— Доброе утро. Присоединяйся.

Я крепче сжимаю в руке микроскопическую сумочку, с которой появилась в этой квартире, и осознаю, что мне лучше ретироваться.

— Доброе. Спасибо, я не голодна. — Поднимаю телефон как доказательство моего вранья, и тыкаю в него пальцем. — Мне надо срочно бежать. Подруга позвонила, у нас в квартире потоп. Там соседи сверху, видимо, хорошо отпраздновали, что теперь нас заливает.

Три пары глаз смотрят на меня с подозрением, Миша при этом прищурился и у меня складывается впечатление, будто он может услышать мои мысли. Я, наверное, слишком громко думаю. Или просто паникую. В общем, это еще один сигнал к бегству.

— Ну пока, — коротко выкрикиваю я, разворачиваюсь на пятках и спешу в прихожую, где накануне были разбросаны мои вещи.

Но теперь пуховик висит на вешалке, а на узком комоде слева от нее лежат мои рукавички, шапка и аккуратно сложенный шарф. Вообще странновато для мужчины проявлять такую педантичность. Мой папа, например, помечает территорию носками, и никакие увещевания мамы Аллы на него не действуют. Я быстро запрыгиваю в сапоги и, как только срываю с вешалки пуховик, в прихожей появляется Миша. Прислоняется плечом к стене, сложив руки на груди, и наблюдает за тем, как я одеваюсь.

— Я тебя обидел чем-то?

— Что? Нет, конечно, — отвечаю, избегая его взгляда.

— Тогда почему ты так быстро уходишь?

— Мне правда пора.

— Можно было так и сказать, необязательно придумывать всякую чушь.

— Это не чушь, у нас правда…

— Белка! — рявкает он так, что я, дернувшись, замираю с шапкой в руках. — Повернись ко мне.

Я медленно разворачиваюсь и поднимаю взгляд на недовольного Мишу.

— Я их сейчас выгоню.

— Не надо. Это твои братья. Кстати, они на тебя не похожи.

— Похожи, ты не рассмотрела.

Я быстро пожимаю плечами, считая миссию по отвлечению внимания успешно завершенной, и продолжаю одеваться. Миша подходит ко мне вплотную. Тянется, чтобы поправить мою шапку, а потом его ладони съезжают мне на щеки, и мы застываем на мгновение.

— Ты не должна уходить.

— Должна, — так же тихо, как и он, отвечаю я.

— Мне мало. Я готовил тебе завтрак, хотел накормить и повторить то, что было ночью.

У меня между ног все болезненно сжимается, но не от томления, а от того, что я бы, пожалуй, сделала перерыв. Дней так на десять, пока мое лоно оправится от потрясения. А потом можно и повторить.

— Ты хочешь, чтобы я стерлась? — абсолютно серьезно спрашиваю я, а Миша негромко смеется.

— Обещаю быть нежным.

— Ты не умеешь.

— Ты могла бы меня научить.

Я вздыхаю и отнимаю его ладони от своего лица.

— Миш, мы встретились, переспали. Это было замечательное приключение, но давай на этом и закончим.

Он фыркает.

— Такое со мной впервые. Еще никогда девушка не говорила, мол, мы трахнулись разочек, на большее не рассчитывай. Обычно это моя фраза.

— Ты ловелас?

Он немного кривится и неопределенно качает головой.

— Скажем, человек свободных нравов.

— Блядун, — выношу я вердикт.

— Ценитель женской красоты.

— Что, в принципе, одно и то же. Ладно, с Новым годом, — бросаю, взявшись за ручку двери, а Миша в этот момент ловит мою вторую руку.

— Давай встретимся.

— Настойчивый какой, — бурчу я.

— Я же сказал, что получаю все, что хочу.

— Да, помню-помню, но тогда ты хотел меня, и ты получил. Что еще?

— Еще хочу.

— Счастливо, — отвечаю я, выдернув свою ладонь и повернув ручку, которая, к счастью поддается.

— Уля! — выкрикивает он мне в спину, когда я уже сбегаю по ступенькам. Я не стану ждать лифта, потому что существует вероятность, что этот неандерталец снова затащит меня к себе в квартиру. — Ульяна!

Я не отвечаю и даже не машу ему, просто сваливаю, как любовник бежит от любовницы в момент, когда ее муж появляется на пороге.

Спустя почти час я уже сижу на кухне, поджав под себя ноги, и пытаюсь игнорировать заинтересованные взгляды своих подруг.

— Ну и?.. — первой не выдерживает Дина. — Какой у него?

— Господи, да какая разница? — вступает Таня. — Он тебя не обижал?

Я качаю головой и набиваю рот оливье, чтобы поменьше отвечать на назойливые вопросы.

— Ну секс-то нормальный? — раздраженно спрашивает Оля. — Блин, Улька, хлеб, что ли, возьми, что ты давишься салатом?

— Я не давлюсь.

— Не разговаривай с набитым ртом, — по привычке отчитывает меня Дина. — Прожевала? — Как только я киваю, Дина выхватывает из-под моей руки салатник, не дав воткнуть вилку в желанное лакомство, и даже не обращает внимания на мой возмущенный возглас. — Мы будем морить тебя голодом, пока не поведаешь о своих приключениях. Давай. Чем быстрее расскажешь, тем быстрее поешь.

— Жадюга, — бурчу я, отпивая чай.

— Ну?! — бросает она раздраженное.

Я откидываюсь на спинку стула и обвожу их взглядом, а потом быстро тараторю:

— У него большой, нет, огромный член, который во мне едва поместился. Он сделал мне лучший куни в жизни, и я кончала от его члена, не только от языка. Мы трахнулись четыре раза, я испытала столько оргазмов, сколько у меня не было за последний год. Еще он просил не уходить и говорил, что хочет повторить. Я уже могу есть?

Кайфанув секунду от произведенного эффекта и застывшего шока на лицах подруг, я, пользуясь моментом, подтягиваю к себе салатник и наконец продолжаю жевать оливье.

— Прямо огромный? — шокировано спрашивает Оля.

Киваю.

— Мгм. Ну, для меня.

— О, это не мужчина, мечта, — выдыхает Дина. — А почему не осталась?

— К нему пришли братья, но он хотел их выгнать. Это неважно. — Я замолкаю, даю себе минуту проанализировать то, что собираюсь произнести вслух, и наконец решаюсь. — У меня там все болит. А он хочет еще. Я не выдержу.

Минута молчания, а потом в кухне раздается дружный хохот.

— Только ты могла посчитать это достаточной причиной, чтобы уйти от такого мужчины. Номер хоть взяла? — спрашивает Дина.

— Нет. Он мне не нужен. Слушайте, ну мужики же столько не трахаются. Ну, то есть, они делают это много, но не прямо уж так. Я вот думаю, а что, если он только вышел из тюрьмы? Был там без женской ласки, а тут дорвался до покорного тела и буквально растерзал его. Может же быть?

— Может, — подтверждает мои слова Таня, и я указываю на нее вилкой, мол, видели, первая уже согласна.

— Или он был в армии, — озвучиваю второе предположение.

— Староват для армии, — со знанием дела констатирует Оля.

— Может, он контрактник.

— У них нет ограничений в сексе.

— Вдруг он был в горячей точке?

— Может, и был, кто знает, — соглашается она. — Почему мы вообще это обсуждаем? Номер-то почему не взяла? Просто потому что натерла свою… — она не успевает договорить, как ладонь Дины ложится на губы Оли, и остаток фразы та бубнит в руку подруги.

— Потому что мне стыдно.

Глаза подруг расширяются, и в них появляется еще больше вопросов, чем было до этого. Мне приходится рассказать им о позоре с Тони, о том, насколько неопытной я себя чувствовала рядом с Мишей, о его братьях и вообще чувстве неловкости, которое я испытала утром. Конечно, они знатно посмеялись над моей способностью попадать в дурацкие ситуации, но также покрутили пальцами у висков, единодушно признав меня непроходимой идиоткой, которая умрет старой девой в окружении кошек. После вердикта мы решаем дружно переместиться в гостиную, чтобы валяться целый день и предаваться лени под салаты, шампанское, фрукты и новогодние фильмы.

Глава 6

Миша

Я возвращаюсь на кухню и сразу иду к окну. Складываю руки на груди и пялюсь вниз в ожидании, когда стройная фигурка Ульяны выскочит из подъезда. Она выбегает и быстрым шагом направляется в сторону остановки. Могла бы подождать, и я отвез ее сам. Или вызвал такси, но Уля даже слушать ничего не захотела.

— Зацепила девочка нашего Мишаню, — слышу за спиной голос Марка.