Хотя Флорес и не была заядлой наездницей, ей все же в свое время, естественно, пришлось учиться обхождению с лошадьми. Так она стала довольно сносной наездницей. Однако она вряд ли могла сравниться с масридами и сцарками, которых традиционно приучают к верховой езде с детских лет. В принципе влахаки только после нашествия масридов, и то очень медленно, начали осваивать искусство боя на лошадях. Дикий, непроходимый Влахкис никогда не давал таких наездников, которые хотя бы в подметки им годились. Тем не менее вольные влахаки в течение почти двухсотлетнего господства масридов все же выработали свою традицию боев на жеребцах, чтобы выстоять в борьбе против угнетателей.

Кавалерия, которая получилась из этого и в основном состояла из дворян, готовилась теперь к атаке, в то время как Флорес скакала к ним. В отличие от сцарков в легких доспехах, которые предпочитали стрелять из луков прямо с лошадей, влахакские всадники больше ориентировались на масридских всадников в кольчуге. В полном снаряжении, вооруженные длинными копьями, во время атаки они сметали все на своем пути.

Многие мужчины и женщины уже сидели на своих боевых конях, другие как раз садились в седло. Доспехи кавалеристов были тяжелее, чем у пехоты, но в то же время и более искусной работы, так как здесь собралась элита влахакских воинов. На некоторых была кольчуга, которую они переняли у масридов, однако на большинстве воинов были кожаные латы, укрепленные нашитыми бляшками или кольцами. На немногих плетеные цепи дополнительно защищали уязвимые места. Вместо обычных круглых деревянных щитов у воинов сбоку были продолговатые кавалеристские щиты, которые своей формой перевернутой капли были похожи на щиты масридов. На копьях и пиках трепетали на ветру вымпелы дворян. В самом сердце сутолоки выше всех развевались знамена Ионны. Ведь именно ворон и вел воинов-влахаков в бой.

Несмотря на то что все были заняты приготовлениями к бою, ее прибытие было замечено, но Флорес не обращала внимания на вопрошающие возгласы, а сразу же стала пробираться к Ионне, которая в данный момент была поглощена разговором с несколькими боярами. Воевода уже сидела на своем роскошном белом боевом коне, который нетерпеливо бил копытом. Когда Флорес приблизилась к ней, властительница подняла взгляд на влахаку:

— Есть новости, боярыня?

— Я принесла вам сообщение от марчега Бекезара, — ответила Флорес и перевела дух.

Быстрая езда оказалась для нее довольно утомительной. Увидев вопросительные взгляды Ионны и ее спутников, Флорес продолжила:

— Марчег просит вас еще немного помедлить с включением резервов в бой. Он не доверяет картине, которая раскрывается перед нами.

Ионна в большом сомнении приподняла брови и посмотрела мимо Флорес в долину, где бушевала битва. Всего в нескольких сотнях шагов боролись тысячи людей, кричали, сражались, умирали. Но взгляд Ионны не задержался на них, а перешел на позиции марчега Ласцлара, в отрядах которого, казалось, царил полный беспорядок.

— Центр Сциласа сдается. Еще один жесткий натиск — и они отступят совсем, — убежденно ответила Ионна.

— А что с его резервами?

— У него их нет, — торжествующе заявил Микон сал Долеорман, который стоял рядом с княгиней. — Он пошел в бой со всем, что было в его распоряжении. И теперь наступил его конец.

Это сообщение обескуражило Флорес. Без резерва Сцилас вряд ли смог бы выступить в бой, если в его формации или в формации противника образуются слабые места. Ведь так он теряет возможность укрепления собственных линий или целенаправленной дополнительной атаки. Флорес растерянно посмотрела на холм, где был размещен вражеский штаб, над которым все еще развевалось знамя с драконом, при том что оттуда уже, казалось, спасались бегством кавалеристы.

— Он все поставил на один ход и проиграл, — сказала Ионна и холодно улыбнулась. — Его солдаты не выдержали нашей атаки, даже если масриды и спутали наш боевой порядок своим преждевременным наступлением.

На лицах всех присутствующих появилось презрение. Неприязнь к старым врагам была еще не забыта, и преждевременная атака для большинства влахаков стала подтверждением того, о чем они и так думали: масридам доверять нельзя.

Флорес знала этот гнев, который уходил корнями в далекое прошлое, наполненное постоянными войнами, и который теперь получил новый толчок.

— Марчег Ласцлар бежит словно щенок, поджав хвост. Я не позволю, чтобы он ушел от нас, — сообщила Ионна и огляделась по сторонам.

Кавалерия была готова к выступлению, и воины с нетерпением смотрели на княгиню. Ее лицо было мрачным, когда она взяла шлем и надела его. «Ею руководит боль и гнев», — поняла Флорес.

— Возможно, это ловушка, — поспешила предостеречь ее боярыня, но воевода лишь отмахнулась.

— Мы прорвем его ряды и схватим его. Сейчас как раз подходящий момент для атаки.

Флорес с сомнением посмотрела на поле битвы. Ей хотелось верить Ионне, но она еще хорошо помнила слова Тамара. Победа казалась такой близкой, но бывшая наемница никогда не доверяла слишком легко достигнутым успехам. На левом фланге масриды боролись друг против друга; после штурма кавалерии бой на их стороне превратился в брутальное месиво на небольшом клочке земли. Справа влахаки хоть и не отвоевали и пяди земли, но при этом хорошо сдерживали масридов. И только в центре положение было совершенно определенным. Отряды марчега Ласцлара отступали перед объединенной армией масридов и влахаков. Шаг за шагом они сдавали свои позиции. Между тем они поднимались на холм. Казалось, настал нужный момент для последней, решающей атаки, так как если окончательно прорвать центр, то битва будет выиграна.

Шум борьбы бушевал вокруг кавалерии. Для Флорес он казался совсем далеким, так как внутренне она готовилась к возможной атаке и пыталась понять, будет ли она успешной. Однако не она принимала решение, а Ионна подняла руку и пришпорила своего коня. Гарцуя, ее конь проскакал через ряды, пока не выехал на свободное место перед войском. Там она приподнялась в седле и обернулась назад.

— Скачите за мной в битву! За Влахкис!

Когда она пришпорила коня и пустилась в галоп вниз со склона холма, воины, последовавшие за ней, громко возликовали.

— Тиреа! — вопили некоторые, в то время как другие кричали имя воеводы.

Флорес тоже подхватила волна, ее лошадь влилась в ряды наступления, которые неудержимо неслись вниз по склону. Сначала боярыня еще попыталась подчинить себе лошадь и направить ее к северному крылу, однако затем она, поняв, что не сможет выбраться из такого плотного окружения, позволила унести себя вперед. Ей удалось замедлить бег лошади хотя бы настолько, чтобы не оказаться в самых первых рядах наступления в момент столкновения на поле с врагами. Влахаки искали пробелы в собственных рядах, чтобы пройти через них, в то время как их воинственные крики и грохот копыт предупреждали пехоту об их приближении.

Флорес вновь увидела напор кавалерии на вражеские линии. Авангард формации вонзился глубоко в ряды врага. Тут Флорес заметила активность на холме марчега Ласцлара: они начали махать знаменами, раздались сигналы горна. «Надеюсь, это всего лишь последняя попытка сопротивления марчега перед неизбежным концом, а не хитрость, которой так опасался Тамар», — успела еще подумать Флорес, так как после этого оказалась на поле боя, сразу в самой гуще битвы.

Первое сопротивление выбило все мысли из головы Флорес, так как сейчас речь шла о простом выживании. Вокруг нее царил хаос. Солдаты в цветах врага боролись с влахаками, кавалерия шла вперед, рубя на своем пути все, что не могло от нее убежать. Напор наступления отнес Флорес мимо рядов своих, и ее мечу быстро нашлась кровавая работа. Она пыталась не отставать от отряда Ионны, который все дальше проходил вглубь врага, оставляя за собой кровавый след из убитых.

Тут в бок ее лошади вонзилось копье. Она взвилась на дыбы. Флорес в отчаянии крепко вцепилась в гриву животного, однако удар все же отбросил его назад. Флорес соскочила с седла прежде, чем лошадь упала на землю.