вот и сейчас он тщательно подготовился к этой встрече. Когда Сцилас приближался, Тамар смотрел только на него, не замечая пятерых полностью вооруженных воинов, сопровождавших марчега.

Появление марчега было достаточно импозантным: он, гордо выпрямившись, скакал на своем жеребце и на полном галопе перепрыгнул через узкий ручей. Вместо традиционной короткой стрижки масридов его светло-русые волосы были очень длинными, почти до середины спины. «Конечно же, золото его дракона точно подходит по цвету к его волосам», — презрительно констатировал Тамар. Сцилас продолжал скакать галопом и натянул поводья только в самый последний момент, перед шатром. Если же он надеялся на какую-то реакцию с противоположной стороны, то был разочарован. Что Ионна, что Тамар остались стоять неподвижно, и только чуть слышны были чертыхания Флорес. С широким жестом Сцилас соскочил с жеребца и пошел в тень павильона, где изящно поклонился. На простом его лице была видна язвительная улыбка, а голубые глаза сверкали. То ли от веселья, то ли от ярости, Тамар не понял.

— Воевода. — Сцилас начал разговор обращением к предводителям: — Марчег.

Сцепив зубы, юный марчег тоже поклонился. Уже сама очередность обращения была настоящим вызовом, которым Сцилас показал, что для него ранг Тамара был сейчас ниже ранга Ионны. Таким образом он хотел посеять раздор между ними, потому что очень хорошо знал, что союз между масридами и влахаками был слишком узкой дорожкой, с которой можно было легко сбиться. И хотя Тамар прекрасно видел цель этой тактики, злой ответ так и готов был сорваться с его губ. Возможно, Сцилас почувствовал это, так как его рот искривился в злорадной усмешке. Он задумчиво потер тщательно подстриженную окладистую бороду и сказал: