— Бренн, куда нам торопиться? До Пармы за день доскачем. Дай отдохнуть.

От перспективы иметь в телохранителях таких разгильдяев мгновенно испортилось настроение. Я поначалу смутился, потом расстроился, что все планы с ударным кулаком тяжелой конницы летят под откос, наконец, разозлился. Пнув его так сильно, как смог, рычу:

— Спи! Как выспишься, собирай остальных лентяев, и поезжайте назад, в Мутину. Скажешь Хундиле, что мне такие воины не нужны.

Кое-кто уже проснулся и слышал мою гневную речь. Вуделю сразу спать расхотелось. Не думаю, что от моего пинка.

— Бренн, не гневайся. Сейчас всех разбужу.

Он вскакивает как ошпаренный, начинает расталкивать братву. Через минут десять всадники собрались в дорогу. Верхом моя пестрая дружина, занявшая весь двор у дома Гвенвилл, выглядит грозно: все всадники в броне, при шлемах самой разной формы и материала, со щитами и топорами у седел, в руках — двухметровые копья. В общем — неплохо, решил я, и дал команду: "За мной!"

Приехали на тренировочную полянку в роще. С горем пополам построил я своих вояк в линию у края столбов со щитами. Показываю на щиты, спрашиваю:

— Кто копьем сбить щит сможет?

— Я смогу! — вызвался Вудель.

Наверное, утренняя взбучка произвела на него неизгладимое впечатление. Решил умилостливить бренна.

— Давай, только разгонись посильнее, — показываю рукой на край поляны, советую, уже предвкушая потеху.

Вудель отъехал к самому краю, и с места в карьер понесся к кольям. Я и рассмотреть толком момент удара копья в щит не смог. Вуделя выбросило из седла, копье сломалось. Его конь завалился на столб со щитом и только поэтому не упал. Испуганный, ускакал на край поляны.

Подбегаю к Вуделю. Спрашиваю:

— Цел?

Он зол, но, скорее, на себя.

— Небо в звездах видел, — отвечает Вудель, потирая правую руку.

Помогаю ему подняться. Зову своих компаньонов. Они проверяют, как закреплен щит, притаптываем вывороченную у кола землю.

Садимся на коней и отъезжаем на исходную точку. Скачем, имитируя атаку. Кони идут хорошо! Отмечаю, что строй держится. Кричу: "Бей!"

Дружно опустив копья, бьем в край щитов. Летят щепки, от удара рвутся фиксирующие щиты ремешки.

Подъезжаю к дружине, прошу топор. Получив, скачу назад. У столба останавливаю Чудо и остервенело пару минут рублю кол в щепы.

Удовлетворенный результатом, спрашиваю: "Кто сможет повторить?"

Вызвался парень, давший мне топор. По-моему, его зовут Лудом. Ну, порубил чуть-чуть. Наделал только зарубок на колу.

Показываю воякам стремена, объясняя успехи нашего тримарцисия в атаке с копьями и свой в рубке кола. Вижу, что парням не терпится заиметь столь полезную штуку. Даю наводку на кузнеца и обращаю внимание всадников на каблуки.

Хоэль — парень не промах — намекает, что, мол, за небольшую плату решит эту проблемку.

Воодушевленный успехом, возвращаюсь в деревню, рассчитывая остаток дня провести с Гвенвилл. Подъезжаю к дому, и понять не могу, с чего это на нашем дворе столько суетящихся теток? Таскают туда-сюда корзины с едой, бурдюки с вином. Громко зову Гвенвилл. Из амбара появляется моя красавица и кричит:

— Завтра в дорогу, а еще ничего не собрано!

Я понимаю, что Гвенвилл и тут все предусмотрела. "Ну не рассматривал я продовольственный вопрос. Впредь учту, ведь голодные дружинники — это не только осложнения в личных отношениях, но и потенциальные разбойники, и притеснители крестьян".

По привычке славлю Богов, веду в конюшню Чудо. Когда расседлал и почистил, уже на выходе обратил внимание на странную телегу. Рассмотрел и признал в двухколесной арбе самую настоящую боевую колесницу. Пока крутился вокруг нее, размышляя, стоит ли взять ее с собой на войну, споткнулся о какую-то железяку. Оказалось, о конский нагрудник, а рядом обнаружился еще и налобник, украшенный рогом.

Бегу к Чудо примерить найденную броню. Ремешки крепежа подгнившие, нужно менять. Не беда. Поднялся в дом, сижу, ремни режу. Слышу, Гвенвилл зовет. Выглянул в окно, вижу у плетня пяток всадников из тех крестьян, что скот у инсубров отбивали. Вышел к ним.

— Брен Алатал, возьми нас с дружиной на войну, — просит за всех Ронель.

Еле сдержался, чтобы себя по лбу не стукнуть. Хорошо, что сами попросились. "За обозом кто-то смотреть должен?" — ну, хоть мысль вовремя пришла.

— Возьму обозными пока. Пойдете?

— Спасибо, бренн. Не подведем!

— Сейчас Гвенвилл помогайте. Она припасы готовит. Нужно будет все на телеги погрузить и коней хороших подобрать.

— Сделаем, бренн. Не волнуйся.

Славлю Богов. Пока все ладно складывается.

К вечеру во двор стали съезжаться дружинники. Кое-кто уже и стремена приладил. Где они весь день пропадали, можно только догадываться. Наверное, не все дети в этой деревне будут похожи на отцов.

И снова до ночи пир горой. Нужно как-то привыкать гулять, как все: за пятнадцать минут поклевал, как воробей, и к Гвенвилл наверх намылился.

Звездочка моя с порога укорять стала:

— Возвращайся к воинам. Бренн должен с дружиной быть.

И тут же, снизу стали слышны пьяные голоса:

— А где наш бренн?

Кто-то заорал:

— Тревога! Бренн пропал!

Пришлось бегом спускаться к дружине, успокаивать. Не хватало еще пьяных поисков "пропавшего бренна" по деревне. И все же Гвенвилл меня дождалась. Засыпая под утро, решил отсыпаться до обеда. Не вышло: Гвенвилл, вся в слезах, разбудила, чтобы попрощаться наедине. Прощание было омрачено тем обстоятельством, что время от времени она вместо стонов сосредоточенно шептала: "Мать Венера, пошли нам сына или дочь, чтобы здоровые и сильные родились", — что-то, конечно, она еще добавляла мысленно.

Поспать все же удалось. Меня никто не будил. Проснулся, вышел во двор — солнце уже садится. Поначалу разозлился, но тут же успокоился, решив: "Не на поезд опаздываем. Армия за день не разбежится".

Выехали из деревни уже в сумерках. Под утро мои орлы стали засыпать в седлах, и я решил их взбодрить, ну, и самому взбодриться. Говорю Вуделю:

— Помнишь, как мой тримарциций атаковал щиты на столбах?

— Помню бренн. Удивили вы нас вчера.

— Если перед нами противник выставит пехоту в линии, то атаковать нужно не линией, а клином, чтобы разорвать строй. Тогда всадники без брони и наши пешие смогут за нами ворваться в брешь. Понимаешь?

Вудель подергал себя за усы.

— Верно вроде, — отвечает.

— Давай сделаем привал, объясним, чтобы все поняли, что нужно делать во время атаки и потренируемся.

— Давай, бренн. — согласился Вудель.

Командую остановку.

В низинах стоит туман. Зябко. Тишину раннего утра нарушили ржание лошадей и звон железа.

Обозные раздали всадникам лепешки и по куску ветчины, разлили в кубки вино. Пока перекусывали, Вудель с умным видом рассуждал о тактике удара по пешему противнику бронированным конным клином. И довольно складно, чем меня удивил.

Я как бы между прочим предложил попробовать. Народ проявил энтузиазм. Тренировка затянулась часа на два. Не сразу все получилось: каждый рвался вперед. Когда я предложил строиться по росту, тоже ничего не получилось: у некоторых всадников кони оказались настоящими спортсменами — не желали идти сзади.

Пришлось учесть нрав животных. Бросив поводья, шли рысью, постепенно строясь в клин. С раза надцатого, получилось.

До самой Пармы перестроение в клин стало развлечением для дружинников. То Вудель, то Кнут, бывало, и я сам кричали по очереди: "В клин!" С гиканьем и свистом всадники, идущие в колоне, рассеивались, пуская лошадей в галоп, постепенно формировали атакующий строй.

В Парму не заходили. Едва заметили стены, свернули. Дальше, к оппидуму Алаша дружину повел Вудель.

На холмах южного берега реки По стоит городок, окруженный пятиметровым насыпным валом, усиленным деревянными кольями,. Луга вокруг городка, куда ни кинь взгляд, заняты повозками, дымящимися кострами и суетящимися людьми. Вот от этой массы, гордо именуемой — моя армия — исходит такой отвратительный запах, что даже Чудо стал пофыркивать. Я, еще не видя громады оппидума Алаша, по этому гнусному зловонию человеческих экскрементов понял, что мы уже приехали.