— Спасибо, дойду. — Теперь мой голос звучит сухо и безэмоционально.

Во-первых, Миша никогда не спрашивает, проводить ли меня, он всегда просто делает это. Во-вторых, меня раздражает как он просто проигнорировал мое последнее замечание. Я тут, видите ли, унижаюсь, наступаю на горло собственной гордости, а он задает мне дурацкий вопрос. Ну и ладно!

Дергаю ручку двери и вылетаю на улицу.

— Уля! — зовет Миша, но я не оборачиваюсь.

Подхватив подол платья, несусь к подъезду, словно за мной гонятся черти и сам Сатана. И снова меня озаряет. В другой ситуации Миша кинулся бы следом, но в этот раз дверца с его стороны не хлопнула. Более того, как только за мной закрывается дверь подъезда, я слышу, как Миша заводит машину и отъезжает от моего дома.

— Зараза! — вскрикиваю, ударив ладонью по двери, а потом несусь наверх по ступенькам.

Меня разрывают злость и обида. Какое право он имел так себя вести со мной? Вынудил навязываться, чтобы потом отшить? Что такого я ему сказала? Просто констатировала, что многие пары расстаются? Да другой мужик был бы счастлив, что его не пытаются окольцевать, а этот… Внутри все переворачивается от мысли, что мы могли сегодня подойти к тому самому расставанию, о котором я говорила. Так не хочется. Я уже влюбилась в Мишку, он стал мне таким родным. По-настоящему близким человеком. Потерять его сейчас будет больно. Но как еще я могу показать ему, что он мне дорог? В слова он не поверил. Или, может, он ждет тех самых слов? Не знаю. Я запуталась и вообще меня бесит вся эта ситуация. Буду думать о ней завтра. Если, конечно, смогу сегодня уснуть…

— Ой, дура, — качая головой тянет Оля, не отрываясь от покрывания ногтей на ногах лаком.

— Дура как есть, — подтверждает Дина.

— Ну что вы заладили: «Дура! Дура!». Знаю, что дура! — Резко хлопаю себя по бедрам. — Делать-то что?

— Снимать свои геройские трусы и бегать, — спокойным тоном произносит Таня, помешивая сахар в чашке с чаем.

— А если серьезно? — Я оседаю на диван и обнимаю себя. — Я правда не знаю, что делать. На сообщения отвечает сухо, трубку не снимает. Говорит, что занят настолько, что не может ответить. Это же чушь, правда?

— Чушь, — в один голос отвечают подруги.

— Ну вот! — восклицаю я, а потом со вздохом падаю на спину.

— Эй! Не шатай меня! — возмущается Оля.

— Прости, — выдыхаю я. — Оль, что делать, а?

— Ты задрала этим вопросом, Белка.

— Ну вот когда вы начали так называть меня? — стону я, накрывая глаза ладонью. — Мишка меня так называет.

— Ну вот и мы начали, — отвечает Дина. — А чем он объясняет свою занятость?

— Ничем. Я не спрашиваю, чем именно он занят. Ну вот наша последняя переписка за вчера. — Я достаю телефон, быстро захожу в мессенджер и озвучиваю: — Привет. Я звонила, ты не ответил. У тебя все хорошо? Да, все нормально, просто занят. У тебя порядок? Конечно. Может, встретимся? Прости, Белка, я сильно загружен эти дни. Потом спишемся. Все.

Блокирую телефон и роняю руку на диван.

— Он тебя игнорит, — со знанием дела заключает Оля.

— Точно игнорит, — подтверждает Таня.

— Что же делать? — в сотый раз спрашиваю я, практически простонав этот вопрос.

— Ехать к нему, — говорит Дина. — Сколько вы уже в таком режиме?

— Неделю, — констатирую со вздохом.

— Ой, дура, — повторяет Оля «диагноз» и качает головой. — Кто-нибудь, вправьте мозги нашей Белке. У меня ногти накрашены, а женщина с накрашенными ногтями практически беспомощна.

Оля упирается пятками в край дивана и начинает наносить лак на ногти на руках.

— Но как я приеду? Просто вот так заявлюсь? Здрасьте, я тут в гости приехала?

— Уля, да не будь же ты идиоткой! — восклицает Таня. — Ну подбери слова какие-то. Скажи, что любишь. Любишь ведь?

— Ну да. Наверное.

— Наверное, — фыркает Оля.

— Слушай, ты уже определись, — снова встревает Дина, — нужен он тебе или нет?

— Нужен.

— Ну так езжай к нему! — Я аж вздрагиваю от их дружного резкого восклицания. Сговорились, не иначе.

Помедлив еще пару минут, я решаю, что подруги правы. Если я люблю, то должна сделать первый шаг. Подскакиваю с дивана и несусь в ванную приводить себя в порядок.

***

А что, если его нет дома? Выходной. Миша, наверное, у родителей. Или вообще его клиент вернулся, и Миша на работе. Такое же может быть? Может. Скорее всего, так и есть. Снова прикусывая нижнюю губу, я отворачиваюсь от двери в его квартиру и сжимаю дурацкий букет цветов. Между прочим, на него я потратила деньги, отложенные на весенние ботинки. Не все, конечно, но много. Я думаю и боюсь, боюсь и думаю. Никак не сложу в голове, что буду говорить ему. Внезапно дверь за моей спиной открывается, и я вздрагиваю. Из своей квартиры показывается Марк.

— Ты долго топтаться будешь? — спрашивает он, усмехаясь. — О, цветочки. Мне?

Хочется ответить какую-то грубость, но, как назло, ничего в голову не приходит.

— А Миша…

— По прежнему живет в своей квартире, — отвечает Марк, кивая на Мишину дверь. — И должен быть сейчас дома.

— М, — все что мне удается ответить.

Марк раздраженно фыркает, а потом в несколько больших шагов пересекает коридор, нажимает на кнопку звонка и, развернувшись, возвращается домой, громко при этом хлопнув дверью. Я даже не успеваю ничего сказать, так и стою с открытым ртом, глядя ему вслед. А потом дверь Мишиной квартиры открывается, и я с точно таким же выражением лица поворачиваюсь к нему.

— Уля? — спрашивает Миша, как будто не веря, что я могу тут стоять.

— Уля, — тупо повторяю свое имя и, подняв руку вверх, тычу в него цветами.

Миша озадаченно хмурится, но принимает букет, а потом отступает в сторону, впуская меня в квартиру. Как только он закрывает за мной дверь, я приваливаюсь спиной к стене позади себя и медленно стягиваю шапку.

— Я не знаю, что сказать, Миш, — сдаюсь без боя. Пусть или любит меня такой странной, или окончательно пошлет, но эта неопределенность высосала из меня все соки. Я даже потеряла то, что наела за период критических дней.

— Ну ты пришла, наверное, тебе и говорить.

Мог бы и облегчить мне задачу, между прочим. Я тут как бы мучаюсь, страдаю вся. А он… бесчувственный… Нет, Мишу можно назвать каким угодно, но точно не бесчувственным.

— Ты мне нравишься, — тихо произношу я, глядя на его кадык. Почему именно туда — непонятно, но я сейчас согласна на что угодно, только бы избежать зрительного контакта. Почему-то мне страшно посмотреть ему в глаза. Думаю, я боюсь увидеть, что он остыл ко мне. Отвык за эту неделю или нашел себе другую белку. Или кролика, или лису. Да какая вообще разница? В этом лесу полно зверушек, готовых быть прирученными этими большими крепкими руками. Но они же мои!

— Хорошо, — спокойно отвечает Миша. — Продолжай.

— Очень.

— Хорошо. Еще.

— И я… мне было так плохо эту неделю. Я даже похудела.

— Хорошо.

— Хорошо, что похудела? — вскидываю на него взгляд. — Вот почему ты не звонил? Я просто толстая?

Миша усмехается и опускает взгляд на цветы.

— Это мне?

— Миш, ответь на вопрос, — настаиваю я. Подбородок начинает мелко дрожать. То есть, если я буду поправляться, то он меня разлюбит?

— И ты на мой ответь.

— Тебе цветы, да. — Голос совсем сел. — Ты потому меня разлюбил? Потому что я жру не в меру?

Миша откладывает букет на комод, подходит ближе и начинает меня выпутывать из одежек. Медленно раскручивает шарф, вынимает шапку у меня из рук, стягивает рукавички, расстегивает пуховик. Аксессуары аккуратно складывает на комод, а пуховик вешает на крючок. Когда он присаживается, чтобы помочь мне разуться, я упрямо вдавливаю пятки в кафельный пол.

— Я, может, не останусь.

Он поднимает голову и смотрит на меня.

— Почему?

— Наверное, потому что ты все время занят. — Дергаю плечами, пытаясь показать свое пренебрежение, но представляю себе как это выглядит — совершенно по-ребячески и наигранно.