Признаться, мастера с Татьяной мы пока ещё были весьма так себе, поэтому пирожных сразу делали в два раза больше. Просто все неудачные экземпляры, кривоватые и косые, остались на кухне. На вкус корявые розочки не влияли.

Кирус Лерго, надо отдать ему должное, красоту эту заметил, очень лестно оценил, но я так поняла, что исключительно из вежливости. В общем-то, я и не сомневалась. Мужчины, особенно молодые, не слишком требовательны к внешнему виду блюд. За обедом мы довольно дружелюбно разговаривали, в основном, о делах рейта. На удивление, он дал мне пару весьма толковых советов. Например, он подсказал, что недавно в Катенг привезли довольно экзотические овощи.

— Представляете, кир Стефания, они удивительного фиолетового цвета! Вкус, надо сказать, довольно непривычный и резкий. Но, я думаю, что если вы посадите такое весной, то один урожай, просто как новинку, в Рикберсе можно будет довольно дорого продать. Пока ещё овощей этих слишком мало. Если хотите, я привезу вам один на семена. Там у него, внутри, мелкие коричневые зёрнышки. И чем дольше он лежит зимой, тем семена грубее, но при этом — лучше всхожесть. Так, во всяком случае, утверждал торговец.

Решив, что кирус Лерго говорит о баклажанах, я вспомнила пару отличных рецептов с чесноком. Я бы сейчас и сама не отказалась от таких салатов и рагу. Так что я вежливо улыбнулась и спросила:

— Это не будет слишком сложно для вас?

— Конечно нет, кир Стефания. Их привезли с островов, всего несколько корзин. И архаус купил одну для себя – он любит всякую экзотику. Я обязательно выпрошу у него один.

Похоже, он всё же чувствовал себя немного виноватым за «сватовство».

— Скажите, кир Стефания, а что за забавные шарики на палочках вы раздавали детям?

— Я решила назвать это лакомство – леденец.

— Ле-де-нец… Забавно звучит. Но из чего вы его готовили?

— Это просто сахар с водой.

— Ого!

Он посмотрел на меня как-то озабочено.

— Что-то не так, кирус Лерго?

— Кир Стефания, сахар – удовольствие дорогое. И вам не жалко было так баловать детей селян?

— Совершенно нет. В конце концов, праздник такого масштаба только один в году, так что пусть дети полакомятся. А деньги можно ведь не только тратить, но и зарабатывать.

— Какие, однако, у вас интересные мысли. И на чём же именно вы собираетесь заработать?

— Думаю, летом я смогу вам рассказать точно. А пока – я просто пробую разные варианты.

Похоже, что я его слегка озадачила. Впрочем, весь этот трёп не помешал нам с аппетитом пообедать, кирус Лерго одолел аж четыре пирожных и одно очень хвалил. Ему понравилась песочная корзинка, размером со половинку грецкого ореха. Кусать его было вполне бессмысленно – такое кладут в рот целиком. Под шапочкой крема там скрывался вымоченный в роме изюм.

Пообещав ещё раз, в будущем, угостить его такими же, я проводила кируса на крыльцо, он поцеловал мне руку и отбыл. Я помахала вслед платочком и с облегчением вздохнула – свобода!

Вечером я вручила подарки Сете и Тане, у Тани аж слёзы на глазах навернулись – набедовалась девочка и с чистой совестью завалилась спать.

К завтраку пожаловала, совершенно неожиданно, кир Лисса. Есть она отказалась, терпеливо дождалась, пока я дожую омлет и нам подадут чай. Как только Таня сервировала стол сладостями и вышла, она отодвинула в сторону чашку, подперла правую щеку сжатой в кулачок рукой и потребовала:

— Рассказывайте, кир Стефания!

— Что рассказывать? – растерялась я.

— Всё рассказывайте… и подробно! Он хорошо себя вёл?

Я вздохнула и ответила:

— Очень. Очень хорошо! Честное слово!

— Это – плохо!

Вытянув из меня все подробности и детали, как стоял, что говорил, когда улыбался, что ел, как попрощался, скоро ли обещал приехать и прочее-прочее-прочее, она сделала неожиданный вывод:

— Вы ему нравитесь, кир Стефания!

Я попробовала возражать:

— Кир Лисса, он мне тоже нравится, он достойный молодой человек с хорошим положением. Но это вовсе не значит, что нам нужно жениться. И ему, и мне нужно просто… Ну, чтобы нас не тащили в храм. Ему, пожалуй, в чём-то даже хуже, чем мне. За мной, пока, по крайней мере, не стоит очередь из восемнадцати женихов. А за ним – серьёзно охотятся. Так что не обольщайтесь. Мы просто помогаем друг другу…

— Ну да, конечно – просто помогаете. Но тогда подскажите мне, кир Стефания, а что мешало молодому кирусу уехать на праздники в Катенг, объявив всем, что его вызвало начальство?

— Кир Лисса, может быть, он не хотел проводить день на глазах у начальства?

— Зато, кир Стефания, он захотел провести день на глазах у вас!

И столько убеждённости было в её голосе, что я решила не спорить. В конце концов, я не обещала, что никогда её не разочарую. Я обещала учиться вести хозяйство и не ходить замуж без её благословения. И более – ни-че-го!

Кир Лисса, между тем, задумчиво отхлебнула остывшего чаю, зачем-то снова сунула в чашку ложечку и сказала:

— Вот если посчитать, то что у нас получится?

Я вообще не поняла, о чём она говорит, а она бормотала, загибая пальцы на руке и задавая вопросы и сама себе отвечая:

— Просто так же он не может поехать? Нет, не может! А поздравить начальство может поехать? Может! Это – раз! А когда у нас ближайший храмовый день? А вот и не помню… И вечно я путаю, сколько от Святодня пройти должно! Двадцать один или двадцать три? Ну, не важно, но он поедет туда совершенно точно! Это значит – уже два! А через пять-семь дней после храмового дня – День равновесия… Ну, хоть храмовники и ворчат, но справлять-то не мешают! Это уже значит – три!

И победно посмотрела на меня:

— Понимаете, кир Стефания?!

— Не очень, кир Лисса…

— Готова поспорить, кир Стефания, что на День равновесия, разумеется, совершенно случайно, кирус Лерго заедет к вам в гости. Он привезёт вам тот самый синий плод, но раз вас не будет дома – доедет до меня. И останется обедать… Так что, дорогая кир Стефания, в День равновесия будьте добры приехать ко мне с утра. Я, всё же, ваш опекун…

— Кир Лисса! Ну, допустим, даже и привезёт он этот плод… Ну и что? Отдаст и уедет!

— Вот! А я о чём говорю?! А зачем нам нужно, чтобы он уезжал?! Пообедает, а потом уедет – один.

Я не слишком поняла, почему это для неё так важно – чтобы уехал он один.

— Кир Лисса, а зачем? Ну, проводит он меня опять домой и уедет. Что в этом плохого?

— Без разрешения ему тут в вашем доме делать нечего! Что легко даётся, то не ценится! А вот когда я вам мешать буду и поговорить наедине не дам, тогда он и забегает!

Я была свято уверена, что на такую нелепую уловку не клюнет ни один нормальный мужик, потому и не стала спорить.

— Как скажете, кир Лисса. Надо приехать к вам – приеду.

Постепенно жизнь в доме вошла в четкий режим. Мы просыпались, приводили себя в порядок, завтракали. Потом я и Таня шли заниматься «украшательством».

Невозможно было бы каждый день печь торты и пирожные. И дорого, да и ни к чему. Поэтому мы упражнялись с одним и тем же большим куском масла. Есть его, конечно, было уже нельзя, ну, разве что – поросятам потом скормить. Зато расходы на уроки сошли к минимуму.

Часа три мы горбились над деревянными досочками, воображая, что это будущие торты и пирожные. Использовав масло один раз, собирали все удачные и неудачные розочки и листочки ножом с доски, снова заправляли кондитерские мешки и продолжали давить, давить и давить…

Первое время у меня, да и у Тани, болели и запястья, и пальцы, ломило плечи так, что вечером сложно было уснуть. Я стала чаще делать перерывы и, постепенно, мы приноровились. Девочка не отлынивала, у нее был хороший глазомер и ее каемочки, листики-цветочки и полоски получались не хуже моих.

Кроме того, я еще иногда успевала немного поэксперементировать с красителями. В ход шло все – и морковный-свекольный сок, и орехи, и вареная сгущенка, и карамель, и жженка. Использовала я и какао-бобы, и кусочки фруктов из варенья. Вспомнила даже, как можно сделать что-то вроде сахарной ваты. Конечно, не настоящей. Просто очень тонко вытянуть сахарные нити и собрать небольшой шарик. Из такого вполне можно сделать для торта птичье гнездо.