— Шамиль, — шепотом позвал Аврамов, — ты что с унтером сотворил?
— Я? — невинно округлил глаза Шамиль. — Моя ничаво не тварил. Ей-бог, моя не знай, чиво этот джирный свинья бесится. — Он валял дурака и не очень скрывал это.
— Ты что, не соображаешь? — свирепо, вполголоса рявкнул Аврамов. — К передовой подходим. Ты что с ним сделал?
— Валла-билла, ничего страшного. Немножко под штаны этой мази напустил.
— Какой, к черту, мази? — окончательно озлился Аврамов.
Шамиль сунул ему к лицу плоскую банку. Аврамов приоткрыл крышку, оторопело откинул голову — в нос шибануло едким духом горчицы.
— Надеру я тебе при случае уши, — пообещал он сдавленно — душил смех. Не сдержал он своего обещания — на передовой их все же засекли, угомонить стервеневшего от горчицы унтера не было никакой возможности. Завязался бой. Пробились на свои позиции к утру, потеряв одного разведчика убитым. В том бою ранило Аврамова в ногу, да рванула шалая пуля наискось по щеке, прилепив к лицу навечно нестираемую усмешку.
...Шкура барса сохла, расстеленная на камнях. Из-за хребта выползал громадный рубиновый шар солнца. Шамиль щупал покрасневшее ухо, бурчал:
— Справился, да? Сила есть — ума не надо... Товарищ, хищной зверюгой ранетый, кровью, можно сказать, истекает, а он ему вместо перевязки ухи крутит... Слышь, говорю, кровью истекаю...
— Небось вся не вытечет, — лениво цедил Аврамов. Руки заложил под голову, ноги разбросал, бездонная чаша неба над головой запрокинулась. — Ах, хорошо!
— Кожа хоть на спине осталась? Или всю содрал? — допытывался Шамиль, норовя ощупать лопатку. Там краснела царапина от когтя барса.
— Кажись, клочок остался, — успокоил Аврамов. Поднялся, сел. Сдвинул брови: — Ну порезвились — будет. Теперь работа начинается. Шкура, само собой, — подарок шейху знатный. Дело теперь за тобой. С этой минуты оглохни и онемей, работай под Саида. Саида с матерью переселим в другой дом, чтобы односельчане ненароком двух немых не обнаружили. До города нам сутки топать. Учти, раскалывать тебя стану на совесть., с подвохами и прочей стратегией. Расколешься — грош тебе цена, к шейху не пустим, поскольку у него методы могут быть посерьезней моих. К Митцинскому тогда искать будем другой подход. Неладное там у него творится. И с Абу мы маху дали, напрасно ты его домой одного отпустил. Хамзат пока на воле, само собой, остервенел. Ах, черт, неладно все это получилось! А ты тоже хорош, брата одного выпустил. Не мог ко мне его привести? Вместе что-нибудь сообразили бы... Чего молчишь?
Шамиль, разинув рот, выставив вперед красное ухо, тупо смаргивал.
— Ты чего? — не понял Аврамов.
Шамиль дурашливо гукнул, замельтешил руками, понес такую нечленораздельную гнусь, что Аврамова перекосило:
— Ну, милый, тут страху с тобой натерпишься, пока доберемся. Однако ладно, молодец. Собирай пожитки, топать пора.
Шамиль сорвал блеклый фиолетовый цветочек, с наслаждением принюхался. Прикусил цветок зубами, сунул руки в карманы. Вальяжно, вперевалку отправился к Балбесу. Козел, вконец сомлевший за долгую ночь по соседству с барсом, лежал на боку, томно закатывал глаза.
Аврамов, оторопело глядя в спину Шамилю, позвал:
— Друг ты мой разлюбезный, роль свою, конечно, усваивать надо, спору нет, однако работа при чем тут?
Шамиль и ухом не повел. Оно топырилось у него заметно припухшее, рубиново просвечивало на солнце. Аврамов восхищенно покрутил головой, сплюнул. Вздохнул. Взялся за сборы сам.
По непроверенной информации источников, сообщаем: парижским к-р центром восстание в Грузии приурочено к празднику Мариомаба, который проводится 28 августа.
Несмотря на приблизительную достоверность полученных сведений, предлагаем обратить на них самое серьезное внимание, так как подавляющее большинство крестьянских хозяйств Кавказа закончит сбор урожая именно к этой дате — 28 августа и, таким образом, может стать горючей массой, вовлеченной в замыслы контрреволюции.
Несмотря на нашу предварительную договоренность и чрезвычайную важность информации о скрытой деятельности Митцинского, этот вопрос решается вами крайне медленно и неудовлетворительно.
Помимо общих, малозначащих сведений о легальном Митцинском, которые может с успехом дать предоблревкома Вадуев, вы ничего нового не сообщаете.
Напоминаем вам об организации, которую вы возглавляете, — отдел ВЧК, а значит, и уровень работы вашей должен этому соответствовать.
Еще раз предлагаем вам обратить самое серьезное внимание на закулисную деятельность шейха Митцинского. У нас есть основания считать, что она гораздо обширнее той, о которой вы информируете.
Объединенный комитет к-р Грузии, Азербайджана, Армении, Кубани, С/Кавказа, находящийся в Париже, сделал распоряжение о заготовке сухой пищи на 60 000 человек. Распределено муки по очагам восстания — 70 000 пудов, 30 000 пар обуви и 10 000 комплектов обмундирования.
Штаб восстания Северного Кавказа и Закавказья находится в Турции — Константинополе. По всей вероятности, большая часть припасов будет переправляться в Россию через Турцию. Приказываю усилить бдительность, предусмотреть меры по перехвату продовольствия и обмундирования.
Довожу до вашего сведения, что неизвестным убит крестьянин Абу Ушахов. Последний раз его видела ночью соседка, которая вышла в двор. Ушахов шел куда-то из своего дома с одним человеком, которого она не рассмотрела. Жена Ушахова, найдя мертвого мужа, помешалась, она находится в невменяемом состоянии. Ее грудная дочь тоже оказалась мертвой.
По аулу идет хабар, что Ушахова убил бандит Хамзат, которому удалось бежать от чекистов после налета на поезд. Сам Хамзат в ауле пока не замечен, его семья — жена и двое малолетних сыновей из дома никуда не выходят.
К Митцинскому продолжают поступать на службу мюриды. Он принимает от них тоба — клятву на верность. Количество мюридов трудно установить, предположительно их число перевалило за три тысячи.
Вышла из ямы и стала шейхом при Митцинском Ташу Алиева, ходит хабар, что она его тайная жена, несмотря на то, что дала обет отречения от пола.
Во дворе у Митцинского появились изменения. Там поселились и живут несколько неизвестных, во двор, когда там паломники и мюриды, неизвестные не выходят, ни с кем не разговаривают.
Очень много времени во дворе проводит учитель-арабист Юша. Между двором и саклями, где живут неизвестные, теперь густо посажены виноградные лозы, а в ограде пробита новая калитка, которая выходит прямо к заросшему ущелью за домом. Посылаю план Хистир-Юрта, как вы просили.
Больше ничего существенного сообщить не имею.
38
Аврамов проскочил через двор на рысях. Софья, выйдя из ворот конюшни, где чистила своего Князя, увидела его, слабо ахнула, зарделась. Командир, обожженный до черноты горным солнцем, растерянно потянулся было к Софье, потом развернулся, почти бегом вошел в коридор ЧК — о нем уже доложили Быкову.
Рутова прислонилась плечом к ограде. Перехватило горло от обиды. Ждала долгие пять дней, итак и эдак представляла встречу, но такое?! Чужой, холодный, будто подменили. Да что же это?
Аврамов остановился у кабинета Быкова, одернул гимнастерку. Тяжело толкалась в висках кровь, не в дверь готовился нырнуть — в самый жестокий разнос за всю жизнь. Ну что, заслужил. Перед этим упустил Хамзата, теперь проваландался, охотничек, два дня сверх отпущенного, и это, когда отдел с ног валился от нехватки людей. Время жесткое, и не за такое попадали под трибунал. Глубоко вздохнув, Аврамов толкнул дверь.
