— Дык я потому и пришёл, значится… никогда барышня сама ничего не велела, а тут, значится — вот… ну, я и пришёл, значится, сказать…

Был неприятный разговор с Вассой, но мне хватило ума пустить слезу и начать вопить, что я не стану носить её платья – они уродские! И вообще, я так несчастна!

Это успокоило её, но, похоже, не до конца. На следующий же день из деревни взяли в дом женщину лет сорока. Молчаливую и неприятную.

— Это жена Маронга, кир Стефания.

Васса лучилась от удовольствия, сообщая мне это. Ей как будто нравилось теперь называть меня «кир Стефания» и подчёркивать при этом, насколько я беспомощна перед ней.

— Её зовут Паса. Она будет твоей горничной до самого замужества. А уж в доме кир Пунты пусть твой муж решает, нужна ли тебе личная горничная!

Это был полный провал моих планов!

Тётка крепкая и здоровая, выше своего Маронга и крупнее вполовину. И она тупо приставлена следить за мной. Теперь я не могла сходить даже в храм с Каной. Паса меня сопровождала на всех прогулках.

А ещё меня настораживало то, что Васса резко активизировалась. У нас в доме устраивали чаепития с кир Пунтой, с патроно Серджио и с внезапно приехавшим навестить племянницу кирусом Токсо.

Разжиревший старик с сальными волосами и колючим взглядом. Именно по его просьбе меня, однажды, вызвали пить чай.

На этом странном чаепитии все молчали, вещал только патроно Серджио. Но я понимала – меня «прощупывает» кирус Токсо. Потому и сидела, не поднимая глаз.

Этот старик всю жизнь был властью. Пусть не самой высокой, но – властью. Он, наверняка, поднаторел в различных интригах и нарушениях закона. Ну, не похож он на бессребреника и «отца солдатам». Уже одно то, что он родственник кир Пунты, мне давало знать, что он никогда не будет на моей стороне.

И ничего из их разговоров подслушать я не смогла – кирус Токсо приходил к нам всегда со своим лакеем – мрачным мужиком, который неотступно сидел в прихожей на низком стульчике, но как только я собиралась выйти на улицу – выходил следом. Он, вроде бы, даже не смотрел на меня, но при этом я всегда была в зоне видимости. Это – не говоря уже о таскающейся за мной следом Пасе.

А иногда Васса делала ещё проще – уходила на полдня к кир Пунте. Возвращалась раздражённая и, однажды, я слышала, как она, только зайдя в дом, приказала Кане:

— Принеси декокт от головной боли, Кана. Этот идиот бывает просто невыносим!

Я так понимаю, что этим эпитетом она наградила Жожеля.

Прошёл почти месяц. Цветущие деревья давно сбросили розовые лепестки и были усыпаны мелкими зелёными плодами-завязями. Похоже на яблоки, но не совсем они. Лето было просто восхитительным и, если бы не грозящее мне к осени замужество, я бы вполне наслаждалась жизнью.

Раз в седьмицу или мы шли обедать к кир Пунте и распоряжавшемуся всем в её доме кирусу Токсо, или они приходили к нам. При нём, кстати, Жожель не рисковал лазить по чужим тарелкам.

Зато на меня усилили давление, подключив патроно Серджио, и заставляли гулять с Жожелем после еды.

— Дочь Божия, твоя скромность не может не радовать Творца всего сущего! И я молюсь, чтобы после свадьбы ты оставалась такой же благочестивой и послушной, но нет греха в прогулке с наречённым женихом! Тем более, что вас буде сопровождать достойная мать семейства! Моя прихожанка, Паса, женщина простая, конечно, но скромная и богобоязненная. Ты можешь без страха довериться ей, дитя Божье!

Серджио пел соловьём…

Но после того, как я опростоволосилась со старостой, я не доверяла никому из этой компании. Точнее, не доверяла я и раньше. Но сейчас просто физически ощущала, как они давят меня. Конечно, могу и ошибиться, но думаю, что права. Достаточно дать Жожелю возможность изнасиловать меня и, с их точки зрения, деваться мне будет некуда.

Я-то, безусловно, так не считала. Но и позволять Жожелю хоть что-то – не входило в мои планы. Он был мне глубоко противен. Меня каждый раз передёргивало при воспоминании о его улыбке в тот момент, когда он раздавил цыплёнка…

Все мои прогулки с Жожелем и Пасой ограничивались сидением в саду. То, что при необходимости Паса «деликатно» исчезнет, не вызывало у меня сомнения.

Я стала плохо спать, так как не представляла, как я вырвусь из этой ловушки. Идти в город пешком – просто глупо, меня выловят сразу же. Тем более, что в Катенго Кана ни разу не была и знала только, что город «далеко»…

Мысль подружиться с кем-то из деревенских давно пришла мне в голову, но с кем? Я практически никого не знала. Кому из людей можно доверять? Даже если я напишу письмо – я не знаю, как и на что мне жаловаться. Я до сих пор не выяснила, законен ли брак с умственно отсталым человеком. То, что какая-то муть с моим браком есть – понимала. Но – какая именно?!

Мысль познакомиться с соседями пришла мне в голову случайно. Вокруг, я точно знала, в зоне доступа есть ещё несколько владельцев земель. Ну, не могут же все окрестные соседи мечтать угробить мою жизнь?! Раньше я о соседях просто не подумала, но разговор за обедом в доме кир Пунты заставил меня насторожиться.

— И представляете, кир Васса, они разрешили ей брак с этим нищим, да ещё и выделили приличное приданое! У него всего шесть домов, да и те не более пяти-шести въездов. Хотя, надо сказать, что и невеста ненамного богаче. Да к тому же – старая дева. Так что в её возрасте и на за такого выйдешь, лишь бы в девках не сидеть!

Я слушала, глядя в тарелку с бисквитом, с совершенно постным лицом. Вроде как мне и дела нет до местных сплетен! Но то, что где-то рядом живут вменяемые люди, меня радовало.

— Замолчи, Пунта! Ты слишком много болтаешь! Не дело обсуждать соседей в обществе.

Вот ведь зараза какая! Кирус Токсо прервал разговор и внимательно посмотрел на меня. Я вежливо улыбнулась и отправила в рот кусочек бисквита, даже забыв обмакнуть его в варенье. Не понимаю, почему десерт подают так странно.

— Кир Пунта, а вы не могли бы дать мне рецепт этого варенья?

Взгляд у меня — совершенно безмятежный, ни одной мысли у меня нет, смотри-смотри, старик, я интересуюсь только рецептами и нарядами!

Первый раз я удостоилась кислой улыбки кир Пунты.

— Кир Стефания, когда вы войдёте в мой дом, я обязательно научу вас варить такое! Жожель очень любит этот десерт!

— Очень-очень любит! Больше всего любит! – подтвердил мой жених, капая на салфетку розовой от варенья слюной…

Мне нужно было хоть ненадолго освободиться от Пасы и поговорить с Каной. Так, чтобы другие не видели и не начали у неё выспрашивать, что именно я хотела узнать. Из тех людей, что меня сейчас окружают, я не могу доверять никому. Кане, кстати, тоже. Поэтому, очень желательно, чтобы никто и не видел, что я вообще с ней говорила. А мне нужно выяснить следующее.

Кто у нас соседи, в какую сторону к ним идти, как обращаться, дружил ли с ними отец Стефании и прочие подробности.

Никто же не знает, что я совершенно не помню прошлую жизнь Стефании кир Шахнон. Но если узнают о моих вопросах – у них возникнут свои, на которые мне придётся как-то отвечать…

У меня вторая жизнь, молодое здоровое тело, это – восхитительно. Но я бы с удовольствием вернулась в своё, родное, лишь бы не биться, как муха в паутине, в этой круговерти. Постоянный страх выдать проблемы с памятью, а точнее, с незнанием самых обычных реалий этого мира, липкое отношение ко мне Серджио и кир Пунты, омерзительный Жожель и дядя Токсо – как же мне всё это опротивело!

Надзор и невозможность заняться хоть чем-то, кроме вышивания дурацкой тряпки для храма, тошнотное присутствие сопящей за спиной Пасы, необходимость хоть что-то придумать, что может помешать браку – я устала от всего этого…

Свой план я начала приводить в исполнение с утра. Внутри – мелкая дрожь, но никто не должен заметить. Я стискивала зубы и жалобно улыбалась, но изо всех сил старалась показать, как мне плохо. Я даже выпила на глазах у Пасы мерзкий декокт от головной боли. Пусть все знают – хрупкая барышня приболела… Грустно посидела в кресле, откинув голову и запретив Пасе даже шевелиться.