Через два дня дверь открыли первый раз. За дверями стоял высоченный мужик, который пропустил вперёд Пасу. Та выставила новый кувшин воды, положила рядом несколько кусков хлеба, забрала горшки и вернулась через минуту, даже не сполоснув их…

— Вот тут до свадьбы и посидишь, кир Стефания. А то больно резвая ты – гадко улыбнулась она.

В этот раз взгляд не прятала и в глаза мне смотрела, не стесняясь. А уж её тыканье, по местным меркам, и вообще не лезло ни в какие ворота.

Я сладко потянулась, перевернулась на другой бок и закрыла глаза. Больше, увы, не спалось… Но и вставать пока не хотелось. Я с удовольствием начала вспоминать вчерашний день.

В комнате было душно, её не проветривали с тех пор, как заперли меня. Пованивало и от горшков, которые Паса не мыла ни разу, и от меня самой. Воды давали слишком мало для того, чтобы я рискнула потратить хоть часть на обтирание. Помнится, второй день просидела почти без воды, это быстро научило экономить. Нижнюю юбку пустила на туалетную бумагу, но такими темпами скоро у меня появятся потёртости и опрелости. Есть хотелось всё время. Даже вонь в комнате не мешала думать о еде.

Первые пять дней я ещё надеялась, что Васса одумается и меня выпустят. Ну, она же взрослый человек, не может не понимать, что я в таких условиях могу просто не выжить до свадьбы? Свадьба, кстати, пугала меня намного меньше, чем раньше.

Даже кролик, загнанный в угол, может укусить. А уж у меня-то, взрослой тётки, и вовсе рука не дрогнет убить и мужа, и свекровь. Разумеется, я не полоумная идиотка и сделаю всё так, чтобы даже тень подозрения на меня не пала. А потом у меня останется наследство и Васса с Серджио, которые тоже должны получить своё.

Мне кажется, я никогда и никого в мире так не ненавидела, как эту дружную компанию. Кто знает, какой способ убийства я сочла бы достойным их всех, если бы к середине второй недели за дверями комнаты не раздались незнакомые голоса. Мужские голоса. Кто-то бегал и суетился, странно, как бы оправдываясь, говорила Васса, басил незнакомый мужской голос, кто-то отрывисто раздавал команды.

Дверь в мою комнату открыли. На пороге стоял очень высокий дородный мужчина, лет сорока, не меньше. Брезгливо поморщился, вдохнув тёплый спёртый воздух. Тёмные с сединой волосы связаны в хвостик или косичку, мне не видно. Крупные черты лица, глаза чуть навыкат, в уголках – морщинки-лучики, тонкие поджатые губы, дорогая одежда. И тот самый басовитый голос, властный и уверенный:

— Вы кто?

Я сделала из кувшина крошечный глоток, просто чтобы смочить горло – оно давно пересохло, но воду я очень экономила. Встала, кивнула мужчине головой:

— Стефания кир Шахнон, почтенный кирус.

— Юная кир, я – архаус Торкского округа – Юзеф кирус Морто. Вам нужен лекарь?

— Мне нужна ванна, еда и питьё.

Он посмотрел на меня с каким-то весёлым удивлением, на миг даже потеряв свой важный вид.

— Вы прекрасно держитесь, юная кир. Выходите, сейчас прислуга займётся вами.

Я зашла в свою комнату и села у открытого окна. Пока греют воду, у меня будет несколько минут на то, чтобы взять себя в руки. То, что судьба моя изменится прямо сейчас – я знала. Но многое зависит и от того, как пройдёт разговор. Поэтому я смотрю на зелень за окном, на расцветшую за дни моего заточения клумбу и командую сама себе:

— Вдох, задержать дыхание, выдох… Вдох, задержать дыхание…

Притащили ванну. Паса молча, не поднимая глаз, таскает воду. Кана тишком утёрла слезы и, успев погладить меня по плечу, начала собирать чистое бельё и одежду. Принесла простыню и душистое мыло. Совсем не такое, каким мыли меня раньше. Думаю, она осмелела и стащила его у Вассы, но не это сейчас важно. Важно то, что она искренне рада моему освобождению. И у меня наворачиваются слёзы на глазах. Не так много в этом мире людей, кто способен бескорыстно порадоваться за меня.

Через час, отмытая до скрипа, я выхожу на крыльцо. Волосы ещё влажные, проще подсушить их на солнце. Архауса нет в доме – он уехал. Васса сидит в своей комнате под охраной серьёзного мужчины в короткой зелёной куртке, простых серых брюках, заправленных в сапоги, и забавной высокой кепке с кокардой. Больше всего его одежда похожа на форменную. Думаю, это солдат.

Крыльцо охраняет ещё один мужчина в такой же форме. Вежливо кивнув, я спускаюсь в сад и сушу волосы. Кана зовёт меня в гостиную:

— Кир Фания, кушать я накрыла. Пойдём, деточка!

Архаус возвращается тогда, когда, поевшая и разомлевшая от сытного обеда, я уже задремала на диванчике. Даже не слышала его шагов.

— Юная кир, вы уверены, что вам не нужен лекарь?

С минуту я ошалело хлопаю глазами, пытаясь понять, где я…

— А… Нет, спасибо. Со мной всё нормально. Я просто давно так сытно не ела.

— Ну, что ж, кир… Присаживайтесь к столу. Думаю, нам нужно поговорить…

Не дождавшись меня в гости, кир Лисса приехала к нам сама. Разумеется, её не пригласили ни отдохнуть, ни выпить чаю. Васса встретила её на крыльце и заявила:

— Кир Стефания себя дурно чувствует. Лекарь не рекомендует ей сейчас принимать гостей или посещать кого-либо. У юных девиц перед свадьбой бывает такой мандраж, вы же должны понимать!

Ещё пару дней она пробыла дома, решая, возможно ли вмешательство. А потом плюнула на местные нормы приличия, вспоминая о том, каково ей пришлось самой в похожей ситуации, и отправилась с визитом к архаусу.

Юзеф кирус Морто не так давно принял дела и не слишком успел разобраться в том, что и кто из местных высокородных собой представляет. Тем более, что тут речь шла о достаточно бедных семьях. Это же не владельцы домов в городах, где каждый дом уже – небольшое состояние. Но, заметив, как искренне кир Лисса переживает за свою соседку, нехотя пообещал навестить девицу и выяснить, действительно ли речь идёт о принуждении к браку владелицы Мончи. Какое-никакое, а всё же – поднадзорное имение в его землях.

То, что архаус застал в усадьбе, когда потребовал предъявить ему наследницу, почтенному кирусу весьма не понравилось. Безусловно, молодых девиц иногда нужно наставить на путь истинный, он сам видел такое не раз. Но в данном случае закон чётко гласит:

— Каждый право имеет нести долг милосердия, но не каждому он по плечу. Буде же невеста или жених болен, не важно, душевно или телесно, вторая сторона должна выразить своё согласие при свидетелях громко и чётко, так, чтобы сомнений не оставалось.

Пока девицу приводили в порядок, кирус Морто успел съездить в местный храм, ознакомиться с патроно Серджио и сделать выводы.

— Пожалуй, стоит написать краго Виргинию о не в меру тщеславном и жадном красавчике. Это ведь какой скандалище мог получиться на территории округа! Как он, сукин кот, убеждал, что Стефания эта добровольно мечтает выйти за дурачка замуж, а в благодарность ещё и домов храму пожертвовать! Такое сребролюбие до добра не доведёт. Пусть краго его в Божий Приют, что ли, определит? Ну, это уж ему решать, но нужно обязательно написать, что на землях Торкского округа этому франту не рады. Ишь ты, служитель Всевышнего, а ряса – шёлковая! И как такие тянутся-то друг к другу, прямо чувствуют, где можно кучей на слабого духом надавить и кусок урвать. Хотя, надо сказать, девица вовсе не производит впечатления слабой духом…

— И так, юная кир, вы утверждаете, что вас принуждали к браку с больным разумом?

— Почтенный кирус Морто, я не лекарь. Утверждать, что Жожель болен, я не стану. Но его привычки не похожи на привычки здоровых людей.

— Например? Я ещё не видел вашего жениха, кир Стефания. Возможно, что вы составили о нём превратное мнение?

— Например, у него есть привычка за обедом полоскать руки в чужом бульоне. Он, знаете ли, там берёт яйца или гренки.

— Кхэ-м… Ну, допустим, допустим… Но такие браки, когда девушка выходит замуж за скорбного разумом – известны. У юноши четырнадцать домов, кир Стефания. Вместе с вашими это составило бы очень приличное поместье. Вы могли бы себе позволить и наряды, и украшения. Как вам такой взгляд?