Он успел еще раз услышать, как чудище снова пронеслось через облако крови, и ушел в черную глубину.

Опустившись достаточно низко, он заметил сравнительно небольшое существо, спешащее на запах крови. Они прошли рядом, мелкая акула и дракон, даже не оглянувшись друг на друга — акула была слишком возбуждена запахом, чтобы обратить внимание на что-то еще. Мгновение спустя Базил опустился на дно и спрятался в водорослях.

Маленькая акула, всего-то восьми футов, влетела в кровавое облако и тут же была перекушена пополам страшной пастью.

Базил зарылся в заросли придонной ламинарии. Еще одна небольшая акула пронеслась мимо на предельной скорости.

Наверху чудовище повернулось и подобрало пастью остатки перекушенного тела. Кровь обеих акул — ее собственная и меньшей — смешалась в одно большое, быстро расплывающееся облако. С минуты на минуту нужно было ждать новых гостей. Прибрежные воды портового города кишат акулами всех сортов, и дюжины этих тварей уже пришли в движение.

Базил понимал, что это слишком опасное соседство. Па него кинулась пятифутовая голубая акула, но он оглушил ее ударом по морде, да так, что тварь еще долго крутилась вокруг своей оси. Но было ясно, что ее приятели на подходе.

Базил, уповая, что ничего не перепутал, начал осторожно пробираться по дну в ту сторону, где, по его мнению, должен был находиться берег.

Сверху и сзади доносились звуки страшного пира обезумевших акул. Дюжины сильных рыб бесновались в кровавом облаке, хватая все на своем пути. С регулярными интервалами лязг челюстей перекрывался хлопанием пасти левиафана, который легко проходил сквозь стаю более мелких хищников, расстраивая их ряды.

Под ногами дракона на песчаном дне возникали водяные бурунчики. Он уловил кислый запах человеческих нечистот из ближайшей бухты. Но ему пора было перевести дыхание, а значит — подняться на поверхность. Идти дальше без воздуха он не мог. Оттолкнувшись, Базил стрелой полетел вверх, пробил толщу воды, сделал несколько глубоких вдохов и снова вернулся на дно. Безумство продолжалось — несколько акул вихрем пронеслись мимо.

Мель оборвалась небольшим возвышением, и дракону пришлось преодолеть заметный напор приливной волны, потом снова была мель, и снова глубокий канал, и снова мель, уже залитая приливом.

На берегу горел костер, возможно, тот самый, который Баз уже видел. Можно было позавидовать беспечным пьяным песням скотоводов, которым нет никакого дела до ужасов холодных вод Лонгсаунда.

Дракон выбрался на берег как можно дальше от костра. Потом вскарабкался на набережную. Он отсутствовал не больше часа, и улицы были все еще пусты, когда он поднялся на холм и подошел к Драконьему дому.

Караульные, расслабившись, стояли в полудреме. Базил поискал взглядом, чем можно отвлечь их внимание. На глаза ему попался фургон с сеном, стоящий у стены Новициата. Баз отвел фургон от стены и пустил вниз по дороге с холма. Тот с грохотом покатился прочь.

Часовые проснулись и принялись орать. Но, поскольку в этот час и в этой части города они были единственными бодрствующими, им пришлось спускаться за фургоном самим. Они затащили его наверх и поставили у стены, подперев камнем, чтобы избежать новых неприятностей.

И никто не заметил огромного мокрого дракона, прошмыгнувшего в дверь позади часовых.

Наутро Релкин проснулся с омерзительным вкусом во рту и больной головой и тут же раскаялся в лишней кружке крепкого эля, выпитой вчера вечером. На мгновение ему захотелось остаться в постели, уютно поджав ноги и отгородившись сомкнутыми ресницами от всего мира. Но утренние звуки Драконьего дома уже достигли его ушей, а с ними пришли и повседневные заботы.

Он встал, потянулся, смыл холодной водой остатки сна и отправился на кухню за горячим келутом и котлом стирабута для дракона.

Осторожно балансируя полным кувшином и катя перед собой тележку со стирабутом, он вернулся, возбужденный сплетнями, которыми полнилась кухня. Говорили, что именно сегодня будет отдан приказ об упаковке снаряжения. В воздухе попахивало уже какой-то определенностью.

Застав своего дракона спящим, он разбудил его веселым свистом в ухо. Большие глаза медленно раскрылись.

— Зачем мальчик заставляет дракона просыпаться?

— У нас сегодня хлопотный день, вот почему. Думаю, сегодня выступаем. Похоже, будем грузиться на один из тех кораблей, что стоят в гавани. Да! Ты обычно всегда уже просыпаешься в это время! Ну-ка, в чем дело?

— Назойливый, приставучий мальчишка, вот в чем. Базил взял котел и снял с него крышку:

— Без акха?

— Какого черта тебе понадобилась эта дрянь в такую рань?

— Есть ее, потому что она вкусная.

Релкин проглотил чашку келута, вторую за утро. Это немного оживило мальчика, и он снова отправился на кухню, за акхом — едкой приправой, которую виверны способны были есть с любой едой и в любом количестве.

Его встретил аромат свежеиспеченного хлеба. Релкин вдохнул полной грудью, и тут же кто-то шутливо толкнул его в плечо — Свейн желал знать подробности обеда с Уилиджером.

До этого момента Релкин умудрялся не думать о кошмаре вчерашнего вечера, но сейчас на него обрушились воспоминания, включая ужасную минуту, когда они сообщили новому командиру эскадрона, что ему не удастся заняться дизайном кокарды Сто девятого боевого драконьего.

— Могу сказать, что эля ты выпил немало. Релкин издал стон. Свейн хихикнул. У него было веселое настроение.

— И чего хотел Уилиджер? Релкин снова застонал.

В это время сзади неслышно подошел Мануэль. Его неожиданное приветствие заставило Релкина подпрыгнуть.

— Что-то мы сегодня слишком дерганые.

— Да, — согласился Релкин, — мы такие. Мануэль отпихнул Свейна и оторвал себе горбушку от свежей буханки.

— Отвечаю на вопрос Свейна: командир эскадрона Уилиджер пытался набиваться в друзья, — сказал он. — К сожалению, не совсем ловко. Рассказывал нам об одном из боев в Кеноре. Он не хочет, чтобы мы считали, будто он не участвовал в сражениях. Поэтому он заставил меня думать, что он идиот.

— А может, псих, — пробормотал Релкин, одной рукой поднимая кувшин с акхом, другой — захватив с полдюжины свежих длинных буханок.

— Ну, это и так ясно, — захохотал Свейн.

— Повара говорят, что сегодня будем сворачивать кухню и грузиться на корабли, — бросил Релкин.

— Во имя дыхания, что же ты молчишь?

— » Вы мне просто не дали времени сказать. Свейн сгреб гору буханок и помчался в стойло, которое делил с Блоком, флегматичным и, возможно, не слишком умным кожистоспинным драконом, одним из трех, дольше всех прослуживших в Сто девятом марнерийском благодаря удаче и выносливости.

Релкин отнес еду в свое собственное стойло, накормил дракона, сам выпил еще келута и поел хлеба. Голове его значительно полегчало. И тут он заметил на своем драконе свежие ссадины. Запекшаяся кровь покрывала кожистые бока, хвост и плечи.

— Что это значит? — возмущенно спросил он. «Работаешь, как каторжный, содержишь этих громадин в прекрасном состоянии, и что они делают в ответ? Катаются друг на друге по бассейну и ломают руки, а еще валяются на гальке и царапают до крови шкуру!» Релкин решил, что его дракон именно этим и занимался.

Базил ел молча. Релкин почувствовал, что здесь что-то нечисто:

— Ладно, рассказывай, где ты себя так располосовал. Какого дьявола ты делал?

Базил отправил в рот очередную буханку хлеба и стал задумчиво жевать.

Драконир по-всякому пробовал разговорить своего подопечного, но безуспешно. Дракон отказывался отвечать. Релкин решил понаблюдать за ним. Закончив завтрак, он бегло осмотрел запасы, которые нужно было пополнить, и собрался уходить, — Мальчик поищет еще раз жестокую рыбу?

— У них ее нет.

— Может быть, сегодня есть.

Релкин с подозрением оглядел огромную тушу. Что бы это значило? Но, судя по всем признакам, дракон не собирался отвечать ни на какие вопросы. Допрашивать виверна в плохом настроении абсолютно бесполезно. Релкин ушел, задумчиво покусывая нижнюю губу.