Исторические воззрения Г. не отличаются целостностью и научной определённостью. В объяснении исторических событий он допускает различные версии, то ссылаясь на божественную волю, то на судьбу, то давая рационалистические истолкования некоторым событиям или поступкам людей. Встречаются у Г. и отдельные примеры исторической критики. Напротив, политические взгляды Г. отличаются вполне определённой симпатией к афинской демократии.

  Труд Г. основан на самых разнообразных источниках. Отчасти это были личные наблюдения, отчасти — устная традиция, рассказы очевидцев, народные предания и легенды, наконец, письменные материалы, сочинения логографов (главным образом Гекатея Милетского), изречения оракулов, официальные записи. Приводимые в «Истории» Г. факты, как правило, достоверны, что делает этот труд ценным источником не только по истории греко-персидских войн, но и по отдельным периодам и проблемам более ранней греческой и древневосточной истории. Большое значение имеет труд Г. и для изучения древнейшего прошлого нашей Родины (в 4-й кн. соч. даётся первое в античной литературе систематической описание жизни и быта скифов).

  Изд.: Herodoti Historiae, ed. С. Hude, v. 1—2, Oxf., 1908; рус. пер. — Геродот. История в девяти книгах, пер, с греч. Ф. Г. Мищенко, т. 1—2, 2 изд., М., 1888.

  Лит.: Бузескул В. П., Введение историю Греции, 3 изд., П., 1915; Лурье С. Я., Геродот, М. — Л., 1947; Доватур А. И., Повествовательный и научный стиль Геродота, Л., 1957; How W. W., Wells J., A commentary on Herodotus, v. 1—2, Oxf., 2 ed., 1928; Powell J. E., A lexicon to Herodotus, Camb., 1938; Myres J. L., Herodotus father of history, Oxf., 1953; Riemann K.-A., Das herodotische Geschichtwerk in der Antike, Münch., 1967 (Diss.).

  Э. Д. Фролов.

Геродот. Римская копия с греческого оригинала. 4 в. до н. э. Метрополитен-музей. Нью-Йорк.

Геро'и (heroes), в древнегреческой религии и мифологии легендарные вожди или богатыри, почитаемые после смерти как полубожественные существа. Культ Г. поддерживался общиной или городом, которые видели в них своих предков. Многие Г., почитавшиеся в Древней Греции в 1-м тыс. до н. э., являлись по своему происхождению древними местными божествами, утратившими былое значение с распространением олимпийской религии (Агамемнон, Елена и др.). Греки почитали также Г.-эпонимов, т. е. лиц, по имени которых давалось название племени, городу (Лакедемон, Коринф и др.); чаще всего это были вымышленные лица. К Г. могли причисляться также выдающиеся исторические личности после их смерти (например, тираноубийцы Гармодий и Аристогитон в Афинах, поэт Архилох на о. Парос и др.). Аналогичные культы Г.-полубогов известны у многих др. народов (Гильгамеш в Месопотамии, Тики в Полинезии, Зигфрид у германцев и др.).

Герои'зм, героическое, свершение выдающихся по своему общественному значению действий, отвечающих интересам народных масс, передовых классов и требующих от человека личного мужества, стойкости, готовности к самопожертвованию.

  Идеалы Г. развивались на протяжении многовековой истории человечества, запечатлеваясь первоначально в формах стихийно складывающегося массового нравственного сознания, устного народного творчества (в частности, в т. н. героическом эпосе), а в дальнейшем становясь предметом художественной литературы и искусства, специальных теоретических дисциплин — этики, эстетики, социологии, психологии.

  Вопрос об исторической природе Г. был впервые поставлен итальянским философом Дж. Вико (18 в.), считавшим Г. характерной чертой лишь определённого периода в развитии человечества, т. н. «века героев», предшествующего «веку людей». Связывая Г. с условиями жизни античного общества, Вико отрицал возможность Г. в последующий, «разумный» период истории. Эта концепция получила всестороннее развитие у немецкого философа Г. Гегеля, который отличительным признаком «героического века» считал совпадение индивидуальной самостоятельности, личного дела и его всеобщего значения и относил его к периоду, предшествующему становлению развитого государственно-правового строя. Однако история показала, что и установление буржуазно-правового государства в борьбе с феодализмом породило своих героев. «... Как ни мало героично буржуазное общество, для его появления на свет понадобились героизм, самопожертвование, террор, гражданская война и битвы народов» (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 8, с. 120). Идеологи Просвещения (Ж. Ж. Руссо — Франция, Г. Э. Лессинг, Ф. Шиллер — Германия) и революционного романтизма (Дж. Г. Байрон — Англия, К. Ф. Рылеев — Россия, Дж. Мадзини — Италия) создали концепции бунтарства героической личности, борющейся за национальную и политическую свободу и «естественное» равенство людей. В реакционном романтизме, наоборот, герой противопоставлялся народу, «толпе» и даже обожествлялся в «культе героев» (Т. Карлейль — Англия), а во 2-й половине 19 в. в философии Ф. Ницше (Германия) получил моральное право на насилие. Эти идеи получили развитие и в реакционных течениях буржуазной мысли 20 в., которые подчёркивают индивидуальную исключительность героя и связывают Г. с милитаризмом (Д'Аннунцио — Италия, А. Розенберг, А. Боймлер — Германия).

  В освободительном движении России 19 в. проблема героической личности ставилась в связи с воспитанием революционера-профессионала у народников (П. Л. Лавров, С. М. Степняк-Кравчинский), у идеологов анархизма (М. А. Бакунин, С. Г. Нечаев). Однако идеализация единичного героического акта и индивидуального подвига личности встретила критику уже у Н. Г. Чернышевского, который заметил, что «... оказываются бессильными те личности, которые... не ищут помощи своему начинанию в самостоятельной деятельности всей массы народа» (Полн. собр. соч., т. 4, 1948, с. 71). Эту критику развили марксисты Г. В. Плеханов и в особенности В. В. Воровский, который показал недостаточность для победы революции «... индивидуальных героических усилий самопожертвования...» (Соч., т. 2, 1931, с. 290). Г. масс становится необходимым условием победы социалистической революции и нового, коммунистического строя. Именно в эпоху перехода от капитализма к социализму получила широкую разработку марксистско-ленинская концепция Г., отличительной чертой которой является слияние индивидуального подвига, геройской инициативы отдельных групп с массовыми героическими действиями. Г. опирается не только на моральную силу личности, но и на материальную силу революционного движения масс. Октябрьская революция и строительство социализма и коммунизма, Великая Отечественная война породили в народе героические подвиги в вооруженной борьбе и героический повседневный труд, нашедший своё выражение в социалистическом соревновании, ударничестве, стахановском движении, в движении за коммунистическое отношение к труду. Инициаторы этих движений стали в СССР национальными героями. По словам В. И. Ленина, победа социализма «... ни в коем случае не может быть решена героизмом отдельного порыва, а требует самого длительного, самого упорного, самого трудного героизма массовой и будничной работы» (Полн. собр. соч., 5 изд., т. 39, с. 17—18). В СССР учреждены почётные звания Героя Советского Союза (1934) и Героя Социалистического Труда (1938). Трудовой Г. стал массовым и в др. социалистических странах.

  Борьба народов против фашизма, а также борьба за национальное и социальное освобождение после 2-й мировой войны 1939—45 породила разные формы индивидуального и массового Г. Символом и практическим образцом Г. стала упорная многолетняя борьба вьетнамского народа против империализма США. Разнообразие форм героических подвигов получило отражение в различных теориях Г., иногда абсолютизирующих успех тех или иных героических действий. Так, в странах Дальнего Востока и Латинской Америки возникли концепции, ограничивающие Г. только «вооружёнными действиями». В связи с активностью молодёжного, в особенности студенческого, движения появились разные экстремистские теории —«быть левее левых», быть революционнее всех, возродились религиозные формы «героического непротивления» (самосожжения буддистов в Южном Вьетнаме) и др. Все эти формы и концепции Г. требуют от личности беззаветной жертвенности и мужества. Однако изолированность индивидуальных действий, невозможность применения их в массовом масштабе приводят к отрыву от главных освободительных и революционных целей движения. «Причина наших побед...,— пишет В. И. Ленин, — уменье поднять энергию, героизм, энтузиазм масс, сосредоточивая революционно напряженные усилия на важнейшей очередной задаче» (там же, с. 305). Величие героическому подвигу придаёт не абстрактное самопожертвование личности, а его всемирно-историческое содержание, участие в поступательном движении народов за победу коммунизма, обеспечивающего мир, труд и свободу человеку.