— Обязательно всё в точности передам, кир Фания. А вы ступайте уже руки мыть – ужин стынет.

Свой брачный контракт я посмотрела перед сном. Зря, надо сказать. Такую гадость нужно читать с утра, когда впереди целый день и есть время замять приятными вещами мерзкое послевкусие от чтения. Зато сейчас я гораздо лучше понимала, из какой ямищи меня вытащила кир Лисса. Я ей по гроб жизни обязана!

Мои двадцать два дома делились следующим образом…

Пять домов переходили к Вассе кир Шахнон в знак благодарности от меня. Ну, такой вот милый прощальный подарок мачехе от бедной благодарной сиротки.

Шесть домов брал под своё покровительство храм. Разумеется, они же лучше смогут распорядиться и жизнью крестьян-арендаторов, и землями. Где уж мне, безмозглой, высчитать налог и уплатить государству?

И оставшиеся дома переходили даже не к моему предполагаемому мужу Жожелю, а под опеку Моруне кир Пунте! Больше всего мне понравилась дарственная, приложенная к брачному контракту. Изначально, разумеется, дома переходили Жожелю, как моё приданое, но прямо там, на подписании бумажек, он передавал их своей матери в «бессрочное пользование». Фактически – дарил.

Получается, в выигрыше оставались все. Вряд ли кир Пунта нашла бы своему сыну невесту с десятком домов. А когда она, в смысле – я, помрёт – дома так и останутся у неё. А и не помрёт невестка – ничего страшного. Куда она пойдёт голая и босая?!

Храм закрывал глаза на моё нежелание идти замуж за маленький сувенир, Васса получала свой скромный подарок…

Твари какие!

Ну, ничего-ничего… Память у меня прекрасная.

Спала я крепко, встала отдохнувшей и готовой к бою. Кучер с коляской уже дожидался меня у крыльца, и я велела отвезти меня к кир Лиссе.

— Добрый день, кир Стефания! Вы сегодня прекрасно выглядите!

— Кир Лисса, поверьте, если бы видели меня вчера, вы нашли бы, что сегодня я выгляжу почти божественно! Я в неоплатном долгу у вас, дорогая вы моя спасительница!

— Всё же я не ошиблась и вас заперли?

— Да. На хлебе и воде, кир Лисса. И надо сказать, что воды было совсем мало. Мыться мне тоже не разрешали…

Кир Лисса передёрнула плечами.

— Не хотите ли чаю, милая кир Стефания? У меня есть прекрасное варенье и отличный руст.

Я заявила, что хочу всё, что она только мне предложит. Но слово «пайк» было мне совершенно незнакомо. Лана, служанка кир Лиссы, споро накрыла стол и поставила десертные тарелочки. Маленькая треугольная пиалка с вареньем и такая же – с песочным печеньем. Вместо привычной вилочки – элегантные серебряные щипчики. Печенье макали в густой сироп и ели. Забавно. Ещё ни разу не видела здесь нормального торта или пирожного. Десерты всегда подавали вот в таком вот «разобранном» виде.

Разговор за чаем начался с обсуждения моего «ареста», моих планов на будущее, а потом плавно и незаметно перешёл к биографии кир Лиссы.

— Ой, милая кир Стефания, как же я умоляла мать не отдавать меня замуж! Ведь ему тогда, страшно сказать, больше пятидесяти лет было! Чудо ещё, что я смогла забеременеть! Воистину – Божье чудо! Ах, как он злился, что родилась девочка… Бил? Ну, бывало, что и бил… И меня, и Майе доставалось, как только она подросла немного. Это потом уж, как его парализовало, мне жить легче стало. Почему умер?! Он и сейчас жив! Только совсем – овощ.

— Ваш муж жив?!

— Да, потому и соседи злобятся. Если бы он умер раньше, то, по старому завещанию, часть домов ушла бы храму, часть – его брату двоюродному, мужу кир Пунты. Но я за ним наладила хороший уход, так что и брата двоюродного он пережил, и дочери, пусть и скромное приданое, но выделил. И завещание переоформил! Говорить-то он сперва вполне мог и волю свою изложить чётко и ясно сумел. Да и я сейчас совсем неплохо живу. А как скончается – всё имущество перейдёт мне. Я тогда и Майечке выделю ещё часть, да и сама доживу в покое.

— А ваша семья? Ну, родные ваши, они сейчас…

— А вот как его парализовало, так я их всех отсюда и наладила. И матери сказала, что даже зверь своего ребенка оберегает. А она меня продала, чтобы брату старшему было на что жить. Больше-то никто бесприданницу брать не захотел, вот меня и отдали замуж. Зато всё нажитое – сыну оставили. Ну, он всё равно уже большую часть промотал… Мать умерла, а отец ещё раньше, с братом я не знаюсь. Так что только сама я, да и дочка. Вот ещё зять славный попался. Уважительный, работящий. И Майечку балует и любит. Живут не слишком близко, но, всё же, то я к ним в гости съезжу, то они ко мне заглянут. Бывает, что и поскучаю, и погрущу… С соседями у меня не слишком сложилось. Многие ведь видели, как муж меня бил, и считали, что он в своём праве. Некоторые ещё и пожаловаться на меня могли, лишь бы унизить лишний раз. Кир Пунта вот… любила она подвести разговор к моим огрехам. А как я стала дела к рукам прибирать – потянулись с любезностями… Только мне уже и не нужна их дружба. Так что вам, милая кир Стефания, я всегда рада! В любое время!

— И я всегда буду рада вас принять, дорогая кир Лисса. Вы единственный человек, что захотел мне помочь.

— А что же вы решили с государственной опекой? Деньги, конечно, берут они немалые. Но может и ну их, эти деньги? Чай голодать-то всё равно не будете. Я, конечно, лезть в ваши дела не смею, кир Стефания. Но и с кир Вассой вам тяжело будет.

— Сейчас я поеду домой, сегодня должен прибыть помощник архауса, кирус Террино. Он поможет мне разобрать документы и отчёты о моих финансах. А там уж и решать буду.

— Ну, Всевышний вам в помощь, кир Стефания.

— А вы приезжайте ко мне в гости, как только я разберусь со всем. Да и я к вам буду заезжать на чай иногда. Не так уж и далеко мы друг от друга живём.

Дома меня уже ждал кирус Террино. Молодой, лет двадцати пяти, очень высокий и очень пухлый мужчина, похожий на херувима-переростка. Льняные волосы, вьющиеся невинными кудряшками, уже начали отступать ото лба, и было совершенно ясно, что через несколько лет кирус облысеет. Но это его нисколько не портило. На носу кируса уютно уместилось пенсне, которое он часто и нервно поправлял.

В руках у кируса был высокий запотевший бокал, который он забыл поставить на стол при моём появлении. Неловко поклонившись, он вылил часть компота на пол и, в ужасе глядя на небольшую лужу на паркетном полу зала, сказал:

— Ой, мамочки…

Мне пришлось успокаивать нервного кируса с расцветшими на белой коже щёк нежно-розовыми пятнами и отдавать приказ Кане затереть пятно и подать новые бокалы. Когда закончилась суматоха с представлением и вытиранием, когда Кана, подав нам напиток, удалилась, молодой человек разительно переменился. Очередной раз поправив на носу пенсне, он начал разговор, и речь его была краткой и точной. Куда и девались неуклюжесть и смущение.

— Кир Стефания, архаус попросил меня ознакомить вас с состоянием вашего поместья и делами. Я заехал в архив и прихватил оттуда старые отчёты, чтобы вы могли сравнить. А пока вы отсутствовали, я просмотрел документы. Могу сказать вам следующее. Дела несколько запущены. Судя по архивным данным, ваше поместье приносило ранее, до смерти владельца, процентов на пятнадцать-двадцать больше дохода. А в урожайные годы разница доходит до тридцати процентов. Скажите, после смерти вашего отца производились ли какие-то серьёзные и масштабные работы? Ну, может быть, заложили новый дом? Распахали новое поле или высадили сад? Делали большой ремонт в вашем доме?

Я покачала головой.

— Не могу сказать вам про сад или поле, почтенный кирус Террино, меня слишком мало выпускали из дома и не посвящали в проблемы, но дом, совершенно точно, не ремонтировался давно. Какие-то мелкие изменения, конечно, были. Например, красили окна и двери. Но назвать это большим ремонтом я не могу.

Он встал, большой и неуклюжий, но совершенно не волнующийся больше и, повернувшись ко мне вполоборота, сказал:

— С вашего позволения, кир Стефания, я приглашу для беседы вашу мачеху, кир Вассу. Возможно, она сможет ответить на вопросы лучше, чем вы.