Сохранять над Пророком даже какую-нибудь видимость контроля становилось все труднее и труднее. Если раньше нескольких убийств хватало, чтобы насытить эту тварь, теперь ей всего было мало. Он готов был убивать час за часом, мужчин, женщин, детей — любого, подвернувшегося ему под нож. Сведения об этом все же просочились. Так и должно было случиться. Слишком много было трупов, слишком часто приходилось совершать поездки к вулкану, чтобы сжечь останки, и все чаще Пророк убивал не беспомощных рабов, а собственных последователей.

Как раз в это время пришел приказ приготовить к перевозке дюжину огромных металлических объектов. Каждый их них представлял собой громадную трубу шестнадцати футов длиной и пяти в диаметре, весом в двадцать тонн. Их нужно было перевезти на двадцать миль в глубь острова, к горному хребту, огораживающему поле Разбитых Камней, Тог Утбек.

И, как будто этих труб было мало, вместе с ними нужно было перевезти еще несколько сотен громадных каменных шаров, гладко отполированных и совершенно круглых. Их вытесали рабы в подземельях крепости Кости.

И наконец был еще специальный груз, который Повелитель распорядился доставить только тогда, когда трубы будут установлены на свои места. Во время перевозки этого груза соблюдались чрезвычайные меры предосторожности.

Кригсброк был давно научен не задавать вопросов Он привык обещать и выполнять. И на него можно было положиться в тех случаях, когда исполнитель должен действовать, не размышляя, даже когда это отдает безумием. Величайший сделал все, что мог, — лично предупредил об опасности еще много месяцев назад: ведьмы готовят нападение. В ответ Повелитель сотворит небывалую магию, которая навсегда пресечет правление кунфшонских колдуний. Они придут, они должны прийти.

И вот теперь возникла проблема нехватки рабов, а причиной тому были кровавые оргии Пророка, помешанного на убийствах.

Подошли оружейный начальник и Верниктун. Одежда Верниктуна была пропитана потом, голос его сел от команд, которые он беспрерывно выкрикивал на корабле по дороге на Кость.

— Слава Повелителю! — взмахнул кулаком в приветствии Кригсброк.

— Слава! Я — Дэрмер. Я близок к сердцу Величайшего, он послал меня сюда.

— Приветствую тебя, Дэрмер! — ответил Кригсброк. Они пожали друг другу руки.

— Как быстро можно сгрузить трубы на берег? — сразу перешел к делу Дэрмер.

Кригсброк повернулся к Верниктуну.

— Не раньше ночи, — ответил Верниктун. — С тем количеством рабов, которое у нас есть. Лицо Дэрмера помрачнело.

— Так долго? Вы абсолютно в этом уверены?

— С этой горсткой рабов — да. Дайте мне в два раза больше людей, и трубы через пару часов окажутся на берегу.

Кригсброк чувствовал досаду. Он доставил сюда всех рабов, которых сумел спасти от Пророка. Дэрмер сердито покачал головой:

— Вы должны работать лучше. Не забывайте, что летучая рукх-мышь отправляется с докладом сегодня ночью.

Даже в лунном свете Кригсброк увидел, как побледнел Верниктун.

— Мы выгрузим все на берег так быстро, как только сможем. Давайте не будем говорить о таких вещах, как рукх-мышь.

Болезнь шагала уверенными безжалостными шагами. Сначала она выкосила аргонатских и кунфшонских легионеров, затем чардханцев и кассимцев и под конец людей баканских государств. Она наступала с устрашающей скоростью. К обеду не смогла подняться примерно треть легионеров и четверть чардханцев. К середине вечера почти все аргонатцы и кунфшонцы уже лежали, то же относилось и к половине чардханцев. Лишь среди баканских солдат многие еще сопротивлялись и, хотя каждый третий из них все же заболел, остальные оставались на ногах.

Это говорило Лессис о том, что лихорадка имеет местное, эйгоанское происхождение и что баканцы частично обладают иммунитетом против нее. Та ли это лихорадка, что сразила драконов, или другая? Врачи говорили, что никогда не слыхали о том, чтобы люди и драконы болели одинаковыми болезнями. Том Чеслера Ренкандимо «Уход за Драконами-Вивернами» в основном говорил то же самое. Карманный справочник по заклинаниям, который везла с собой Лессис, не включал в себя подобных вопросов, а у нее не было под рукой более подробного справочника или другого письменного источника. Впрочем, к концу дня это уже не имело никакого значения. Лессис слегла за час до заката, и Лагдален ничего не смогла поделать, кроме как один за другим ставить Серой Леди холодные компрессы. Все было бесполезно. Как и все остальные, ведьма впала в беспамятство.

В сумерках на ногах оставалось около сотни наиболее крепких баканцев. Уроженцы Кунфшона слегли поголовно. В конце концов даже генерала Баксандера вынесли в беспамятстве из его палатки. Генерал Стинхур заболел еще раньше.

Вся ответственность легла на графа Фелк-Хабрена. Граф приказал уцелевшим выстроиться и вышел к ним. На двух языках, на верио и демменере, он произнес клятву: если понадобится, все они умрут, защищая товарищей, лежащих сейчас в своих палатках.

Фелк-Хабрен был огромным человеком с шевелюрой светлых, почти серебристых волос и большими голубыми глазами, загоравшимися яростным блеском, когда дело касалось чести или войны. Он буквально подавлял своей страстной искренностью. На какое-то время боевой дух невероятно поднялся.

Потом все способные двигаться распределили дежурства — по двое через два часа в течение всей ночи. Недолгое время спустя Релкин очутился на насыпи. Люди стояли редкой цепью, так, чтобы в случае необходимости прийти на помощь друг другу.

В Сто девятом не заболели только Релкин и Свейн. Они проверили эскадронный запас стрел и разделили его поровну.

— Стреляй по глазам. Эти проклятые бестии все-таки дохнут, если попадешь, — с чувством сказал Релкин.

— Я попал в одного вчера. В одного из этих желтых дьяволов. Ну, и убил его.

— Да, я слышал об этом. Отличная работа, Свейн.

Свейн чувствовал что-то похожее на гордость, как и всегда после похвалы Релкина.

На насыпи они стояли в ста футах друг от друга. Пара кадейнских драконопасов располагалась на другом конце лагеря. Справа от Свейна стоял чардханский рыцарь, слева от Релкина — баканец.

Обстановка была подозрительно спокойной. Лес всегда затихает в сумерках. Дневные звери расползаются по своим логовам, тогда как ночные еще только просыпаются, продирают глаза и выползают из берлог, дожидаясь, когда сгустится тьма.

Днем людям удалось сделать две вылазки, для того чтобы разрубить на куски и убрать подальше смердящую падаль, которая привлекала лишнее зверье. Этим рабочим командам очень повезло — их не атаковали гиеноподобные звери, да и огромные двуногие хищники бездействовали. Удалось очистить ров от большинства останков и перетащить их на опушку леса.

Как только ночь охватила мир, вокруг послышалось шевеление. Хриплые крики справа сообщили о приходе компании ужасных, хотя и не очень больших, желтых демонов. Кашляющий рев слева предупредил о приближении одного из огромных коричнево-красных зверей, имеющих огромные головы и сравнительно небольшие передние конечности. Потом раздались бухающие звуки с юга, послышался вой со всех сторон сразу. Это означало, что зеленоватые длинноногие шагальщики уже на месте.

Запах падали звал их к себе, и они откликнулись на зов.

Вскоре чаща наполнилась ворчанием, ревом и звуками ужасных ссор. В огромных челюстях омерзительно хрустели кости подгнивших туш И скоро, слишком скоро, падаль в лесу кончилась. Теперь хищников необыкновенно заинтересовали запахи лошадей и волов, долетавшие из лагеря. Так начиналась ночь отчаянных битв.

Хуже всех были желтые демоны, как называли их люди. Они ходили на двух ногах и достигали десяти футов в длину от носа до кончика хвоста. Стоя, они доставали до плеча человека. На задних ногах, на втором пальце, они имели серпообразный коготь. Пасть их была утыкана щербатыми зубами. Это были жутко активные звери, вдобавок вполне успешно проникающие через частокол распорок, забираясь на насыпь. Они были уязвимы для стрел и копий: удара в живот или грудь обычно хватало, чтобы отогнать такое животное; стрела, угодившая в горло или глаз, обычно убивала. Но при этом они были очень увертливы и смертельно опасны на близком расстоянии. Немало людей располосовали их длинные серповидные когти.